И вот оно.

Теперь это сказано.

Она обвиняет меня так же, как и я обвиняю себя.

– Когда он схватил меня, я стояла спиной к нему, - она кричала хрипло. – Я думала, что это был ты… Я думала, что это был ты, Джоуи! Но это не был ты. Это не были твои руки на моем теле, не твой язык на моей коже или твои пальцы в моих волосах, и теперь я не знаю, что чувствовать.

Я дернулся. – Господи.

Только когда я подумал, что я не могу себя больше ненавидеть, она раскрыла рот и выдала свою правду.

С перекошенным храпом она кричала, – Итак, да, я зла на тебя, и, возможно, это иррационально, и мои эмоции все не на своем месте, но я зла и больна, и я так чертовски зла на тебя.-Ее голос треснул, и она выдохнула еще один болезненный храп, прежде чем признаться. – Потому что я была здесь сегодня вечером для тебя. Заботилась о твоих братьях для тебя. И потому что каждая ужасная ситуация, в которую я попадала в последний полтора года, была для тебя. Я продолжаю получать раны, потому что я люблю тебя!

Я чувствовал ее духи на моей коже, ощущал ее разрушение вокруг меня, когда она смотрела мне в глаза и вырывала мое сердце из груди.

Вот что я и пытался предотвратить.

Я не хотел влюбиться в нее, но я сделал это. Я не хотел пустить ее в свою жизнь, но я сделал это. Все, чего я никогда не хотел делать, я сделал с ней, для нее, потому что я любил ее. Потому что она отказывалась принимать что-то меньшее.

Мне не было известно, что сказать, чтобы все исправить.

У меня не было слов, чтобы утешить ее в этот момент.

Я не мог отрицать или отталкивать то, что она говорила.

Сложно было это слышать, но это была правда.

Я причинил ей боль, и она причинила боль мне, именно то, что мы, похоже, и делали, но она не могла смотреть на меня, не видя моего отца, и все, что я видел в этот момент, когда смотрел на нее, было моей матерью. Мое тело сгибалось от боли. Я не мог дышать. Решив, что в этот момент безопаснее промолчать, я быстро вылез из ее кровати и пошел за своей одеждой.

– Что ты делаешь?

Я не ответил ей.

– Джоуи?

Я не мог.

Игнорируя боль, пронзающую мое сердце, давящую на мою трахею, я сосредоточился на том, что мне говорил мой разум. Выключи это. Просто перестань чувствовать. Если бы я послушал свою голову с самого начала, я бы не был здесь. Мое сердце подвело меня и открыло меня для всей этой излишней боли. С мозгом за штурвалом и моим изуродованным сердцем, размазанным по стенам ее спальни, я сосредоточился на том, чтобы надеть свою одежду. Мои движения были ригидными, почти автоматическими, когда я закончил одеваться и подошел к окну ее спальни, погружаясь в звуки ее мучительных криков.

– Нет, нет, не уходи, - она умоляла, вылезая с кровати и сокращая расстояние, между нами. – Прости, Джо. Прости! Я не имела в виду это – я просто… мне нужно, чтобы ты остался.

– Я имел в виду то, что сказал, - ответил я, отводя свою шею от ее губ, когда она попыталась меня обнять и поцеловать. – Если ты передумаешь по поводу обращения в полицию, я буду поддерживать тебя на каждом шагу.

– Не уходи.

– Прости. – Осторожно отрывая ее руки от моего тела, я поставил их на ее бока и направился к окну, нуждаясь в том, чтобы уйти как можно дальше от этой девушки, прежде чем я нанесу ей еще больше вреда. – Я люблю тебя.

– Джоуи!

– Увидимся, Моллой.

И затем я выбрался из ее окна и скрылся в ночи.

***

Некоторое время спустя я оказался перед знакомым домом, руки в передних карманах худи, сердце в клочьях, голова опущена в смирении.

Выдохнув раздраженно, я поднялся и постучал костяшками пальцев по забрызганной граффити доске, которая закрывала разбитое стекло в двери.

Когда дверь распахнулась, единственный суд, который я почувствовал, исходил непосредственно от моего совести, крича в моей голове «урод».

– Линч, - Шейн сказал, балансируя сигаретой на его губах, пока он ждал, пока я объясню свое внезапное появление.

– Мне нужно где-то перекантоваться на несколько дней, - слышал, как я говорю, заставляя себя встретить его взгляд.

– Старик снова в деле?

Я знал, что он разыскивает на моем лице обычные синяки – те, которые приводили меня забираться к нему на диван уже несколько лет подряд.

Оставаясь молчаливым, я кивнул неуклюже.

– Почему ты не перебиваешься у своей куклы?

– Это позади.

– Ну черт? – Он поднял брови и потянулся за сигаретой. – Как позади?

Я пожал плечами, сдерживая желание закричать. – В смысле, она покончила с моими глупостями. Могу я здесь остановиться или нет?

Выдыхая дым, Шейн отступил в сторону и махнул рукой, приглашая меня войти.

Просто повернись и уходи. Просто уйди.

И куда идти?

Домой?

К Моллой?

У тебя больше нет куда идти.

У тебя нет ничего, придурок.

Ты ничто.

С головой, опущенной в смирении, я вошел внутрь.