Взглянув вниз, он увидел мягкий голубой и зеленый оттенок листьев в темноте, отчего яма казалась почти гостеприимной. Но на мгновение под ним что-то мелькнуло — это оранжевое свечение, похожее на огонь, тлеющий в глубине, появилось и в одно мгновение погасло.

Хотя это должно было усилить его опасения, хотя это должно было придать вес рассказам, этот проблеск только заинтриговал Кетана. По крайней мере, дно проклятой ямы стало бы хорошим местом, чтобы спрятаться от Зурваши и Когтя Королевы.

Неподалеку сута прокладывала себе путь по тонкой дрожащей ветке, которая тянулась мимо остальных на открытое пространство над ямой. Горло существа распухло, и оно издало еще один волнообразный вой в ночной воздух, как будто взывало непосредственно к мерцающим звездам.

Кетан подкрался ближе, перекладывая моток шелковой веревки, прикрепленной к его зазубренному копью, в нижнюю руку. Ветви затряслись под его весом, который был намного больше веса суты, но ему нужен был свободный путь для броска.

Сута снова завыла, когда порыв ветра пронесся над Зарослями, сотрясая деревья. Темные тучи, закрывавшие часть ночного неба, сдвинулись, открыв две полные луны прямо над кронами деревьев. Мех суты приобрел серебристый блеск в лунном свете.

Кетан поднял свое копье, сомкнув пальцы вокруг знакомой бороздки на древке. Он ждал только, когда качающиеся ветви ослабнут…

По суку, на котором сидел Кетан, пробежала дрожь, слабая, но отчетливая по сравнению с вибрациями, вызванными его весом и ветром. Сжав кончики своих жвал, он повернул голову, чтобы снова взглянуть на ствол.

Несколько темных фигур двигались в тени листьев. Четыре глаза на мгновение поймали лунный свет, вспыхнув желтым. Эти глаза были направлены не на Кетана — они были сосредоточены на суте.

Кетан успокоился, наблюдая, как все больше ксискалов пересекают прерывистые полосы лунного света. Их жесткая пятнистая шкура была покрыта длинными загнутыми назад иглами вдоль позвоночника, а передние лапы — всего четыре — были длиннее задних, и все они заканчивались загнутыми когтями, идеально подходящими для лазания.

Это была маленькая стая — он насчитал всего пятерых, — но ксискалы были опасны в любом количестве, несмотря на то, что были размером в половину взрослого самца врикса.

Ксискалы крались к суте, сосредоточенные на своей добыче. Окружающие ветви скрипели и стонали под новым весом, прогибаясь все глубже с каждым шагом, на который продвигались ксискалы. Что-то сжалось в груди Кетана, с такой силой, на какую только была способна королева.

Сута резко обернулась, шерсть встала дыбом, а длинные уши встали торчком.

Энергия в воздухе сгустилась, пульсируя вдоль шкуры Кетана. Он не знал, кого из Восьми разозлил — Защитника или Праматерь, возможно, — в своем противостоянии с Зурваши, но, похоже, боги хотели испытать его сегодня вечером. И он знал с уверенностью, твердой, как камень Такарала, что должно было произойти.

Ксискалы бросились к испуганной суте, когда Кетан повернулся обратно к стволу дерева, наматывая на руку конец шелковой веревки от своего копья. Ветви трещали, листья яростно тряслись, и хрупкая опора под Кетаном обвалилась.

Он метнул зазубренное копье в ствол, но Кетан уже падал вниз среди сломанных сучьев и панических криков ксискалов. Он обнаружил, что смотрит сквозь массу спутанных ветвей, падающих листьев и мечущихся тварей на фиолетово-голубое небо, усыпанное звездами, которые выглядели как светящиеся личинки, свисающие с потолка пещеры далеко-далеко вверху.

Что-то промелькнуло среди нетронутых ветвей над головой — сине-серое пятно, красная вспышка — и исчезло.

Кетан мог бы вознести молитву Восьмерым в тот момент, когда он упал назад, а мир перевернулся, так что он смотрел прямо в зияющую пропасть, но он всегда мог полагаться только на себя.

Шелковая веревка натянулась, больно сжав его руку. Нагрузка на руку была огромной, поскольку она приняла на себя весь его вес. Ветки шлепали по его шкуре, падая вокруг него.

Кетан качнулся к краю ямы. Его тело развернулось как раз вовремя, чтобы увидеть, как стена ямы несется на него.

Веревка дернулась. Напряжение в его руке прекратилось, и его внутренности дернулись, когда он снова упал.

Кетан сильно ударился о стену, издав болезненный рык, который он едва расслышал из-за шума чирикающих ксискалов и ломающихся веток под ним. Он цеплялся за опору руками и ногами, но грязь и растения были слишком рыхлыми, а склон слишком крутым.

Звуки, издаваемые ксискалами, внезапно прекратились вместе со всем грохотом.

Кетан поскользнулся, сбив на себя поток комковатой грязи и мелких камней, которые с грохотом покатились вниз по склону.

Откуда-то сверху, как ни в чем не бывало, в ночи раздался пронзительный крик суты.

— Будь прокляты твои глаза, — прорычал Кетан, неуверенный в том, адресовал ли он эти слова суте, Восьмерке или королеве.

Кетан снова упал в кучу грязи и камней, листьев и корней.