Ладно, не интимное прикосновение, а просто дружеское.

Не зацикливайся и не делай всё странным, Саша!

— Я всегда хотела спросить, почему вы с Джоуи разъехались?

Джоуи и Деклан стали жить вместе сразу после окончания колледжа. Они мыкались по случайным работам, причем Деклан работал на другого частного сыщика, в то время как Джоуи был разнорабочим, который брался за разные проекты, прежде чем они оба начали работать на Зандера. Думаю, они прожили вместе несколько месяцев, а потом Деклан съехал и стал жить один.

Он отвечает мне, открывая входную дверь, и я почти пропускаю его ответ, так как потрясена тем, что вижу.

И это вполне приличный дом, а не берлога.

На стенах висят картины, изображающие жутковатые леса и искривлённые деревья. Интерьер выполнен в тёмно-шоколадных, тёмно-фиолетовых и кремовых тонах, в то время как пол вымощен широкой плиткой. Безделушки и фотографии заполняют каждый свободный дюйм пространства, который я могу видеть с того места, где стою, и замечаю, что на нескольких фотографиях есть и я.

— Я съехал, потому что Джоуи ужасный сосед по комнате. У него вечный беспорядок, он шумный, и он не стеснялся приводить женщин домой несколько вечеров в неделю. Я потерял счёт голым женщинам, которых видел в своей чёртовой гостиной. Ближе к концу я не мог смотреть на какую-либо поверхность без постоянной мысли, что на ней могло вытворяться.

Я вздрагиваю от этого образа, думаю о том, как часто я проводила время у Джоуи, и чувствую лёгкую тошноту при мысли о диване, на котором я часто сидела.

Какая гадость!

Я ставлю свой чемодан рядом с его спортивной сумкой, которую он оставляет на диване перед огромным телевизором. По крайней мере, хоть с чем-то я угадала.

— Между нами начинало возникать напряжение, а я этого не хотел. Мы поговорили, и не было никаких обид из-за того, что я хочу переехать, так что я съехал, — заканчивает он, очевидно, не замечая моего оцепенения.

— Я всегда знала, что Джоуи... гадкий, — запинаясь, говорю я.

— Да, но с тех пор как я уехал, наши отношения наладились.

Я киваю, представляя, что это должно быть правдой.

Я делаю ещё несколько шагов и вижу кухню справа от себя. Здесь чисто, хотя в сушилке есть несколько чистых тарелок. Я также замечаю, что некоторые полки с фоторамками на них немного пыльные. Похоже, что у него нет уборщицы, которая поддерживала бы здесь идеальный порядок.

— Я всегда знала, что Зандер просто помешан на чистоте, и по столу Джоуи сразу понятно, что он неряха, но я никогда не представляла тебя таким... — я подыскиваю подходящее слово, глядя на фотографию бабушки Деклана. — …организованным, — я подхожу к ней и слегка касаюсь верха рамки.

Мод была опекуном Деклана с самого его детства. Она часто кормила нас вкусной домашней едой, когда мы оказывались в гостях. Она особенно привязалась ко мне, потому что я была единственной девочкой. Много раз она даже отводила меня в сторону и спрашивала, не нужно ли мне чего. Я думаю, она знала, что мои родители не особо поддерживали меня, и хотя моя собственная бабушка жила со мной и была по-своему милой, она была строгой и не слишком приступной.

— Она любила письма, которые ты посылала ей, когда училась в колледже, — раздается голос Деклана за моей спиной. Мгновение спустя я чувствую тепло его тела. Может, он и не прикасается ко мне, но у меня такое чувство, что он всё ещё на расстоянии одного вздоха.

— Ну, её мобильный телефон вечно был выключен, — объясняю я.

— В половине случаев она не знала, как включить его, не говоря уже о том, чтобы держать его заряженным, — говорит Деклан с улыбкой в голосе. Я знаю, что он много раз пытался научить её пользоваться мобильным.

В доме престарелых, где она жила последние пару лет своей жизни, не было отдельных стационарных телефонов, поэтому чтобы поговорить с ней напрямую и в любое время суток, нужен был мобильный телефон.

— Я всегда с нетерпением ждала её ответов, — не то чтобы у меня было много писем от неё. У Мод были проблемы с руками, и вскоре она просто перестала писать в ответ. Она написала извинения в качестве своего последнего письма ко мне и попросила продолжать писать и навещать её, когда я вернусь домой, чтобы она могла ответить на мои письма лично. Но она умерла до того, как я успела приехать к ней.

Деклан кладёт руки мне на плечи, и мы оба смотрим на её фотографию, вспоминая времена, когда она была жива.

Смерть — это отстой. Ужасная вещь, которой никому не избежать. Хотя от осознания этого легче не становится.

— Она всегда просила меня быть с тобой повежливее, — признаётся он.

— Похоже, ты никогда не прислушивался к этому совету.

— Нет, не прислушивался, — теперь его голос мягко, и часть меня задается вопросом, что бы его бабушка подумала обо мне и Деклане прямо сейчас. Мы определенно не близки к тому, чтобы быть друзьями, но между нами происходит что-то странное. Что-то изменилось, пусть даже на мгновение. Хотела бы она этого для нас?

Я стряхиваю с себя мысли о Мод вместе с ощущением меланхолии, которое окутывает нас, и отхожу от Деклана и фотографии, протискиваясь мимо него и ненавидя себя за то, что вообще замечаю его.

— Итак, где я могу расположиться?

— У меня есть свободная комната, — сообщает он мне немного серьёзным тоном. Я знаю, что это из-за того, как близок он был с Мод. Она была ему больше матерью, чем бабушкой. Она воспитала его, хотя у неё не было на это ни сил, ни денег. Как бы то ни было, она работала изо всех сил, чтобы обеспечить его.

Я знаю, его убивал тот факт, что она работала, хотя была уже на пенсии, но их любовь друг к другу, с лихвой компенсировала ей все тяготы. Она, возможно, и хотела бы, чтобы родители Деклана были в состоянии заботиться о нём, но она никогда не жалела, что стала такой важной частью его жизни.

Деклан берёт мой чемодан и идёт по узкому коридору.

Прежде чем сделать несколько шагов вперёд, я замечаю пианино, стоящее в углу.

— Ты играешь на пианино? — я таращусь на него, гадая, кто же, чёрт возьми, этот мужчина.

— Не особенно, — он слегка пожимает плечами, уже проходя мимо инструмента и открывает новую дверь, давая мне знак войти.

— Что это значит? — я стою на своём, ничего не понимая.

— Я знаю пару мелодий, но не играл на нём больше года.

— Тогда зачем оно тебе? Пианино ведь не совсем дешёвое, — замечаю я, наконец-то подходя к нему и входя в его свободную спальню.

Она довольно милая, простая и с самой необходимой мебелью. Стыдно признаться, но моя свободная комната забита всяким хламом. У меня там есть запасная кровать, но она зарыта глубоко под одеждой, мебелью, от которой мне нужно избавиться, и другим хламом, который я никак не могу выкинуть.

— Оно принадлежало Мелоди, — наконец говорит он мне.

— Кто это? — я ищу в памяти это имя и ничего не нахожу.

— Ну, та женщина, с которой я встречался некоторое время.

— У меня нет ни малейшего представления о женщинах, с которыми ты встречался. Пианино кажется немного эксцентричным. Как она занесла его сюда? Незаметно притащила во время одного из ваших свиданий? — шучу я, пока моё сердце бешено колотится в груди. Почему я нервничаю из-за его ответа?

— Когда она жила здесь, то привезла его с собой. Когда мы расстались, она решила переехать в Нью-Йорк. Перевозить пианино было слишком дорого и сложно. Я просто не успел его продать.

— Жила здесь? Ты жил с женщиной? И когда же? Как долго? — требовательно вопрошаю я, уперев руки в бока, и мой тон выдаёт, как важно мне узнать всё до мельчайших деталей. По какой-то причине незнание сильно раздражает меня.

— Ты знала, что я живу с Мелоди, — говорит он, нахмурившись. — Мы расстались пару лет назад. Она прожила со мной около года.

— Как долго вы встречались, прежде чем решили жить вместе? — мой голос звучит более обвинительно, чем я хотела бы, но, чёрт возьми, я зла!

Понимаю, что мы не играем большой роли в жизни друг друга, но как, чёрт возьми, я упустила эту важную информацию?

— Не знаю... может, год? — он говорит неуверенно. Такое чувство, что он скорее не уверен в моей реакции, чем в своём ответе.

— Ты встречался с женщиной два года, а я даже не знала об этом? — моя головная боль снова становится невыносимой.

— Ну, я не держал это в секрете от тебя, — защищается он, и при следующих словах на его челюсти подёргивается мускул. — Уверен, что ты встречалась с парнями, о которых я никогда не знал.

В чём-то он прав. Я почти никогда не представляла Зандеру и Джоуи мужчин, с которыми встречалась, но и и тех немногих, кого я сочла достойным этой чести, я никогда не представляла Деклану, потому что не видела в этом надобности. И между прочим, я никогда ни с кем не жила. Я бы, несомненно, об этом рассказала, если бы такое случилось. Почему никто не проболтался мне, что Деклан живёт с кем-то?

— Она единственная женщина, с которой ты жил?

— Кроме моей бабушки, да.

— Ты был помолвлен? Может, ты женат? Сколько у тебя детей? — спрашиваю я шутливым тоном, хотя часть меня задаётся вопросом, чего ещё я не знаю о Деклане.

— Нет на все три вопроса, — похоже, он раздражён. — Сама здесь устроишься? Мне нужно сходить в цветочный магазин и поговорить с моим приятелем-копом.

— Насколько можно доверять этому копу? — спрашиваю я. Всего пару лет назад нас всех сильно подставил полицейский, который был близок нам. Отец Арти, которому мы все думали, что можем доверять, в конце концов, попытался убить Зандера. Поэтому неудивительно, что мы все немного нервничаем в присутствии полицейских. Особенно когда несколько человек были арестованы за бардак, который Ава обнаружила примерно в то же время. Зандер, возможно, и завёл несколько друзей в правоохранительных органах после той огромной драмы, но я не настолько готова всё простить и забыть.

— Он хороший парень. Ну что, ты в порядке?

Я снова оглядываю комнату, смотрю на уютную кровать, на которой через несколько минут свернусь калачиком, а затем снова перевожу взгляд на Деклана.