Глава 6

Пози

В ту секунду, когда за ним закрылась дверь в темный класс, я рухнула на землю трясущимся комком. Я оставалась там до тех пор, пока не смогла нормально дышать и не заставила ноги снова выдерживать мой вес. Профессора моего класса в тот день не очень позабавило мое опоздание, но я не смогла объяснить ему, что произошло. Не тогда, когда я сама изо всех сил пыталась это понять.

Мне потребовались последние три дня, чтобы наконец осознать это, и даже тогда это все еще кажется плохим сном.

Я знала, что мое воссоединение с Рафферти не будет приятным, но я по глупости обманом заставила себя поверить, что есть шанс, что все будет не так уж плохо. Что каждая ужасная ситуация, которую я придумала в своей голове, была просто наихудшим сценарием. Я знала, что Рафферти никогда не оправится от того, что произошло, но я не могла не надеяться, что пока я была на Восточном побережье, пытаясь исцелиться, Рафферти делал то же самое. Достаточно одного взгляда в его холодные глаза, чтобы понять, что он вообще не исцелился. Та же боль и гнев, которые были на его лице в ту ночь, остались там и сейчас. Это зрелище столь же душераздирающее, сколь и пугающее.

Сценарии, которые я придумала, даже близко не соответствовали тому, как на самом деле закончилось наше воссоединение. Я много раз видела, как Рафферти причинял физическую боль другим. Я наивно полагала, что никогда не стану одной из его жертв. Что я могу стать получателем его гнева, но никогда — его ранящего прикосновения.

Это был суровый урок: я узнала, что я не только его враг, но и буду одной из его жертв.

Я тот человек, который зажег спичку и сжег все вокруг себя. Правила, по которым мы играли, больше не существуют. У Рафферти было пять лет, чтобы придумать новую книгу правил, и мой чувствительный висок и ноющее плечо являются доказательством того, что нет такой черты, которую он не переступил бы.

Я бы солгала, если бы сказала, что меня не пугает то, как выглядит мое будущее. У меня было столько времени, чтобы подготовиться к этому, но я точно знаю, что не готова.

Первые два дня после нашей встречи я позволяла страху и тревоге контролировать меня. Я проснулась от прерывистого сна вся в поту, ужас все еще распространялся по моим венам, как вирус. Мой желудок постоянно скручивался, и я чувствовала, что меня вот-вот вырвет. Нервозность, которую Зейди заметила раньше, увеличилась в десять раз, и я действительно вела себя так, будто в любой момент из-за угла мог появиться монстр.

Сегодня утром я проснулась в похожем состоянии, но усталость вызвала еще одну эмоцию. Раздражительность. И прямо сейчас я позволяю этому взять верх и наслаждаюсь тем фактом, что это ненадолго притупляет мой страх и беспокойство.

Все в столовой кампуса разговаривают слишком громко, и каждые две минуты кажется, будто кто-то натыкается на меня или на мой стул. Пенопластовая чашка, в которой находится мой кофе, покрыта вмятинами в виде полумесяца от того, что я впился в нее ногтями. Мне повезло, что на данный момент я не проделала дыру в этой чертовой штуке.

Поерзая на сиденье из твердого пластика, я натягиваю поношенную бейсболку «Янкиз» ниже на лоб. Я ношу его по двум причинам. Во-первых, сегодня утром я слишком устала, чтобы мыть волосы, и, во-вторых, я надеюсь, что это поможет скрыть темные круги под глазами, которые мой консилер не может полностью замаскировать.

— Ты уже решила, придешь ли ты сегодня на вечеринку? — мягкий голос Ларк вытаскивает меня из темного тумана, клубящегося в моей голове. Совершенно не в себе, я не заметила, что она села напротив меня со своим фирменным зеленым соком в руке.

Ларк Холлоуэй — единственная студентка университета, которую я знаю, которая приходит на занятия в таком виде, словно сошла с подиума или с ленты модели в Instagram. Хотя большинство из нас выглядят так, будто едва выползли из постели к уроку, она выглядит нетронутой. На ее черной кофточке с кружевной отделкой или белых струящихся брюках нет ни одного неуместного светлого волоса или ни единого ворса. Но вот что меня действительно зацепило, так это четырехдюймовые каблуки, которые постоянно сидят на ее ногах.

Олимпик-Саунд — небольшой университет, но меня бы не застали замертво, прогуливаясь по кампусу на каблуках.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — говорю я, и в моей голове звучит прощальная угроза Рафферти. Ты здесь не для того, чтобы заводить друзей или приятно проводить время. — На самом деле, я совершенно уверена, что это ужасная идея. Я знаю, что Зейди действительно хочет, чтобы я была там. Она говорила об этом как заевшая пластинка.

Пока я переживала худший период своей жизни, моя соседка по комнате планировала свой наряд для этой вечеринки и безжалостно приставала ко мне с просьбой пойти с ней.

— Эта вечеринка стала для нее своего рода традицией. Ну, думаю, для всех нас, поскольку мы ходим туда каждый год, – в то время как Зейди говорит громко и драматично размахивает руками, Ларк говорит тихо. Все в ней спокойно и нежно, и я считаю, что ее энергия успокаивает меня. Это то, что мне нужно прямо сейчас. — Это неофициальная вечеринка в честь возвращения в университет, и поскольку ребята, которые ее устраивают, в этом году заканчивают учебу, Зейди хочет, чтобы все пришли, – легкая улыбка тронула ее губы, когда она отпила сок. — Ты, возможно, заметила, что она относится к этим вещам слишком серьезно.

Звук, который исходит от меня, представляет собой смесь смеха и насмешки.

— Да неужели? Нет, я не собирала это до сих пор. Я просто думала, что ей нравится время от времени показывать мне каждый предмет одежды в ее шкафу, — шучу я, поглядывая на вход. — Где она вообще? Она сказала, что встретится с нами здесь перед следующим уроком.

Ухоженная рука Ларк указывает на заднюю часть комнаты, в сторону коридора, ведущего в частные кабинеты.

— Она там разговаривает с Роумом и Рафферти.

Моя грудь болит, а сердце, которое когда-то принадлежало ему, сжимается. Я выкрикиваю его имя, прежде чем успеваю остановиться.

— Рафферти? – повернув голову, я сосредоточила взгляд на Зейди и паре высоких фигур, с которыми она разговаривает. Тот, кого я не узнаю, Роум, кивает в ответ на ее слова, но на самом деле его внимание сосредоточено на телефоне в руке. Рафферти, по крайней мере, смотрит на нее, пока она говорит, но я узнаю вежливое выражение его лица. Он всегда носил его, и я знаю, это означает, что ему плевать на то, что говорит ему моя соседка по комнате.

Когда в старшей школе между нами что-то изменилось, он перестал так на меня смотреть. Я почувствовала себя особенной, потому что его заботило то, что я хотела сказать. Он заставлял меня чувствовать много вещей. Теперь все, что он заставляет меня чувствовать, — это страх и тревогу. И чертову вину.

Я ненавижу это, но знаю, что должна это вынести. Выбор был сделан, и ценой за него всегда будет гнев Рафферти.

— Зейди знает Рафферти?

Это не твое дело, Пози. Перестань задавать о нем вопросы. Ответы сделают только хуже.

— Ты, наверное, уже поняла, что Зейди знает всех, – Ларк смеется, снова обращая свое внимание на меня. — Мы с Зейди учились на первом курсе общежития, и я познакомила ее с Рафферти. Он перешел в мою среднюю школу в начале последнего года обучения, и у нас было несколько общих друзей, так что мы познакомились друг с другом.

Уродливая и неконтролируемая волна ревности вырывается на поверхность, и мои мышцы напрягаются. Это похоже на автоматический рефлекс, который был запрограммирован во мне. Нет ни одной логической причины, по которой я все еще должна так себя чувствовать, но независимо от того, сколько времени прошло или сколько боли я перенесла из-за него, это все еще привычка, от которой я не могу избавиться.

Изо всех сил стараясь оправиться от нежелательной физической реакции на комментарий Ларк, я киваю головой и делаю глоток уже остывшего кофе.

— В этом есть смысл. Я убеждена, что Зейди могла бы подружиться с бешеным енотом.

— Я почти уверена, что у нее тоже получится, но я бы не стала утверждать, что она дружит с Рафферти. Не пойми меня неправильно, она пыталась, но он и его брат не подпускают людей близко. Они могут быть немного… сдержанными. Охраняемые.

Пакс всегда был более застенчивым, но у него была группа друзей в Хэмлок-Хилл, с которыми он тусовался. Мне грустно, что он стал затворником, как и его брат.

Мой взгляд сам по себе возвращается к тому месту, где стоит Рафф. Зейди над чем-то смеется и при этом протягивает руку и кладет руку ему на предплечье. Как будто он чувствует, что я наблюдаю за этим взаимодействием, его взгляд врезается в мой. Я не знаю, чего я ожидаю от него – или надеюсь, что он это сделает – но, словно холодная бесстрастная статуя, он просто смотрит на меня.

Роум что-то говорит и толкает его плечом, но Рафферти не двигается. Что-то в моей интуиции подсказывает мне, что он заставляет меня отвести от него взгляд — бежать от него и от всех его зловещих намерений в отношении меня. Я хочу бежать и знаю, что мне следует это сделать, но, как я уже сказала ранее, я устала и раздражена, и мне не хочется доставлять ему удовольствие. Во всяком случае, пока нет. Я знаю, что меня ждет, но это не значит, что я должна облегчать ему задачу.

Подняв чашку, я киваю головой в молчаливом приветствии. Как только его лицо темнеет, а губы сжимаются в тонкую линию, я отвожу от него взгляд. Это был небольшой акт бунта, но он заставил меня чувствовать себя более уверенно, чем за последние три дня.

Это также шаг, который не остается незамеченным для Ларк.

Ее брови идеальной формы в замешательстве поднимаются, а кукольные сапфировые глаза расширяются.

— Ты знаешь Рафферти Уайльда?

Когда я качаю головой, это не ложь.

— Неа.

Я знаю Рафферти Блэквелла, но его здесь нет. Он мертв, и я была орудием убийства.