Глава 18. Дядя Ака
Когда я закончил этот разговор, меня снова сморило. Лекарство подействовало, и я задремал, размышляя о том, что делать дальше. Было понятно, одной дракой дело не закончится. Те подонки обязательно попытаются снова избавиться от проблемы в моем лице. Только вот я не собирался прятаться и скрываться от них. Не знаю почему, но мне было все равно, убьют ли меня или сжалятся. Поэтому принял решение, пойти в университет, чего бы это ни стоило.
Проснувшись, я опять прошел сканирование своего тела и, к моему удивлению, остался очень довольным. Таблетки, которые принял, моего собственного изготовления, оказались на высоте. Ушибленные органы практически восстановились, и это произошло за короткий промежуток времени. Замечательно! Я опробовал новое лекарство на себе, теперь, добавив в него некоторые ингредиенты, можно изготовить пилюли и для госпожи Русланы.
Заживляющие пилюли я планировал выставить на продажу на черном рынке, но никак не предполагал, что они понадобятся для меня самого. Дело в том, что в моей интернет-лавке постоянно оставляют заявки и предложения на какие-нибудь товары. Не то, чтобы я все их исполнял или зацикливался на какой-то одной, но такие вот запросы заставляли меня двигаться вперед.
В университете я появился вовремя. Более того, состояние у меня было превосходное, поэтому прямиком направился к дверям аудитории, где должна была пройти первая пара. Однако войти внутрь мне так и не удалось.
Кто-то ухватил меня за шиворот и потянул в сторону. Честно говоря, я уже догадывался, чьих рук это дело, поэтому покорно подчинился этой силе.
Я не сопротивлялся, когда меня, толкая в спину, тянули по коридору, спокойно принял то, что силой затолкали в мужской туалет и, бросив на пол, стали бить ногами. Ладно, признаюсь…. Перед входом в здание я принял обезболивающее и успокоительное, поэтому совсем не чувствовал боли, а главное, чхать хотел на тех, кто меня избивал и, самое интересное, на то, что избивали. Более того, эта ситуация мне казалась настолько комичной, что я даже подхихикивал, тем самым приводя моих обидчиков в бешенство.
Это было действительно смешно: меня били, а я смеялся. Где-то в глубине души меня согревала мысль о том, что в этот момент я был бетой, ведь можно было догадаться, какие бы могли быть следующие действия этих подонков, окажись я омегой.
В какой-то момент в помещении ощутилась тяжелая энергия, настолько удушающая, что даже альфы, избивающие меня, прочувствовали на себе всю ее мощь. У одного из них пошла кровь из носа, и не просто пошла, а полилась тонкой струйкой. Другой из альф внезапно накрыл уши ладонями и сильно зажмурил глаза, то открывая широко рот, то закрывая, яростно сжимая губы, будто его голова вот-вот взорвется.
Это была аура доминанта. Но даже затуманенными глазами я смог рассмотреть этого человека.
«Доктор Айк Семионский?» - прошептали мои губы.
Я знал, что мой начальник – альфа. Но то, что он был доминантным, почувствовал только сейчас. Всегда улыбающийся и веселый, он никогда не проявлял своего истинного вида, словно специально скрывал ото всех. Почему? Ведь само проявление сущности доминантом уже открывало без усилий любые двери, а это означало, что доктор Айк мог быть не просто обычным доктором, а самым что ни на есть главврачом больницы.
Пассон, главный этих ублюдков, тоже альфа, но по силе проявления был на несколько ступеней выше своих дружков. Только вот перед доминантом любой альфа оставался внизу, к какому классу он бы не принадлежал.
Поэтому-то Пассон не так сильно отреагировал на убивающую ауру доктора Айка. Мужчина просто яростно схватил того за шею и, как куклу, поднял в воздух. Альфа пытался вырваться из мощных лап зверя в гневе. Он, кряхтя, размахивал руками, пытаясь хотя бы за что-то ухватиться, и беспомощно дрыгал ногами, стараясь добраться ими до твердой поверхности.
Я, видя такое, знал, Пассон в этой схватке проиграл. Доминантные альфы очень страшны в гневе. Ярость пожирает их изнутри, выедая мозг, тем самым делая бездушными монстрами. Самым страшным было для меня то, что, сколько бы литературы не перечитал, сколько не ковырялся в старинных рукописях, так и не смог найти ответа, как можно в такие моменты усмирить слетевших с катушек доминантов.
«Ну и каково это, - заревел доктор Айк, - быть в качестве жертвы?»
Затем он, резко развернув тело бедолаги в воздухе, все также удерживая за шею, с силой грохнул его об пол и вжал в твердую поверхность. Чтобы понять какова была мощь этого удара, достаточно было взглянуть на потрескавшуюся плитку пола туалета.
«Ну, а чтобы ты до конца уяснил, кого ты посмел тронуть, и каковы будут последствия, - уже спокойным тоном продолжил доктор, - я должен представиться».
Доктор Айк был особой знаменитостью нашего городка. Однако слава его была связана больше с работой, что ни в коей мере не могло напугать наглых детишек местной элиты.
Мужчина надменно улыбнулся: «Разрешите представиться! Айк Семионский-Заварский, сын и наследник семейства Заварских!»
Эти слова стали для всех присутствующих настоящим шоком.
Семейство Заварских – знаменитое семейство нашей страны, владельцы легендарной фармацевтической корпорации «ZawFarm», занимающейся не только производством лекарственных средств и веществ, но и их продажей. В их владении находилась огромная сеть аптек и лабораторий, раскиданных по всей территории страны и за ее пределами. Даже наш университет был создан благодаря знаменитому семейству. Они являются главными акционерами.
Эту семью знал любой, кто занимался бизнесом. Газеты, журналы, телевидение…. Ежедневные новости о деловой жизни и плодотворной работе корпорации «ZawFarm» всегда красовались на первых страницах.
Глава семейства Дастин Заварский был истинным доминантом с самого рождения. Бизнес достался ему в наследство от отца, но тогда это была небольшая фирмочка, занимающаяся продажей лекарственных препаратов. Уже через несколько лет, после упорной и трудной работы, она превратилась в огромную фирму, а затем и в мощную корпорацию. Он женился в тридцать на девушке-омеге из богатой семьи, и в скором времени во главе фармацевтической корпорации стояли уже супруги Заварские.
Если говорить о детях этого семейства, то данная информация была засекречена ото всех. Никто не понимал, почему она так сильно скрывалась, но общество ждало момента вступления в наследство, потому что только данное событие могло открыть обществу этот чертов занавес.
Вот почему представление доктора Айка вызвало такой шок.
Рука, удерживающая голову Пассона, расслабилась, и он погладил его по голове, уткнувшейся в пол.
Ласковый голос лился из уст мужчины, словно успокаивающая песня, но я-то знал истинную суть этого тембра. Это была угроза.
«Теперь, надеюсь, на этом и закончим… сегодня».
Потом он подошел ко мне, аккуратно взял на руки и вышел из туалета.
Пока доктор Айк нес меня по университету, пока усаживал в свою машину, я видел, как студенты, наблюдающие за нами, косились и перешептывались. Думаю, в самое ближайшее время я стану в стенах этого учебного заведения основной фигурой для сплетен, а у самого доктора появится в биографии выдуманная очередная любовная история.
Машина остановилась у больницы, и доктор не постеснялся на руках внести меня внутрь. Дежурные медсестры пытались помочь ему, но этот упрямец никому не позволил прикоснуться ко мне. Только когда мы оказались в смотровой, доктор уложил меня на кушетку и принялся осматривать.
«Напился обезболивающих и успокаивающих, – бурчал он на меня, - бездумно кинулся в лапы тигра…. Думаешь, они оставили б тебя в живых? Думаешь, они бы сжалились над тобой? Думаешь, ты герой?»
«Почему вы оказались там, доктор Айк? - перебил я его. – Почему вступились за меня? Почему скрываетесь от всех? Кто вы, черт возьми, на самом деле?»
Мужчина ласково улыбнулся: «Я – Ака!»
Мне вспомнилось письмо, которое недавно нашел в комоде родительского дома, утренний разговор с незнакомцем по телефону и его последние слова «Я скоро буду, …жди меня!».
«Не может быть! – прошептал я. – Значит, вы и есть любовник моей матери?»
Глаза мужчины округлились, и он возмущенно рявкнул: «С ума сошел? Совсем крыша поехала? Я - ее младший брат и твой родной дядя по материнской линии!»
И тут до меня дошло. По сути, я ведь ничего не знал о своей матери и об ее семье. Она погибла, когда мне исполнилось пять лет. Дедушки, чтобы не ранить мою детскую психику, старались ничего о ней не напоминать. То есть, сначала они ничего не хотели рассказывать, а потом я перестал спрашивать. Все мои воспоминания основывались на старых фотографиях, висевших в родительском доме. На этом все и заканчивалось.
Сейчас же, смотря на человека перед собой, который истерично размахивал руками, возмущаясь и рыча на меня, я был так счастлив, что даже не заметил, как по моим щекам потекли слезы. Мое сердце трепетало, и на лице расплылась улыбка. Губы непроизвольно зашевелились, и изнутри вырвалось слово, словно сердце закричало: «Дядя!»
Я подскочил, не чувствуя боли, и бросился к доктору. Мои руки захватили его в объятия, и я прижался всем телом к нему, силой вцепившись пальцами в его одежду. Не мог остановиться уже. Я рыдал, наслаждаясь теплом близкого и родного человека, а когда почувствовал силу его объятий, вжался в тело мужчины еще сильней.
«Все хорошо, малыш! – слышался ласковый голос дяди у моего уха. – Теперь все хорошо! Но если ты сожмешь мое тело еще сильнее, сломаешь на две половинки, и у тебя будет уже два дяди».
Мы еще некоторое время провели в смотровом кабинете, пока дядя осматривал мои побои, а потом, когда выяснилось, что тело не так уж сильно пострадало, мы отправились в местное кафе, находившееся рядом с больницей.