За молодыми людьми лежали, опираясь о стену, двое парней, скорее всего, без сознания, и нежданный гость был лишним свидетелем, от которого нужно было поскорее избавиться.

«Мы нашли этих ребят здесь валяющихся без сознания. Мы уже вызвали скорую. Она должна вот-вот приехать», - нервно залепетала Пуговка.

Но мотоциклист прохромал мимо девушки и, усевшись рядом с юношей с огненно-рыжими волосами, снял с руки перчатку и легонько коснулся подушечками пальцев его шеи, прощупывая пульс.

Девушка с умилением наблюдала за тем, как он стянул с себя шлем, как его плечи и стройную спину окутали кудрявые пряди блестящих густых волос, как он поглаживал чужую обмякшую ладонь в своей руке, вытягивал шею и водил носиком рядом с лицом рыжевласика, будто оценивал исходивший от него аромат. Сколько же теплоты и нежности было в движениях этого мотоциклиста!

Они что, знакомы?

Пуговку передернуло, когда глаза цвета фианита холодным блеском посмотрели на нее: «Клофелин! Он довольно неплохо сочетается с алкоголем с точки зрения «оглушения» человека, в несколько раз усиливая эффект опьянения от бокала вина или шампанского. Он не обладает снотворным действием, но атакует давление человека, в результате чего жертва теряет сознание и становится легкой добычей. Для чего вам нужны эти парни?»

Первым напряжения не выдержал Брова и бросился к юноше. Только вот, даже с израненной ногой, мотоциклист был настолько ловок и силен, что быстро подскочив на ноги и увернувшись от удара, резко развернулся и врезал в лицо своему обидчику. Казалось, удар был легким и непринужденным, да только Брова отлетел от него в сторону и, стукнувшись об стену, «стек» по ней медленно на землю.

Пуговка охнула и стала маленькими шажками отступать назад. Но в этот момент раздался со стороны дороги гул мотора и в тупик въехал микроавтобус с тонированными стеклами. Тут же из него стали выскакивать разъяренные парни, окружая мотоциклиста со всех сторон, явно не настроенные на мирные переговоры.

Драка длилась не сильно долго. Для мотоциклиста наемников было слишком много, чтобы с ними справиться. Конечно, ребяткам тоже досталось немало, но …. А еще раненая нога, которую их главный, мускулистый бесформенный парень, сразу заприметил и бил специально в одно и то же место.

Один из ударов стал решающим. Нога мотоциклиста подкосилась, и он упал на колени, сощипив зубы от боли. Главный ухватил моментально за голову обессиленного противника и ехидным голосом заговорил: «Ты довольно интересный для беты. И очень красивый! Если бы я познакомился с тобой при других обстоятельствах, с удовольствием бы полакомился. Но, увы…. Не сейчас. Ребята не поймут. Так что, милаш, не обессудь. Встретимся уже на том свете!»

Главный удобнее обхватил окровавленную голову мотоциклиста своими лапищами. Рывок – и все будет кончено.

Разрывающий воздух визг доносившихся рядом моторов остановил его. Яркие лучи фар разрезали темноту своими потоками, вырываясь из разных сторон и сливавшихся в одну точку, не позволяя глазам разглядеть источник этого света.

Главный наемник, непроизвольно бросил свою жертву и, прикрывая рукой глаза, заорал: «Кто вы? Что вам надо? Выключите фары».

После этих слов свет фар погас, и перед наемниками предстали, стоящие в ряд,  люди в черных кожаных костюмах, восседающих, словно наездники, на красивых навороченных мотоциклах. Гул моторов затих. Шестеро мотоциклистов, ловко спрыгнув со своих железных коней, достали из небольших багажничков металлические биты и двинулись навстречу наемникам.

Когда противник был повержен, и окровавленные искромсанные битами тела валялись на земле, один из мотоциклистов подбежал к израненному юноше с фианитовыми глазами. Аккуратно подхватив того на руки, он прижал хрупкое тельце к себе и, уткнувшись носом в его голову, пробурчал: «Миленушка, братишка, держись! Все будет хорошо!»

«Не надейся, Биен, - засмеялся через силу юноша. – Я – крепкий орешек! Но… спасибо за помощь! Я - твой должник!»

«Дурачидло ты, а не должник», - ласково произнес Биен и крепче прижал брата к себе, восторженно зажмурив глаза.

Со стороны послышалось громкое шморгание носом. Это Пуговка, удерживая в своих хрупеньких ручках израненного Брову, не смогла сдержать девичьих эмоций, покрывая лицо возлюбленного горькими слезами.

«Уходи, - мягко произнес ей Милен. – И друга своего уводи. Скоро сюда прибудут полиция и медики».

Юноша с теплотой во взгляде смотрел на невысокого росточка девчушку, которая склонила голову в знак благодарности, а затем, крепко обхватив тонюсенькими ручонками любимого, мелкими шажками двинулась прочь.

Милен взглянул на брата и обомлел. Тот сверлил холодным взглядом двух лежащих у стены молодых парней, находившихся в бессознательном состоянии.

«Это же он? Твой муж?» - презрительно прорычал Биен.

«Биенчик! Братик мой любименький! Самый лучший братик в мире! Братик братиков! – испуганно залепетал я. – Он же как-никак твой родственник. Смилуйся над ним, прошу тебя!»

«А кто это с ним рядом?» - прищурил глаза Биен.

Милен взглянул внимательней на юношу рядом с Ричардом и покачал головой: «Я не знаю. Может, друг?»

«А может, любовник?» - прошипел юноша. – Слишком красивый для друга».

«Да-а, братишка! Ну, у тебя и логика! Тошка тоже очень красивый, но это не означает, что я с ним сплю. Советую такие мысли не озвучивать при Сабуке», - захихикал Милен. – А то введете в дедовском доме военное положение, и близнец вытурит тебя из комнаты. Где будешь ютиться? Естественно, начнешь проситься ко мне. А я, как бы хорошо к тебе не относился, не намерен делить свою маленькую уютную территорию с кем-то еще».

«Вообще-то, ты уже женатый человек и проживаешь в особняке этого утырка, который вместо того, чтобы делить с тобой постель в первые дни вашей совместной жизни, шляется со своим любовничком по подворотням», - не унимался Биен.

Милен только улыбнулся в ответ. Это был его брат, который за благополучие младшенького умрет, даже не задумавшись.

***

Раннее утро встретило особняк Эллинстонов разъяренными криками господина Вилена. Ричард со своим другом Катом сидели на диванчике в холле, сжавшись, словно нашкодившие коты, а рядом бегал туда-сюда, размахивая руками и орав во все горло, хозяин дома.

«Вас теперь нельзя одних из дома выпускать? Как, как так получилось, что двое здоровых, сильных доминанта смогли попасть в такую передрягу? И это хорошо, что журналисты не пронюхали, а то бы эта история красовалась на первых страницах глянцевых журналов. Я даже вижу эти заголовки: «Захват любовников-доминантов», или «Любовь и наказание»…. Объясните мне, наконец, что с вами произошло? Почему слуги обнаружили вас привязанными друг к другу около ворот поместья? Почему вы были в одних трусах, а ваша одежда была аккуратненько сложена рядом?»

«Отец, - виновато заговорил Ричард. – Все, что мы помним, как пошли в бар. Выпили по рюмашке коньячку. К нам подошла милая девушка и предложила выпить с ней. Мы выпили. На этом воспоминания обрываются».

«Я бы мог с этим согласиться, подумав, что вам подсыпали какую-нибудь гадость. Только если это так, скажите мне, для чего? У вас не украли ни кредитных карт, ни документов, даже мобильные телефоны и ключи от машины остались на месте. Думаю, что если бы кто-нибудь из ваших дружков хотел подшутить над вами, то не рискнул бы именно таким образом. Слишком уж дорогая шутка вышла».

Юноши молчали. Да и что они могли сказать?

«Ладно, - выкричавшись, более спокойным голосом заговорил господин Вилен. – Я уже дал задание своим телохранителям разобраться с этим делом. Единственное, что известно сейчас, вас привезли на мотоциклах, позвонили в звонок на воротах и уехали. Самое интересное состоит в том, что они могли бы просто кинуть вас у ворот. Но мотоциклисты сначала позвонили в звонок, а потом ускользнули. Слишком по-человечески для плохих ребят. Странно все это…».

Господин Вилен прищурил глаза, взглянув игриво на юношей, и улыбнулся: «М-да, …выпили коньячку! А может, вы кого-то сильно обидели?»