***

За пять минут до начала обеда у меня звонит мобильник.

Я на секунду не решаюсь посмотреть, вдруг это тот жуткий человек, и теперь у него есть номер моего мобильного, но потом протягиваю руку и смотрю на экран.

Ещё один долгий миг нерешительности охватывает меня, прежде чем я отвечаю на звонок матери. Иначе она просто будет продолжать звонить до бесконечности.

Не знаю, чей звонок я предпочла бы проигнорировать больше: чудака или моей матери.

— Саша, я так рада, что смогла до тебя дозвониться, — мамин голос тошнотворно сладок, и я заранее содрогаюсь из-за того, о чём бы она ни собиралась меня спросить.

— Я занята, мам. Что тебе надо?

— Саша, я же твоя мать! Как ты можешь так со мной разговаривать? — возмущённо ахает она.

Очень просто, ведь у нас за последние несколько лет было всего несколько бесед друг с другом.

Я молчу, потому что на самом деле мне всё равно, будет этот разговор продолжаться или нет. Поскольку мама не знает, что такое терпение, она почти сразу же раскалывается.

— Послушай, Саша, я знаю, что на свадьбе мы обменялись кое-какими дурными словами. Мне грустно, что мы уже не так близки, как раньше.

«Мы никогда не были близки!» — хочу заорать я. Однако я по-прежнему молчу, готовая выслушать любую чушь, которую она сплетёт на этот раз.

— Я хочу заверить тебя, что твой отец не собирается лишать тебя денег, так что тебе не о чём беспокоиться, — она делает паузу, и наверное, я тут должна вздохнуть с облегчением и выразить свою благодарность. Но поскольку меня это абсолютно не волнует, я продолжаю молчать.

— Саша, ты ещё здесь?

Я хмыкаю, зная, как сильно это её раздражает. Удивительно, но я не выслушиваю лекции о том, как это не женственно.

— Послушай, насколько серьёзно ты относишься к этому... этому... человеку Деклану? — она произносит его имя так, будто оно имеет неприятный привкус.

Серьёзно, ну какова стерва.

— Смертельно серьёзно, — говорю я ей, обнаружив, что это не совсем ложь.

— Дорогая, Боуэн — прекрасный человек. Он богат, успешен и вращается в тех же кругах, что и я. Мы могли бы видеться всё время, если бы ты образумилась и дала ему свой номер телефона.

Как правило, единственное, что волнует мою маму — это деньги и успех, что облегчает хвастовство. Ни слова о том, добрый ли он, милый или любящий. Неважно, обладает ли он отличным чувством юмора и увлечён ли тем, что любит. Наверное, это не самые «важные» вещи в потенциальных отношениях.

— Может, ты дашь ему свой номер телефона?

— Саша! Ты же знаешь, что это не смешно. Я не знаю, почему ты так упрямишься из-за этого другого... — она замолкает, и я понимаю, что ей очень трудно не обругать Деклана. Кроме того, леди, по-видимому, не ругаются. — ...человека. Тебе нужно повзрослеть и понять, что ты не становишься моложе! Твоё будущее нуждается в финансовой поддержке, и я очень сомневаюсь, что твой друг в данный момент может справиться с такой задачей.

— Ты ничего не знаешь о Деклане, но всё же готова судить его? А что, если я его люблю? Что, если он значит для меня весь мир? Что, если он сделает меня счастливой? Что-нибудь из этого имеет для тебя значение?

Мама брызжет слюной, но потом берёт себя в руки, потому что, очевидно же, истинная леди тоже никогда не брызжет слюной!

— Это всего лишь интрижка, и, скорее всего, тебя она устраивает только потому, что ты знаешь, что мы её не одобряем. Тебе уже под тридцать, Саша, ты не можешь вечно играть в эту игру. Я передам Боуэну сообщение, что ты заинтересована в нём. Я молю Бога, чтобы ты пришла в себя, — она вешает трубку прежде, чем я успеваю пробормотать хоть один аргумент.

Боже, как же я её ненавижу! Возможно, пришло время сменить номер телефона и убедиться, что у неё не будет нового.

— Всё нормально? — спрашивает Деклан, подходя ближе.

Я делаю глубокий вдох и снова переключаю рабочий телефон на голосовую почту. Выключаю компьютер и хватаю сумочку, затем выхожу из-за стола и улыбаюсь, когда он протягивает мне руку.

— Теперь да, — отвечаю я, решив проигнорировать мамин звонок. Я не хочу, чтобы она испортила мне настроение.

Взявшись за руки, мы выходим из офиса и натыкаемся на Джоуи и Синтию, которые, похоже, обсуждают что-то серьёзное.

— Так и есть! Клянусь тебе, — возражает Синтия, уперев руки в бока и слегка покраснев от волнения.

— Ни в коем случае. Она флиртовала со мной только на прошлой неделе! — парирует Джоуи. Его поза говорит, что он будет продолжать наставить на своём. Я знаю, что ни один из них, скорее всего, не отступит в этом споре.

— Да она делала это ради чаевых! Это не значит, что ты ей нравишься, — быстро возражает Синтия.

О, они обсуждают женщину. Мне следовало бы удивиться, но на самом деле я не удивлена.

— Деклан, помоги мне, дружище. Помнишь ту горячую официантку из «Равелло», куда мы ходили на прошлой неделе? Она же точно запала на меня, так?

— Вообще-то я почти уверен, что она запала на меня, — Деклан ухмыляется, и я впиваюсь ногтями в его руку. Потом он виновато улыбается мне, глядя сверху вниз.

— Быть такого не может! Ты же постоянно ворчал всё то время, что она была рядом. Отлично, я ставлю пятьдесят долларов и бесплатный обед, что она выберет меня, когда мы пойдём туда в следующий раз, — смело заявляет Джоуи.

— Идёт. Хотя я думаю, она выберет меня или Сашу. Эта женщина определённо лесбиянка.

Джоуи качает головой, давая нам знак следовать за ним, а Синтия забирается в его машину, всё ещё раздражённая.

— Я так понимаю, нам только что обломали обед наедине? — уныло спрашиваю я, уже опасаясь, что знаю ответ.

Джо высовывает голову в окно.

— Ну же, вы двое, или вы боитесь, что она даже не взглянет на вас обоих?

— По-моему, он только что растоптал наше самолюбие, — бормочет Деклан.

— О, он своё получит, — заявляю я.

Конечно, Джоуи знает, как задеть меня за живое. Я буквально недавно защищала перед Боуэном способность Деклана удовлетворить меня, а ведь тогда у меня не было никаких подтверждений.

— Мне всё равно, кто эта женщина, но никто не может устоять перед Сашиным обаянием, — объявляю я, хватая Деклана за руку и таща его к машине.

— Что хоть за ресторан? — спрашиваю я, когда мы садимся и пристёгиваемся.

— Итальянской кухни. Они подают потрясающую пасту, — сообщает мне Синтия, вероятно, попав в яблочко с макаронами, потому что я ещё не встречала пасту, которую бы не полюбила.

Деклан, прижавшись ко мне, снова берёт меня за руку, и я прислоняюсь к нему, слушая, как Синтия и Джоуи препираются на передних сиденьях. Есть что-то приятное в этом моменте, что-то лёгкое и нормальное.

Когда мы добираемся до ресторана и едим посредственный обед (хотя Синтия всё равно заверяет меня, что блюда изумительные, и это совсем никак не связано с горячей официанткой, от которой она не может оторвать взгляда), с Декланом всё по-прежнему легко.

Он держит руку на моём бедре, наши тела соприкасаются на диванчике за столиком. Странно думать, что это первая еда, которую мы разделили вместе, в такой спокойной обстановке. Вчера вечером мы были на стадии притирки, но прямо сейчас мы ведём себя как настоящая пара.

Я подобное и представить не могла, а теперь всё это ощущается так естественно.

Даже Джоуи и Синтия, которые видели нас лишь грызущимися (не считая того, что Синтия пару раз видела наши поцелуи) не ведут себя так, как будто мы странные.

Если Джоуи смог легко принять это, то я надеюсь, что Зандер тоже сможет.

— О чём ты так напряжённо думаешь? — спрашивает Деклан, и его шёпот щекочет мне ухо, когда он наклоняется ближе.

— Просто интересно, как странно, что это кажется нормальным.

— Разве это не должно быть нормальным?

Я многозначительно смотрю на него.

— На прошлой неделе я вырубила тебя, когда ты попытался прикоснуться ко мне. Теперь твоя рука перманентно приклеилась к моему бедру.

— Во-первых, ты нанесла удачный удар, потому что я застал тебя врасплох. Если бы это была настоящая драка, ты бы ни за что не задела меня. А во-вторых, тебе ведь нравится, где находится моя рука, — он сжимает моё бедро, и мне хочется, чтобы мы были где-нибудь наедине, голые, с его рукой чуть выше.

— Может, ты и застал меня врасплох, но я бы с лёгкостью ударила тебя ещё раз, если бы захотела.

— Держу пари, что ты не сможешь, — бросает вызов он.

— Я знаю, что могла бы, но больше не буду этого делать.

— Почему? Потому что бить кого-то неправильно, и ты чувствуешь себя виноватой? — Деклан закатывает глаза, но я удивляю его другим ответом.

 — Потому что вырубив тебя, я явно вбила в тебя немного здравого смысла. Я ни в коем случае не рискую сбить его, чтобы мы снова постоянно цапались.

Деклан усмехается, и передо мной предстают ямочки на его щёках, которые я так редко вижу.

Зная его много лет, я не могу поверить, что его улыбка может быть захватывающей для меня. Мне кажется, он никогда не улыбался персонально мне.

— Почему ты мне так улыбаешься? — спрашиваю я, затаив дыхание.

— Кажется, это самое приятное, что ты когда-либо говорила мне.

— Это невероятно грустно, — бормочу я.

Прежде чем я успеваю полностью отвести взгляд, он нежно хватает меня за подбородок и удерживает на месте.

— Я сделаю всё возможное, чтобы сохранить здравый смысл, потому что прямо сейчас я полностью осознаю, какой я счастливый ублюдок, — а потом он целует меня. Ничего глубокого или всепоглощающего, скорее целомудренный поцелуй, соответствующий обстановке, но тот факт, что он кажется таким естественным, таким нормальным, поселяется глубоко внутри меня.

Нам удалось достичь комфорта в отношениях, не сходив ни на одно свидание, или, по крайней мере, ни на одно свидание без двух ссорящихся друзей, которые до сих пор не могут договориться, к кому склоняется официантка.

— Могу я предложить вам что-нибудь ещё? — спрашивает официантка.

— Вы можете разрешить наш спор, — объявляет Джоуи.

Интересно, как он собирается задать данный вопрос, чтобы это не звучало невероятно жутко, странно или неприлично.