Джио пристально смотрит на него.

Видите ли, я уже все знаю. Гораздо больше, чем даже сам Раф. Но я не могу ему об этом сказать. Это только причинит ему еще большую боль. Мой отец сделал достаточно.

— Все началось с того, что наш отец начал трахать Бьянку и захотел любой ценой скрыть свой секрет.

Джио напрягается, отступает на шаг, возмущение проступает на каждом дюйме его лица.

Но вместо того чтобы устыдиться, наш отец бросает на Джио самодовольный взгляд.

— Черт... — Лицо Джио становится пепельным. — Откуда ты знаешь?

— Потому что... Николетт слышала все это, когда пряталась в шкафу, — объясняет Раф. — Она видела их драку. Она слышала, как он ее убил.

— Он тот кто убил ее? Ты уверен?

Раф кивает.

Джио подходит к нашему отцу и сжимает его рубашку в кулак.

— Откажись от этого. Скажи, что это чертова ложь.

— Сынок, они уже все решили. — Он бесстрастно пожимает плечами. — Они сумасшедшие. Не верь этому.

— Ты чертов лжец! — Раф бросается к нему и бьет прямо в нос. — Сумасшедшие? Я тебе покажу сумасшедшего! — огрызается он, нанося еще один удар кулаком в челюсть.

Отец дьявольски смеется, и это заставляет Рафа приставить пистолет к его виску.

— Теперь все закончится. Все, что ты сделал... — Раф с трудом переводит дыхание. — Это непростительно.

Джио пробормотал проклятие.

— Значит, он был замешан во всем?

Он проводит ладонью по лицу, качая головой.

— Нападение на тебя? — спрашивает он меня, сжимая и разжимая кулаки.

— Да, это все он, — объясняю я. — Помнишь, когда все эти вещи с нашим бизнесом начали идти не так, папа обвинил во всем Рафа?

Джио медленно кивает, выражение его лица темнеет.

— Это никогда не был Раф. Я это уже знал. Я также поймал одного из тех, кто пытался меня убить, и он заговорил. Все они в конце концов говорят. — Я бросаю взгляд на отца, уголок моего рта кривится. — И когда ирландцы захотели крови за войну, в которой погиб племянник Патрика, я сделал все возможное, чтобы убедить его, что смерть нашего отца послужит этой цели. Что он был корнем этого зла. Из-за него Раф зашел так далеко. И Патрик в конце концов согласился.

— Этот чертов ирландский ублюдок! — кричит наш отец. — Это расплата, не так ли? Он хочет, чтобы меня не было!

Расплата за что? Я задаюсь вопросом.

Но вместо того чтобы спросить, я предпочитаю не обращать на него внимания и смотрю на Джио.

— Смерть нашего отца была вторым пунктом нашей с ним сделки. Первым был твой брак с Эру, и я позабочусь о том, чтобы мы его выполнили.

Джио зашагал, его кулаки были готовы к войне.

— Проклятье. Я хочу убить его прямо сейчас.

Ненависть переполняет мое сердце, пока я пристально изучаю нашего отца, задаваясь вопросом, как он стал таким.

Или он всегда был таким?

Измена маме — это одно. А пытаться убить собственных сыновей — совсем другое.

— Он думал, что сможет подтолкнуть меня к убийству Рафа, причинив боль моей жене и Софии, — продолжаю я. — И он был прав. Но он ошибся в одном: сегодня умрет именно он.

Моя грудь плавно поднимается и опускается, хотя внутри у меня все гудит, словно каждая клеточка готова взорваться.

— Он также пытался добраться до Рафа и Николетт. Он нанял несколько человек, которые в итоге сами себя убили.

— Эти чертовы слабаки, — усмехается наш отец. — Знали, что не справятся, но настаивали, что все сделают.

Может, мой отец больше и не главный, но я не настолько глуп, чтобы не знать, что у него по-прежнему полно верных солдат, готовых ради него на все.

— Я, блять, так и знал. — Раф снова набросился на него, купаясь в ярости. — Николетт чуть не умерла из-за тебя!

Прежде чем он успевает ударить его снова, мы с Джио удерживаем его, крепко обхватив руками.

Я так же сильно хочу, чтобы он умер. Всякий раз, когда я вижу убитое горем лицо Софии или вижу, как Элси морщится от боли из-за раны, которую она получила по его вине, во мне вспыхивает желание убить его.

— Пока нет, — шепчу я ему на ухо. — Мы должны выяснить, не скрывает ли он еще что-нибудь.

Ему требуется несколько секунд, чтобы успокоиться, но когда адреналин утихает, мы отпускаем его.

— Где сейчас Николетт? — Джио спрашивает Рафа. — Я думал, она уехала из города после смерти Бьянки.

— Последний год она была в бегах, — объясняет Раф. — Она знала, что за домом ведется наблюдение, и понимала, что если он это увидит, то поймет, что она в доме, поэтому пряталась. Не так давно один из людей, которых он послал за ней, нашел ее и подстрелил. Тогда она и приехала ко мне.

— Черт возьми. — Джио сжимает шею.

— Один из копов, преданных Майклу, нашел ее и позвонил ему. Как только он увидел имя на ее правах, он понял, кто она такая, — уточняет Раф, а затем бросает взгляд на нашего отца. — После убийства Бьянки он удалил запись с камер наблюдения, так что он определенно видел, как Николетт подъехала к дому незадолго до него. Он следил за ней, надеясь, что она не найдет меня и не расскажет о том, что видела. Он знал, как мы были близки. Он знал, что я ей поверю. Он знал, что она может разрушить его и его репутацию.

Он ходит вокруг нашего отца, чей глаз опух, а изо рта течет кровь. Раф направляет оружие на затылок отца, его большой палец лежит на спусковом крючке.

— Как только я взял власть в свои руки, некоторые из мужчин рассказали мне, что наш отец говорил им, что я хочу смерти Рафа, — говорю я. — Что он придет за мной, чтобы занять свое законное место, но я не позволю этому случиться. Он рисовал нас как двух братьев, находящихся в состоянии войны. Он считал, что если меня убьют, то за Рафом придет вся Коза Ностра, а если я убью Рафа... ну, вот и вся его проблема.

Я вижу, как кривится рот моего отца.

— Разве это не так, папа? — Я готов покончить с ним и забыть.

Он с усмешкой наклоняет подбородок.

— Было проще, если бы все считали, что тебя убил Раф. Меньше вопросов. — Он кашляет кровью. — Но все вышло не совсем так, да?

— Господи Иисусе, — пробормотал Джио, опуская ладони на колени.

— Давайте покончим с этим. Больше он ничего не скажет, что нам нужно услышать. — Раф направляет дуло прямо в грудь нашего отца.

Отец насмехается.

— Тебе лучше повременить с этим, сынок. Я еще не закончил рассказывать тебе самое интересное.

— Да ну? — Раф вскидывает бровь. — И что же?

— Ну... — Он вздыхает. — Если ты убьешь меня, то никогда не получишь ее обратно.

— Кого не получу? — Раф прищурился.

— Эту милашку Николетт. Ты с ней переспал, да? — Он застонал. — Кто может тебя винить? Какие сиськи у этой девчонки.

Мышцы бицепса Рафа подергиваются, и через мгновение он хватает моего отца за горло и сжимает.

— Еще хоть слово скажешь о ней, и я убью тебя. Медленно. Так медленно, что ты будешь желать смерти.

— Она... тоже у-у-умрет, — задыхается он.

— Николетт в безопасности, — грубым голосом возражает он. — Ты не сможешь ее тронуть.

Он убирает руку и встает ровнее, пытаясь сдержать свою агрессию.

Мой отец пытается заговорить, но все, что у него получается, — это зайтись в приступе кашля.

Когда он закончил, он сказал:

— Ты уверен в этом, сынок?

Он высокомерно усмехается. Всегда такой чертовски самодовольный.

Раф отступает на несколько шагов, и пистолет с глухим лязгом падает на пол.

— Ты, черт возьми, лжешь, — вздыхает он, вздымая грудь.

— Я? Почему бы тебе не позвонить ей и не посмотреть, ответит ли она?

Раф сжимает челюсти, вперив ненавидящий взгляд в глаза отца, а затем тянется к карману и достает телефон.

Набрав номер, он устремляет взгляд на меня и качает головой. Он пробует снова, потом еще раз.

— Бляяять! — Он бросает телефон, и тот ударяется о стену, стекло разбивается вдребезги. — Черт, черт, черт! — Он с грохотом врезается кулаком в зеркало.

Я подбегаю к отцу и хватаю его за рубашку.

— Скажи мне, где она. Сейчас же.

— Сначала отпусти меня.

— Этого никогда не случится.

И когда Раф с ревом бросается на него и выпускает своих демонов на свободу, я позволяю ему это сделать. Он заслуживает этого и даже больше.