Неуверенные щелчки и трели пронеслись по толпе, как ветер по ветвям джунглей.

Остановившись, Кетан повернулся лицом к помосту; Рекош и Уркот сделали то же самое.

Двое Клыков, которые окружали Зурваши с флангов, двинулись вперед, чтобы нацелить свои копья на претендентку, самку со шрамами на шкуре и всего несколькими обрывками украшений. Дуракс стоял между Клыками и королевой с топором в руке, как будто окружающие его женщины не сильно превосходили его.

Нижние челюсти Сатаи были подняты, а руки разведены в стороны, отчего она казалась еще крупнее. Она смотрела прямо на Зурваши, поверх чернокаменных наконечников копий, которые были на расстоянии вытянутой руки от ее лица.

— Насыщенный событиями День Жертвоприношений, — сказал Рекош. — Возможно, твоя демонстрация была вдохновляющей, Кетан.

Жвала Кетана дернулись. Он скрестил руки на груди, и его тонкие волоски снова встали дыбом; он все еще чувствовал запах Зурваши, это заставляло его сильнее, чем когда-либо, тосковать по густому воздуху джунглей.

— Надеюсь, ты ошибаешься, Рекош. Вриксам больше не нужно бессмысленно умирать.

— Но было бы нормально, если бы это произошло с тобой? — спросил Уркот, складывая руки на груди, имитируя позу Кетана. Его нижняя руки вытянулась вдоль туловища, чтобы он мог положить ладонь на покрытую шрамами шкуру на боку.

— Нам не обязательно это смотреть, — ответил Кетан, пытаясь не обращать внимания на язвительность слов Уркота. — Как сказал Рекош, нам лучше не задерживаться.

— Возможно, это вызов, который все изменит, — сказал Рекош с чрезмерным волнением. — Мы должны стать свидетелями.

Королева подняла руку. Даже издалека Кетан мог видеть, как фиолетовый сок окрашивает ее шкуру — и немного его темной крови смешалось с ним.

Архиречица двинулась со своего места, ее длинные шелковые накидки волочились по полу. Колышущаяся ткань, казалось, меняла цвет в радужном свете кристаллов.

— Глаза Восьмерых признают твой вызов, Сатаи тес Сарак'ани Ток'окари, — произнесла она высоким, чистым голосом, который, тем не менее, разнесся по пещере. — Восьмеро свидетельствуют. Наши предки свидетельствуют. Такарал свидетельствует.

Королева Зурваши издала резкое шипящее рычание и сомкнула жвала. Клыки на краю помоста убрались, отодвинувшись на несколько сегментов от королевы. Дуракс сделал то же самое, но только после долгого колебания, за что заслужил пристальный взгляд королевы.

Зурваши топнула по камню и раскинула руки.

— Ну же, Сатаи. Добавь свое имя в ряды моих поверженных соперников.

Другая самка плавно запрыгнула на помост. Ее задние лапы согнулись, а шкура натянулась. Кетан узнала шрамы, которые были на ней — они были оставлены копьями, ножами и заостренными дубинками, когтями и клыками.

— Давайте уйдем, — настаивал Кетан.

— Что, если Восьмерка, наконец, начнет действовать, Кетан? — спросил Уркот. — Что, если ты вынудил их сделать это? Это… это может быть правосудием.

Нотка надежды в низком голосе Уркота едва не сломила Кетана. Он не мог заставить себя сказать то, что, как он знал, было правдой — этот вызов ничем не отличался бы от любого другого.

Сатаи выпрямилась, балансируя на задних лапах, чтобы оторвать переднюю пару от земли, демонстрируя свои размеры и силу. Ее жвала широко раздвинулись, и она ответила на предыдущее рычание королевы одним из своих собственных.

Претендентка бросилась в атаку. Только когда Сатаи врезалась в нее, королева пошевелилась, с обманчивой скоростью переместив свое огромное тело в сторону и схватив претендента.

Зурваши изогнулась, перенаправив импульс Сатаи ровно настолько, чтобы нарушить ее равновесие. Когда она тяжело упала на пол, Сатаи вцепилась в королеву, увлекая Зурваши за собой.

Два кулака Сатаи быстро врезались в лицо Зурваши, глухие удары эхом разнеслись по безмолвной пещере. Все взгляды были устремлены на это возвышение, и казалось, что то же самое чувство тоски и надежды, которое Кетан услышал в словах Уркота, витало в самом воздухе. Судьба Такарала висела на единственной оборванной нити.

Но они все знали. Они должны были знать. С тех пор, как Зурваши стала правителем Такарала, она столкнулась по меньшей мере с десятью подобными испытаниями… и до того, как она получила титул королевы, она была первым Клыком предыдущего правителя.

Зурваши сама повела своих Клыков в битву против Калдарака.

Королева прижала кончики двух ног к полу и перекатилась на свою претендентку, звеня золотыми украшениями. Обхватив Сатаи другой ногой за талию, Зурваши ударила кулаками в лицо и торс своего противника, используя нижние конечности, чтобы отразить попытки Сатаи защититься. Защита Сатаи рухнула, и раздался влажный хруст, когда следующий удар королевы пришелся в цель.

Теперь у Зурваши была окровавлена не одна рука.

Без церемоний Зурваши схватила Сатаи за голову, откинула ее в сторону и сомкнула свои жвалы на горле поверженной самки.

Кетан сжал руки в бесполезные кулаки.

Звук смыкающихся жвал королевы заставил влажный хруст, раздавшийся мгновением ранее, показаться мягким и неважным; это был звук, который Кетан слышал слишком много раз в своей жизни, но он никогда не мог избавиться от того, насколько сильно он выбивал его из колеи. Тело Сатаи напряглось. Ее ноги подогнулись к задней части туловища, когти заскребли по полу, а затем она замерла.

Зурваши одной рукой схватила Сатаи за длинные волосы, а другой — за подбородок. Она приподняла голову и повернула ее в сторону. Мышцы, шкура и кости, удерживающие голову Сатаи на теле, прекратили борьбу через два удара сердца. Темная кровь собралась на возвышении и забрызгала камень, когда королева поднялась.

Архиречица Валкай отвела взгляд от сцены. Ее шелковое покрывало покачнулось, как будто она вздрогнула, и она приподняла ткань нижними руками, чтобы она не коснулась растекающейся крови.

— Восьмерка объявила о своей воле. Священный обряд завершен. Долгое правление Зурваши, королевы Такарала и Хранительницы Кристаллов Предков.

Зурваши повернулась лицом к Кетану, встретилась с ним взглядом и на мгновение задержала его. Затем она отбросила оторванную голову в сторону и вернулась на свое место в самой верхней части помоста.

— Продолжайте.

Говорящие с духами поспешно возобновили сбор пожертвований, когда пара Клыков двинулась вперед, чтобы забрать останки Сатаи.

Дуракс уставился на Кетана со своего места рядом с Зурваши, подергивая жвалами. Он все еще держал в руке свой топор.

— Формовщик, приюти нас, — сказал Уркот голосом, полным печали и отчаяния.

— Ткач, укрой нас, — сказал Рекош, и в его голосе прозвучало разочарование.

— Восьмерка здесь не властна, — прорычал Кетан, поворачиваясь к Глубокому туннелю. — Нет, пока она правит.