— Ведите себя хорошо, — произнёс я. Слова вырвались из моих уст, прежде чем я осознал это.

Через десять минут Зейн и Канаван вышли из дома. Канаван всё ещё записывал на видеокамеру, когда Зейн перебирал ключи на брелоке, пробуя разные, пока не нашел подходящий для входной двери.

— Дом был полностью открыт, — сообщил он мне. — И окна тоже. Я запер заднюю дверь и дверь во внутренний дворик изнутри. Доверчивое существо.

Я подумал: "Что ж, у нее были дети, и это единственное, что ее заботило".

После некоторого перебора ключей умершей женщины Зейн запер гараж. К тому времени Канаван уже выключил видеокамеру. Мы втроем вернулись к дороге. Полицейские стянули маски на шеи. Я снова забыл свою — я не ожидал встретить кого-то.

— Ито ведь работает на вас? — спросил Зейн. — Японо-американец из Виллидж?

Я ответил утвердительно.

— И на миссис Белл тоже?

— Нет, только на меня. Ее участком занималась компания "Плант Уорлд". Иногда я видел их грузовики. Может быть, два раза в неделю.

— И у нее не было смотрителя? А починить засорившийся сток или подлатать крышу?

— Я не знаю таких. Мистер Ито, возможно, знает.

Зейн почесал подбородок.

— Она, должно быть, была мастерицей на все руки. Есть такие женщины. Тот факт, что она считала своих детей живыми спустя сорок лет после их смерти, не означает, что она не могла заменить прокладку или оконное стекло.

— Не такой уж она была мастерицей, если не могла смазать колесо той скрипучей коляски, — заметил Канаван.

— А, может, ей это нравилось, — сказал я. — Или...

— Или ничего, — сказал Канаван и засмеялся. — Никому не нравится скрипящее колесо. Говорят же, что именно его смазывают?

Зейн ничего не ответил. Я тоже не ответил, но подумал, что, может, детям это нравилось. Может быть, оно даже укачивало их после большого дня игр и купания. Скрип... пауза... скрип... пауза... скрип...

Когда мы вернулись к месту, где я нашел тело Элли, машины скорой помощи и двух полицейских машин уже не было. Перед отъездом полицейские растянули желтую ленту "НЕ ПРОХОДИТЬ". Пригнувшись, мы прошли через нее. Я спросил у офицера Зейна, что будет с домом и кто возьмет на себя похоронные расходы.

Он ответил, что не имеет ни малейшего понятия.

— Скорее всего, у нее было завещание. Кому-то придется порыться в ее доме и найти его, а также ее телефон и другие документы. Ее дети и муж мертвы, но где-то должны быть родственники. Пока мы не разберемся с этим, не могли бы вы нам помочь, мистер Трентон? Вы и Ито присмотрите за домом? Мы тут зашиваемся. Отчасти из-за бумажной работы, но в основном потому, что у нас всего три детектива. Двое в отпуске, а один заболел.

— Ковид, — вздохнул Канаван. — Как я слышал, Трис серьезно захворал.

— Я могу это сделать, — согласился я. — Вы хотите, чтобы никто не воспользовался тем, что её дом пустует.

— Именно. Хотя гиены в человеческом обличии, грабящие дом умершего, обычно узнают об этом из некрологов, а кто напишет некролог для миссис Белл? Она была одинока.

— Я мог бы сделать пост о ней в "Фейсбуке".

— Отлично. А мы объявим об этом по новостям.

— А что насчет Супердедули? — спросил Канаван. — Может, он осмотрит дом? Поищет завещание и, может, записную книжку?

— А это неплохая идея, — сказал Зейн.

— Кто такой Супердедуля? — спросил я.

— Энди Пелли, — ответил Зейн. — Полупенсионер. Отказывается выходить на полную пенсию. Он помогает нам, когда нужна помощь.

— Учредитель клуба "10-42", — сказал Канаван. Он хмыкнул, чем вызвал хмурый взгляд Зейна.

— Что за клуб?

— Копы, которые не могут решиться уйти на пенсию, — сказал Зейн. — Но Пелли — хороший полицейский, с большим опытом, и он дружит с одним из местных судей. Уверен, он с легкостью может получить ордер на случай экстренных обстоятельств или как он там называется.

— Так что мне не придется заходить в дом...

— Нет, нет, вам нельзя, — сказал Зейн. — Это будет работа Пелли, если он согласится на нее. Но спасибо, что позвонили. И за то, что не позволили этим ублюдкам растащить ее по частям. Они ее изуродовали, но могло быть гораздо хуже. Жаль, что ваша утренняя прогулка была испорчена.

— Всякое бывает. Кажется, Конфуций сказал что-то подобное.

Канаван посмотрел удивленно, но Зейн рассмеялся.

— Спросите мистера Ито, знает ли он что-нибудь о родственниках миссис Белл, когда увидите его.

— Хорошо.

Я смотрел, как они садятся в свою патрульную машину, и помахал им рукой, пока они не скрылись за следующим поворотом. Затем пошел домой. Я думал о Донне. Я думал о Тэде, нашем несчастном мальчике, которому сейчас, если бы не засорившийся игольчатый клапан, было бы за сорок, и он начал бы седеть. Я думал об Элли Белл, которая пекла вкусное овсяное печенье и говорила: "Я знаю, что их там нет. И всё же иногда они там есть".

Я думал о двухместной коляске, стоявшей в темном гараже рядом с "Шеви Круз". Я вспомнил, как произнес: "Ведите себя хорошо"... хотя коляска была пуста.

Как это было несправедливо. По отношению к близнецам Белл, по отношению к моему сыну, по отношению к моей жене. Этот мир полон гремучих змей. Иногда наступаешь на них, и они не кусаются. А иногда их обходишь, а они всё равно тебя укусят.

Вернувшись домой, я почувствовал голод. Нет, волчий голод. Я по-быстрому приготовил яичницу из четырех яиц и поджарил еще один английский кекс. Донна сказала бы, что мой голод — признак здоровья, символ победы жизни над смертью, но я просто был голоден. Видимо, найдя труп женщины у въезда к ее дому и отгоняя от нее стервятников, я сжег гигантское количество калорий. Я не мог выбросить из головы ее искалеченное лицо, но все равно съел всё, что было на тарелке, и на этот раз удержал еду внутри себя.

Поскольку день не был нестерпимо душным, а вполне располагал к прогулке, я решил еще раз прогуляться... но не до распашных ворот, что означало бы пройти мимо места, где я обнаружил Элли. Вместо этого я пошел по дощатому тротуару Грега к пляжу. Первую часть пути окружали пальметто и пальмы, превращая его в своего рода зеленый туннель. Похоже, енотам нравилось это место, и я осторожно обходил маленькие кучки их экскрементов. В конце дощатой дорожки стояла беседка. После этого деревья заканчивались, и открывался широкий пляж с травой и камышами. Шум волн был мягким и успокаивающим. Чайки и крачки кружили, наслаждаясь бризом с залива. Там были и другие птицы — крупные и мелкие. Грег был любителем орнитологии и, наверное, знал их всех. Я же нет.

Я посмотрел на юг, где были большие заросли подлеска. Над ними торчало несколько пальм, но выглядели они рваными и нездоровыми, вероятно, потому что мусорная поросль высасывала большую часть грунтовых вод, богатых питательными веществами. Именно там Джейк и Джо, должно быть, встретили свою судьбу. Я видел дощатую дорожку Беллов, и если бы они пошли по ней, вместо того чтобы играть в исследователей джунглей, им было бы уже за сорок, и они, наверное, катали бы своих собственных малышей в этой старой коляске. Если бы да кабы.

Беседка осталась позади, и я направился на север вдоль пляжа, который был широким, влажным и сиял на солнце. После обеда пляжа станет меньше, а к вечеру, когда начнется прилив, его почти не останется. Мистер Ито говорил, что раньше такого не было, что причиной всему глобальное потепление, и к тому времени, когда Эдди доживет до его лет, пляж вообще исчезнет.

Гулять было приятно: слева — залив, справа — дюны. Дом Грега Акермана был последним на Раттлснейк-Ки; к северу от его участка начинались земли округа, и вновь возникали заросли, растущие так близко к пляжу, что иногда приходилось отмахиваться от веток пальметто и перешагивать через большие кусты пляжной наупаки. Затем растительность заканчивалась, и пляж расширялся в неправильный треугольник, усыпанный ракушками. То тут, то там я замечал акульи зубы, некоторые величиной с мой указательный палец. Я подобрал несколько и положил их карман, думая, что подарю их Донне. Потом вспомнил, что, о, черт, моя жена же умерла.

"Снова укушен", — подумал я.

Треугольник получился неправильным из-за того, что Дейлайт-Пасс отрезал пляж. Вода текла против течения из Калипсо-Бея, сначала борясь с мягкими волнами залива, а затем, соединившись с ними, кружилась в водовороте. Ураган открыл Дейлайт, который был закрыт девяносто лет назад. Я читал об этом в "Иллюстрированной истории Южных островов", которая лежала на кофейном столике Грега, когда заселился. Напротив виднелся плавучий участок зелени — это всё, что осталось от Дьюма-Ки, затопленного тем же ураганом, что открыл Дейлайт-Пасс.

Я потерял интерес к сбору акульих зубов — видимо, сказались воспоминания о том, что Донны уже нет на этом свете — и просто засунул руки в карманы и стал рассматривать ракушечный пляж, которым заканчивался Раттлснейк-Ки. Именно в этот тупик охотничий отряд загнал полчище змей. Юристы красноречивы, а гремучки танцуют румбу. Понятия не имею, откуда у меня взялись такие мысли. Разум — это не только ядовитая рептилия, иногда кусающая саму себя, но и активный сборщик мусора. Фредди Кэннон[151] выпускал свои пластинки-сорокапятки на лейбле "Сван", на которых было написано: НЕ БРОСАТЬ. Второе имя Джеймса Гарфилда было Абрам[152]. Тоже понятия не имею, откуда взялось это.

Я стоял там, и ветерок трепал мою рубашку, а птицы кружили над головой, и зеленая листва (то, что осталось от Дьюма-Ки) поднималась и опускалась вместе с волнами, словно дышала. Как они загнали сюда змей? Этого я не знал. А когда они их сюда загнали, как убивали тех, кто не пытался спастись вплавь? Этого я тоже не знал.

Позади меня раздался скрип. Потом еще один. Мой затылок покрылся холодным потом. Я боялся оборачиваться, потому что был уверен, что увижу ту двухместную коляску с мертвыми близнецами в ней, распухшими от змеиных укусов. Но поскольку я был загнан в тупик (как и гремучие змеи) и не верил в привидений, я повернулся. На меня смотрела пара чаек — белые головы, черные тела, глаза-бусинки, спрашивающие, какого черта я вторгся на их территорию.