— Ты хоть представляешь, как сильно я этого хочу? — я обвожу чувствительный бутон языком, — как сильно я хочу, чтобы ты кончила на мой член.

— Сделай это, — хрипит она, подначивая меня, — я же сказала, я вся твоя.

Со стоном я срываю с нее джинсы и устраиваюсь между ее бедер. Я уже собираюсь войти в нее, но чувствую, как ее тело напрягается подо мной.

— Ты в порядке?

— Да, — румянец на еще щеках усиливается, и она делает дрожащий вдох, — я просто... я никогда не делала этого раньше, поэтому немного волнуюсь.

Я замираю, осознание того, что мы собираемся сделать, словно удар стальной битой по члену. Я подозревал, что она девственница, но услышать ее подтверждение за несколько секунд до того, как окажусь внутри нее, заставляет меня чувствовать себя еще более... неправильно.

Я смотрю вниз на свой член, упирающийся в нее, и удивляюсь, как, черт возьми, я позволил себе забраться так далеко в кроличью нору.

Я забочусь об Иден. Действительно, блядь, забочусь о ней. С двух очень разных, очень противоречивых сторон.

Но одна сторона сейчас побеждает.

— Я принимаю таблетки, — она нервно улыбается, — тебе не стоит беспокоиться.

Я встаю и заправляю член обратно в брюки.

— Я не буду лишать тебя девственности.

— Что? — она садится. — Почему? Все было идеально.

— Нет, все было не идеально, — я поднимаю с пола ее одежду и протягиваю ей. — Ты заслуживаешь большего, чем это.

— Но я люблю тебя, Каин, — пространство между нами сжимается, когда мы встречаемся взглядами. — Я люблю в тебе все, — ее нижняя губа дрожит, — даже когда ты причиняешь мне боль, я все равно люблю тебя.

Какая-то часть меня знает, что я пожалею о том, что собираюсь сказать, как только слова вырвутся изо рта, но это единственный выход. Так больше не может продолжаться. Мы выходим из-под контроля, и если я не остановлю это... жизни будут разрушены.

Как и в прошлый раз.

— Нет, ты не знаешь. Ты только думаешь, что знаешь, потому что никогда не выходишь из дома и не знаешь ничего лучше. Ты милая, красивая девушка. Но с этим... с этим больным дерьмом, которое творится между нами, покончено навсегда.

Горячие слезы падают на ее лицо.

— Но ты тоже меня любишь, — слезы текут быстрее, и я ненавижу себя за то, что заставляю ее страдать. — Я знаю, что любишь.

— Я люблю тебя, Иден, — и прежде чем надежда успевает вскружить голову, я добавляю: — Но не так. Я люблю тебя как о...

— Не надо, — задыхается она, бросая на меня взгляд, от которого более слабый человек превратился бы в камень, — просто уходи.

— Иден...

Она хватает вазу с тумбочки, и я наблюдаю, как она разбивается о стену.

— Убирайся к чертовой матери, Каин.

Я иду к двери, сердце замирает в горле.

— Мне жаль.

— Нет, не жаль, — она закрывает лицо руками, — ты никогда не извиняешься.