Конечно же, есть мне было нельзя, зато за обе щеки уплетал дядя Айк, нагло дразня и чмокая перед моим лицом, говоря о том, что это мое наказание за собственную бестолковость.

И когда этот родственник, в конце концов, наелся, заговорил томным, сытым голосом: «Нас у родителей было двое: я и моя сестричка Лили. Мы всю жизнь были не разлей вода. Твоя мама всегда становилась на мою защиту, ведь я был еще тот озорник. Творил я, а отхватывала от родителей она. Сестра была для меня настоящим ангелом: согревала, когда было холодно, закрывала собой, когда мне грозила опасность, обнимала, когда было страшно…. Она была настоящим лучиком света в нашем огромном семейном доме, где аристократические правила и манеры стояли на первом месте. Я мечтал стать таким как она: смелым, честным и сильным. Хотел побыстрее вырасти, чтобы отплатить за то тепло, которое она мне подарила.

Все поменялось в один момент. Она влюбилась, в твоего отца. Только Лили с детства была повенчана с другим, поэтому вся семья выступила против избранника сестры. Но даже это не остановило ее. Она ушла из дома. Отец очень сильно любил Лили. Он ходил потерянный несколько месяцев, а потом просто вычеркнул дочку из своего сердца. Исключил из семейного реестра и лишил наследства. Нам даже было запрещено упоминать ее имя в нашем доме.

Отменить решение отца я не смог, но оставить ее одну наедине с проблемами не захотел. Лили не желала никого видеть из нашей семьи, не плакала и не просила помощи, поэтому я схитрил, написав ей письмо.

Она позвонила мне лишь однажды. Назначила встречу. Когда я ее увидел, очень испугался. Лили была такой взволнованной. А потом я узнал причину этого беспокойства. Причиной был ты. Дело в том, что сестра почуяла аромат от тебя, в то время как ты с рождения был бета. Непонятная ситуация привела ее к старинным рукописям. В них-то она и нашла ответ. Если мать может чувствовать аромат феромонов своего ребенка-беты, значит, это дитя еще не пробудившийся доминантный омега.

Лили была напугана. Она не хотела, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Думаю, ты понимаешь, какой ад она имела в виду. Я не знаю, что она предпринимала, чтобы защитить твое будущее, но после ее трагической смерти понял, почему просила меня, если что-то случится с ней, позаботиться о тебе».

«Значит, все это время вы, находясь в тени, наблюдали за мной?» - хитро спросил я.

«Естественно, - весело ответил дядя. – В кафешках, на гулянках, дискотеках…. Ты всегда был под присмотром. Сколько раз покушались на твою честь, сколько раз пытались затащить в койку…. Твоя мордашка слишком аппетитна для чужого глаза! Приходилось применять силу, отпугивая поклонников».

«Дядя, ты хоть понимаешь, что стал причиной комплекса моей неполноценности, потому что я считаю себя по сей день уродом, на которого без слез не взглянешь?»

«Гы-ы, - весело хихикнул доктор. – Я очень старался. Но это для тебя даже полезно: не будешь задирать нос, любуясь в свое отражение».

«Подожди, - перебил я, - Если ты знал обо мне заранее, значит, к себе в ученики в больнице ты тоже выбрал специально?»

«Нет! – запротестовал дядя. - В больнице ты покорил меня своей силой. Я словно увидел снова свою сестренку. Не думал принимать ученика, даже если им оказался бы ты. Но не смог устоять. Порода есть порода! И, признаюсь честно, не жалею об этом».

«Почему Айк Семионский, а не Айк Заварский? Почему Ака?»

«В детстве я плохо выговаривал слова и называл себя Ака. А Лили это так пришлось по вкусу, что она продолжала использовать данное прозвище даже тогда, когда мы повзрослели. Ну, а фамилию Семионский, я взял от матери. Это была ее девичья фамилия. Видите ли, я, как и ты, предпочитаю находиться в тени, а не кичиться своей знаменитой богатой семейкой. Люблю, знаете ли, когда меня оценивают по личным способностям».

Я улыбнулся: «Доктор Семионский, ты - действительно крутой чувак! И ты прав: порода есть порода! Я горжусь, что у меня есть такой дядя, как ты!»