— Да, верю, — выпалил я в ответ, высовываясь из открытого окна, потому что, по правде говоря, мы говорили о моем лучшем друге. Он полностью контролировал свое тело и разум, и это было чем-то редким. Чему можно позавидовать. Иметь такую веру в себя. Быть таким самоконтролируемым, таким упрямым и полностью контролируемым. Знать, что у тебя на уме, и идти к этому, не сомневаясь в себе.

Джонни Кавана в восемнадцать лет был одним из лучших игроков в регби в стране, и я не сомневался, что, дай ему несколько лет, он повысит ставки и станет лучшим в мире. Он был настолько талантлив.

— Мой сын Марк в свое время играл за Томмен вне центра, — продолжал говорить сам мудак, хвастаясь и надоедая нам до слез. — Конечно, он не стал профессионалом, как ты, вместо этого пошел по финансовому пути.

— Возможно, это и к лучшему, — поддразнил я, изо всех сил сдерживая улыбку, — учитывая все обстоятельства. — Вы знаете, поскольку академия неодобрительно относится к насильникам, доводящим девочек-подростков до самоубийства, и всему подобному джазу.

— Подождите! Подождите! — взвизгнул знакомый голос с другой стороны улицы. – Не уходите без меня!

Повернув голову, я наблюдал, как вихрь светлых кудрей, прихрамывая, спускается по подъездной дорожке к дому Биггсов, с пакетом сока в одной руке и туфлей на высоком каблуке в другой.

Да, туфля на высоком каблуке в единственном числе. — Джонни, Джерард! — Потому что другая была у нее на правой ноге. — Подождите меня, ребята!

— Как раз вовремя, — сказал Джонни Клэр, поймав в воздухе ее школьную сумку, когда она швырнула ее в него.

— Боже мой, ты мой спаситель, — ответила она, прежде чем нырнуть на заднее сиденье. — Хью, предатель, бросил меня.

— Медвежонок Клэр. — В ту минуту, когда мой взгляд упал на нее, я почувствовал мгновенное облегчение. Как будто расстегнулась пуговица на обтягивающих джинсах, что дало мне возможность снова вздохнуть.

— Джерард. — Ее улыбка была широкой, искренней, и ей нужно было гораздо больше, чем она когда-либо знала. Перегнувшись через сиденья, она запечатлела на моей щеке липкий, испорченный блеском для губ поцелуй, прежде чем переключить свое внимание на Шэннон.

— Доброе утро, подружка, — проворковала она, наклоняясь между сиденьями, чтобы нежно обнять ее. — Боже мой, ты потрясающе пахнешь!

— Спасибо, — ответила Шэннон, покраснев. — Это духи, которые Джонни привез мне.

— Что ж, у тебя все получается, девочка. — Плюхнувшись обратно рядом со мной, Клэр потянулась за ремнем безопасности, занимая среднее сиденье, к моему большому удовольствию. — Это наш год, Шэн. Я чувствую это нутром! Осень – такое хорошее время года для меня.

— Ты действительно так думаешь?

— О да, — обрадовалась Клэр, стукнув кулаком нас обоих. — За дружбу, пятый курс, падающие листья и причудливые костюмы на Хэллоуин!

— Господи, — простонал я, мрачнея при мысли о приближающемся учебном году. — Как, лето уже закончилось?

— Понятия не имею.

Бросив сумку Клэр в багажник, чтобы присоединиться к остальным, Джонни обошел машину и вежливо помахал моей матери, прежде чем сесть за руль.

Перегнувшись через консоль, он поцеловал свою девушку, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания.

В ту минуту, когда он повернул ключ зажигания, двигатель взревел. Это сопровождалось звуком песни Fort Minor “Remember the Name”, доносившейся из его впечатляющей стереосистемы в машине.

Плейлист Кава всегда был настроен на режим зверя. Не имело значения, какой это был день недели или по какому поводу, музыка, которую он играл, была свирепой, агрессивной и очень мотивирующей. Серьезно, после того, как я слишком долго сидел в его машине или слушал его iPod, мне захотелось пробежать круги и помахать кулаками.

Музыка, которую он слушал, была прямой противоположностью кроткому образу, который он представлял миру. Конечно, я знал, что у него были способности быть гребаным демоном, если бы представился шанс, но парень был таким сдержанным.

— Я не могу точно определить, что именно, но в этом мужчине есть что-то такое, что меня не на шутку раздражает, — сказал Джонни, убавляя громкость стереосистемы.

Это было бы твоим здравым суждением, парень.

— Я знаю, что он женат на твоей маме, Гибс, и я не хочу тебя обидеть, — бросил он через плечо, — потому что Кит всегда был добрым человеком для меня, но есть просто что-то…

— Он тебе не понравился? — Вмешалась Клэр, пристегивая ремень безопасности.

— Не понравился, — усмехнулся я, обнимая ее за плечи. — Молодец, Медвежонок-Клэр.

— Я знаю, да? — ответила она, лучезарно улыбаясь мне в ответ.

— Да, — восторженно произнес Джонни с переднего сиденья. — Не понравился. Вот подходящее слово.

— Это потому, что он мошенник – мошенник, пожиратель тыкв.

— Клэр!

— Что? — Весело хихикая, Клэр взяла меня под руку и положила голову мне на плечо, отчего запах ее клубничного шампуня поразил мои чувства. Чертовски идеально. — Похитители жен – мерзкие слизняки.

— Боже мой! — Шэннон взвизгнула. – Ты не можешь так говорить.

— Почему бы и нет? — усмехнулась она без намека на раскаяние. — Это правда.

Видите ли, вот почему я любил Клэр Биггс.

Она видела всю чушь и маски насквозь.

— Ах, он не самый худший из них, — выпалил я, потому что согласие с Клэр открыло бы банку с червями, за которыми я не собирался ухаживать. Кроме того, так случилось, что я сидел в одной машине с девушкой, которая шестнадцать лет прожила под одной крышей с кровожадным убийцей. По сравнению с Тедди Линчем Кит был ягненком. Перспектива.

— Боже мой, ребята, чуть не забыла! — Взвизгнув от волнения, Шэннон развернулась и сунула свой телефон нам в лицо. — Вы должны увидеть это фото.

— Ну, ты только посмотри на это, — присвистнул я, хватая телефон, чтобы получше рассмотреть пухлого светловолосого младенца, завернутого в голубое одеяло, заполняющего экран ее телефона. — Я помог создать его.

— Ты отвез их в больницу рожать ребенка, Гибс, не теряй самообладания, — добавил Джонни, поцеловав руку Шэннон, прежде чем положить ее себе на колени. — Он великолепный малыш, не так ли?

— Скорее, водил поезд ужасов, — пробормотал я себе под нос, все еще чувствуя себя слегка травмированной звуками, которые вырывались изо рта Ифы, когда она прошлой ночью была в муках родов. Да, в ту самую ночь, когда я имел несчастье оказаться болезненно близким к тому, чтобы увидеть, как отелилось потомство Джоуи.

— Закрой входную дверь! — Взвизгнула Клэр, выхватывая телефон у меня из рук, чтобы получше рассмотреть. — Посмотри на эту крошку, малыш Джоуи.

— Джо сказал, что у него мой нос, — гордо выпалила Шэннон, сложив руки вместе. — Он такой красивый, ребята. И я знаю, что еще не встретила его, но клянусь, что уже смертельно люблю его.

— Иисус. — Я выдохнул и подавил дрожь. — Я все еще не могу поверить, что Джоуи папа.

— Он всегда был им, парень, — сказал Джонни.

— Это правда, Кав.

— Еще один мальчик Линч.

— Он не Линч, он Джоуи.

— Последние новости, Джоуи — Линч, Гибс.

— Нет, он Джоуи. Как Боно ⁸. Ему не нужна фамилия. Он известен.

— Я думаю, термин, который ты ищешь, печально известен.

— Ого. — Клэр продолжала напевать и ворковать, глядя на экран телефона. — Я хочу такого.

— Хочешь кого-нибудь из таких? — Я уставился на нее. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я тоже, — призналась Шэннон с задумчивым вздохом. — Я хочу двоих.

— Два – хорошее число, — согласился Джонни. — Но три лучше.

— Господи Иисусе, это заразно! — Выхватив телефон из рук Клэр, я бросил его обратно Шэннон. — Вот, убери телефон, пока фотография этого ребенка не вызвала эпидемию.