Корахла шагнула вперед, остановилась на краю помоста и ударила рукоятью своего копья по камню, издав глухой щелчок, который эхом разнесся по пещере.

— Кетан тес Ишуун'ани Ир'Окари, подойди к помосту, чтобы наша королева оказала тебе честь, приняв твое подношение.

Кетан почувствовал тишину, воцарившуюся в Логове Духов; в пещере было так тихо, что он мог слышать, как воздух проникает через отверстие над головой, так же ясно, как он мог ощущать его своими тонкими волосками и шкурой. Кто-то мог бы назвать это храбростью, кто-то глупостью, но он не испытывал страха — и без колебаний двигался вперед.

Тяжелый, голодный взгляд королевы не испугал его. Это только наполнило его новой решимостью.

— Наконец-то осознаешь свое место, Кетан? — спросила Зурваши низким и жужжащим голосом.

— Моя королева потребовала моего присутствия, — Кетан остановился у основания помоста, откинув голову назад еще больше, чем обычно, чтобы выдержать ее взгляд.

— Кетан, милый, я еще ничего не потребовал от тебя, — ее жвалы потянулись друг к другу, их кончики соприкоснулись, прежде чем она снова расправила их. — Когда я наконец это сделаю, ты не будешь выглядеть таким самодовольным.

— Как скажешь, моя королева, — проскрежетал он, едва удерживаясь от того, чтобы не рассердиться на правдивость ее слов.

— Я никогда не пойму, почему ты предпочитаешь тяготы Клубка роскоши Такарала, — Зурваши подняла предплечья, повернув кисти так, чтобы ладони были обращены в сторону от Кетана. Золото и драгоценные камни на ее запястьях и тыльной стороне ладоней вспыхнули ослепительным отраженным светом. — Моя просьба остается в силе, Кетан. Стань моим главным охотником. Возглавь Когтей Королевы. Это было бы гораздо более разумным применением твоих навыков.

Дуракс с рычанием шагнул вперед, широко раскрыв жвалы и подняв руку, как будто собирался высвободить свой топор.

— Моя королева, ты не можешь выбрать этого червя из джунглей, чтобы…

Зурваши махнула рукой в сторону Дуракса, даже не взглянув на него. Рот Главного Когтя захлопнулся, и он опустил свое оружие. Он потупил взгляд и отступил на шаг.

Кетан медленно вздохнул. Воздух, который он втянул в себя позже, был насыщен доносящимися сверху запахами джунглей, но их заглушал пьянящий аромат Зурваши, особый женский аромат, который поразил его на инстинктивном уровне, далеко за пределами его бодрствующего разума.

Ее запах никогда раньше не одолевал его; не одолеет и сегодня.

— Со всем уважением, моя королева, — он взял завернутый в листья сверток нижними руками, протягивая его к ней. — Я стремлюсь только возблагодарить Восьмерых. За то, что позволили мне жить во время правления величайшей королевы, которую когда-либо знал Такарал.

Ее жвала клацнули друг о друга, их клыки ударили с достаточной силой, чтобы раздробить череп Кетана. Она поднялась выше, и ее тень, отбрасываемая косым солнечным лучом, падавшим сверху, вытянулась над камнем помоста.

— Ты и вполовину не настолько умен, чтобы прикрывать свои оскорбления притворной похвалой и ускользать от моего внимания, Кетан, — пророкотала она.

По каменному полу пробежала слабая дрожь, когда она направилась к нему.

Она спустилась на уровень чуть выше Кетана, нависнув над ним, как грозовая туча над уже затопленными джунглями.

— Принеси свое подношение, чтобы я могла наилучшим образом решить твою судьбу.

Теперь ее запах был еще сильнее, а кусочки шелка, свисавшие с ее пояса, отвалились в сторону, обнажив длинный шов ее щели, теперь чуть выше уровня его глаз.

Сжав челюсти, он опустил жвала, отвел задние пары ног назад и поклонился. Он распутал сверток верхними руками.

— Я предлагаю тот же подарок, который сделал семь лет назад, моя королева.

Листья опали, обнажив корни Мендера, из которых все еще сочились фиолетовые соки.

— Достаточно свежие для мастеров-красителей моей королевы, — сказал Кетан, не сводя взгляда с Зурваши.

Она сузила глаза, и ее шкура натянулась, когда напряглись мышцы. Одна из ее ног скользнула вперед, но Кетан не отступил ни на шаг. Из горла королевы раздалось низкое шипение. Клыки, стоявшие по бокам от нее, двинулись вперед, нацеливая свои копья. По жесту Зурваши они остановились, на два шага не доходя до края помоста.

— Прости меня, моя королева, — сказал Кетан. — Но я забыл. Твой любимый оттенок требует чего-то большего.

Кетан свел плечи вместе и вонзил коготь в левую ладонь. Очень глубоко. Боль была далекой и все же странно волнующей; от него не ускользнуло, что это, возможно, было одно из последних ощущений в его жизни.

Кровь хлынула из-под его когтя. Он повернул руку, и кровь закапала на корни мендера. Темно-красные капли смешались с фиолетовым соком, образовав пятна более темного цвета.

Жвала королевы сжались. Скрежет их клыков друг о друга был единственным звуком во всей пещере.

— Такие вещи не могут оставаться безнаказанными, Кетан, — сказала она с низким рычанием, от которого завибрировали его тонкие волоски. Она наклонилась вперед и, протянув руку, вырвала у него корешки.

Его сердца забились быстрее, и напряжение прокатилось по телу. Страх шипел внутри, горячий и тревожный, но раньше это никогда его не останавливало.

Зурваши сжала корни в кулаке. Фиолетовый сок потек по ее шкуре и забрызгал пол между передними лапами Кетана, к нему присоединились несколько свежих капель его крови.

Она наклонилась еще ближе, расставив свои толстые, мощные ноги по обе стороны от Кетана. Ее жар пульсировал вокруг него, и ее запах окутал его, как кокон, еще сильнее пропитанный ее желанием.

Стебель Кетана зашевелился за его щелью. Он стиснул челюсти от этого ощущения, отказываясь давать ей такую реакцию.

— Ты провоцируешь мой гнев, Кетан, — ее нижние руки обхватили его, и ее большие когти так легко задели его спину, что он почти содрогнулся.

Он держал свои жвалы опущенными. Если бы она хотела прикончить его сейчас, ее было бы не остановить — но он был достаточно быстр, по крайней мере, чтобы нанести некоторый урон, прежде чем покончить с этим.

— Каким бы умным ты себя ни считал, неужели ты не понимаешь, чего добиваешься? — спросила она.

Застежки Кетана плотнее прижались к его тазу, сильнее сжимая разрез, когда шов раздулся от настойчивого нажатия его члена. Он выдержал ее взгляд, не дрогнув.

— Ты не понимаешь, — продолжала она с щебетом. Внезапно ее рука поднялась, и она схватила его завязанные волосы в кулак, дернув за них, чтобы запрокинуть голову. — Каждый твой акт неповиновения, Кетан, служит доказательством того, что ты должен стать моей парой. Ты один достоин этой чести.

Кетан чувствовал на себе взгляды — десятки, сотни глаз каждого врикса в Такарале, возможно, даже глаза Восьмерых. Но он мог видеть только Зурваши.

— Но ты недостойна, Зурваши, — сказал он.

Ее хватка за его волосы усилилась, вызвав острую боль в голове, а ее когти вдавились в его спину достаточно сильно, чтобы угрожать проткнуть шкуру.

Пришел ли он сюда искать своей смерти? Обладал ли он стремлением встретить свой конец, спрятанным где-то в потаенных уголках его разума, где его самые темные секреты были окутаны паутиной, в которую даже он не мог проникнуть?

— Тогда мне предъявить свои требования? — прошептала она, поглаживая кончиками своих жвал вверх и вниз по его шее. — Должна ли я испытать тебя, милый маленький Кетан, и навсегда доказать, что всегда был и будет только один выбор — стать моим?

— Даже ты, моя королева, не можешь иметь всего, чего хочешь, — ответил он.

— При всей твоей доблести и мастерстве, Кетан, тебе не хватает понимания, — клыки на ее жвалах царапнули его шею, издав сухой скрежет. — Я единственная, кто всегда получает то, что хочет.

Передние ноги Кетана согнулись, когти царапнули пол. Он напрягся, чтобы расширить свое восприятие, сосредоточить часть своего внимания на окружающей обстановке и многочисленных зрителях, или на кристаллах, каменной кладке, на чем угодно, но Зурваши завладела всем его вниманием.

— Пусть Восьмерка благословит тебя, моя королева, — хрипло произнес он. — И позаботится о том, чтобы ты получила все, чего заслуживаешь.

Его сердце бешено заколотилось, когда Зурваши посмотрела ему в глаза. Ее клыки остановились прямо под его челюстью, их смертоносные кончики уперлись в мягкую, уязвимую кожу там. Наконец, она оттолкнула его. Кетан удержался на ногах, только расставив все шесть ног, чтобы принять более широкую стойку.

— Наслаждайся Клубком, Кетан, — сказала она, отворачиваясь и пренебрежительно показывая тыльную сторону ладоней. — Твое время там скоро подойдет к концу. И помни о нитях, которые связывают тебя с этим городом. Я без колебаний разорву их одну за другой, если ты дашь мне повод.

Сильная, грубая рука сжала предплечье Кетана.

— Шевелись, проклятый дурак, — прорычал Уркот.

Кетан высвободил руку и смотрел на королеву, пока она не заняла свое место на вершине помоста. Когда ее внимание переключилось на него, он скрестил руки друг на друге и опустил голову.

В ответ она подняла взгляд и посмотрела мимо него.

— Ты сделал достаточно, — прошептал Рекош, похлопав Кетана по задней ноге. — Как бы я ни восхищался тем, как ты сделал свое заявление, лучше не задерживаться.

Кетан почти ничего не чувствовал, когда он и его друзья шагали к Глубокому туннелю. Его сердца не успокоились, даже когда возобновились тихие звуки разговора, а мышцы были напряжены и беспокойны. Но больше ничего не осталось — ни гордости, ни удовлетворения, ни страха, ни облегчения, ни дурного предчувствия, ни надежды.

— Зурваши тес Калааани Ул'окари, — позвала женщина, и ее голос эхом разнесся по залу. — Я бросаю тебе вызов перед очами восьмерых богов. Твое правление закончится сегодня, и Сатаи тес Сорак'ани Ток'окари станет новой королевой Такарала.