— Мы же не хотим, чтобы у тебя пошла кровь, правда?

Мой мозг кричит "нет", моя пульсирующая киска умоляет об этом, а мои губы? Мои губы говорят:

— Почему бы и нет? Что такое немного крови?

Если бы не его восхитительно звучащий стон, от которого у меня мурашки по коже, я бы, возможно, на мгновение пожалела об этих нефильтрованных, но удивительно честных словах.

— Ты идеальна для меня, Риона Бейнс, и ты даже еще не знаешь об этом, — простонал он, прижимаясь ртом к изгибу моей задницы.

Я только успела расслабиться от этого легкого прикосновения, как лезвие зацепило ткань моих колготок. От звука разрыва и резкого воздействия прохладного воздуха на мою чувствительную горячую плоть я задыхаюсь. Методично он разрезает ткань, пока единственное, что прикрывает мою попку, - это темно-зеленые стринги.

—Эй! — ругаюсь я, когда кружево тоже срезается с моего тела. — Это был подходящий комплект.

— Они мне мешали, — говорит Эмерик в качестве объяснения. — Я куплю тебе чертов магазин нижнего белья, если это будет означать, что я смогу срезать с твоего тела столько пар кружевных стрингов, сколько захочу.

— Я задержу тебя, чтобы...

Мой язвительный ответ резко обрывается, когда неожиданное и отчетливое ощущение прохладного металла скользит по губам моей киски. Я разрываюсь между тем, чтобы отстраниться или принять опасное положение, в которое он меня только что поставил. Одно неверное движение, и это острое лезвие может задеть что-то важное. Вместо того чтобы сделать что-то из этого, я превращаюсь в кусок камня и замираю. Я даже не смею дышать.

Его движения медленные и очень осторожные.

Я напоминаю себе, что Эмерик часто играет с ножами. Он искусен и точен, когда расчленяет кого-то, и, как ни странно, это знание позволяет мне расслабиться настолько, чтобы выдохнуть. Лезвие движется назад, проходя между моими щеками, пока не достигает копчика и не отходит в сторону. Скользя на несколько дюймов вправо, он проводит им по моей щеке и, когда достигает самой круглой точки моей задницы, острый кончик ножа пронзает кожу. Это быстрая и острая боль, от которой я задыхаюсь. Она жжет больше, чем что-либо другое, но его язык, проводящий по маленькой ранке, успокаивает ее, пока я не чувствую только тепло.

От того, что в любой момент он может причинить мне боль, если захочет, у меня дрожат колени, сердце колотится, а из киски течет. Я уже давно перестала испытывать стыд за реакцию своего тела. Когда ты играешь в салочки с поездом, твоя жизнь находится в твоих собственных руках, но сейчас я отдала все в руки Эмерика, и это совсем другой вид страха.

— А Найл говорил, что у тебя не будет крови, — зловеще замечает Эмерик. — Твоя ярко-красная кровь на фоне бледной кожи — это прекрасно, принцесса.

— О Боже…

Я не могу сдержать стон, который вырывается из моего горла, когда я опускаю голову, чтобы она повисла между плеч, но когда его губы снова касаются того места, которое он разрезал, в то же время я чувствую что-то чужое у своего входа, моя шея сразу же поднимается вверх.

—Что...

— Шшш... ты такая хорошая девочка, — успокаивает он, свободной рукой проводя от моего бедра к бедру.

Я снова не дышу, когда он вводит прохладный металл внутрь всего на дюйм, а затем втягивает. Он делает это несколько раз. Только на пятый раз я понимаю, что он дразнит меня не лезвием, а рукояткой. Как только я расслабляюсь, он проталкивает его глубже, пока я не задыхаюсь.

— Ты выглядишь так красиво, когда капаешь на мой нож.

Он трахает меня рукояткой ножа медленными и размеренными толчками, и я едва не кончаю, когда его другая рука обхватывает мое тело и находит мой клитор. Сочетание этих двух действий в считанные минуты приближает меня к идиллической вершине. Полностью осознавая, что между моими бедрами все еще находится чертовски острое и обнаженное лезвие, я начинаю напрягать мышцы, готовясь к предстоящей кульминации. Я не хочу слишком сильно дергаться или двигаться, чтобы лезвие нечаянно не порезало меня.

Пока я строю планы, как оставаться неподвижной, пока я падаю за грань, Эмерик разрабатывает свои собственные. Я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы перевернуться, когда он выдергивает рукоять и оказывается у меня за спиной. Раздается звук опускающейся молнии и шелест ткани, прежде чем толстая головка его члена оказывается у моего входа.

Рука с лезвием упирается в мою грудину, острие ножа оказывается в нескольких дюймах от моего подбородка, и в это же время он вонзается в меня одним плавным, но летучим толчком.

Нож у моего горла, Эмерик зарыт во мне так глубоко, что я знаю, что буду чувствовать его еще несколько дней, и я воспламеняюсь.