Глава 43. Одиннадцатый час.

Джоуи

По пути обратно к дому Моллой, внутри меня разгоралась внутренняя война; где две части моего разума сражались за власть надо мной.

С одной стороны, был демон, который жил прямо под поверхностью; тот ужасный чертов голос, который контролировал каждый импульс, порыв и реакцию, которые я когда-либо испытывал.

Это был тот, который уверял меня, что моя жизнь действительно пошла в жопу, без всякой возможности восстановления, и, если единственное облегчение, которое я нашел, пришло в виде наркотиков, так пусть и будет. Потому что я достаточно сделал, достаточно сражался, достаточно старался для всех остальных.

Я платил свои чертовы долги, брал достаточно дерьма, сражался достаточно, старался достаточно для всех.

С другой стороны, совсем в одиночестве и выглядящая менее привлекательно с каждой секундой, была моя совесть. Она парализовала меня вспышками воспоминаний и образов прошлого, призывая меня отступить и подумать о том, что я делаю.

От этого ничего хорошего не будет, уговаривала моя совесть, ты снова разобьешь ей сердце. Помнишь прошлый раз? Помнишь ее лицо?

Твой отец уже ее сломал, и ты дал ему доступ, шипел демон, ты хочешь видеть, как он раскрывает ее ноги, как телку, или ты хочешь забыть все плохое, что ты когда-либо видел, чувствовал и переживал? Потому что твоя совесть этого не сделает для тебя.

Ты знаешь, что сработает. Ты можешь заставить все это исчезнуть. Тебе не нужно так страдать.

– Я хочу забыть, - я выдавил, грудь поднималась и опускалась, остановившись у дома Моллой и заглушив мотор. – Мне нужно забыть.

Закрыв ее автомобиль, я вошел в ее сад и подошел к передней двери, чтобы просунуть ключи через почтовый ящик.

Я повернулся, чтобы уйти, но застопорился, не в состоянии заставить свои ноги сотрудничать.

Не делай этого, вскочила моя совесть, всё, что тебе нужно делать, это продолжать пытаться — по одному часу за раз, помнишь? Ты сможешь.

Выдыхая от раздражения, я прошел два шага к воротам, прежде чем вымолвить ругательства и повернуться в сторону их садового сарая.

Плохая идея.

Плохая идея.

Плохая идея.

Поднимаясь на крышу сарая, я сделал прыжок к стене дома, зацепившись за подоконник, очень знакомо, что должно было бы меня беспокоить.

Используя всю свою силу верхней части тела, и игнорируя ощущение жжения в ободранных костяшках пальцев, я быстро вытянулся на подоконник окна Моллой и забрался внутрь.

Ее спальня была пуста, когда я вошел, поэтому я подошел к ее кровати и сел, нуждаясь оставаться в этой комнате и воздерживаться от проблем.

Эта комната и девушка, которой она принадлежала, стали моей поддержкой.

Моим безопасным местом.

Прошло несколько минут, прежде чем ее спальня наконец открылась внутрь, и она появилась, завернутая в пушистое белое полотенце.

В момент, когда ее взгляд упал на мой, я увидел временный страх, мгновенное вспышки ужаса, потому что, как она сказала, я напоминал ей его.

– Я знаю, что ты хочешь пространства. – Медленно встав, я поднял ладони и отошел к окну, давая ей столько места, сколько смог, чтобы успокоить ее. – Я слышал тебя.

Ее щеки были красными, а ее глаза были покрасневшие и опухшие от слез, и ее милый маленький курносый нос был красным от соплей.

Прижав к себе переднюю часть полотенца, она направилась к своей кровати и села, удерживая свой взгляд на моем. Страх исчез теперь, замененный обычной любящей привычной теплотой, которую я видел, когда она смотрела на меня, но то, что он существовал в первую очередь, беспокоило меня глубже, чем я могу когда-либо объяснить.

– Но?- она шептала, перекрывая одну длинную ногу другой.

Я пожал плечами беспомощно. – Как я не мог вернуться?

– Джо. – Ее голос треснул, и она опустила голову, плечи сильно дрожали, когда она расплакалась. – Мне было так страшно.

– Прости, - я выдавил, уменьшая расстояние, между нами. – Прости. Прости, я так чертовски сожалею, малышка. – Опускаясь на колени рядом с ней, я положил руки на ее бедра, и затем отдернулся в ужасе, когда она отпрянула от моего касания.

Моего.

– Господи, прости, - снова сказал я ей, сломленный этим всем. – Скажи мне, что делать. Скажи мне, как это исправить для тебя, и я сделаю это.

Я отступил назад, чтобы дать ей место, но она подкралась поближе и схватила мою руку.

Приняв это как мой зеленый свет для того, чтобы подойти ближе, я положил руки на ее бедра.

На этот раз она не отпрянула.

– Мне никогда не следовало оставлять тебя там, - сказал я хрипло. – Я не защитил тебя, и я так чертовски сожалею об этом.

– Ты не должен был защищать меня так, - она плакала. – Ты не должен беспокоиться о том, что это происходит. Отцы не должны делать те вещи, которые делает твой отец, Джо.

Я знал это.

Конечно, я, блядь, знал это.

– Я не он, - я выдавил, нужно, чтобы она услышала меня, чтобы, черт возьми, поверила мне. – Я не он, Ифа, я клянусь. – Поднимаясь, чтобы обхватить ее лицо между моими руками, я прижал ее голову к своей и прошептал, – Я ничем не похож на этого человека.

– Я знаю, что ты ничем не похож на него, - она плакала, приближая свой лоб к моему.– Но я не похожа на тебя, Джо.

– Что это значит?

– Это значит, что я не могу просто замести это под ковер, как ты.

– Я тебя не прошу, - я поспешил сказать. – Нет, я не прошу. Я сам отвезу тебя в участок, Иф. Я больше не буду прикрываться за него, клянусь тебе, и я никогда больше не попрошу тебя об этом.

– Вот не о том я, - шепнула она. – Я имела в виду, когда говорила, что не хочу докладывать об этом.- Потряхивая, она добавила. – Ведь на самом деле он ничего не сделал. Я имею в виду, что он действительно не сделал, кроме того, что скинул мои штаны и потянул за волосы…

– Только потому, что я вовремя вошел! Не преуменьшай. Не предоставляй ему оправдание за то, что он с тобой сделал, - я прошипел, дрожа от гнева, когда мой разум мучил меня мелькающими образами того, что я увидел. – Он сделал достаточно, Ифа. Даже приближение в твоем направлении было, блядь, слишком многим.

– Но я всё равно не это имела ввиду.

– Тогда что? -Я пожал плечами, не понимая. – Что ты имела в виду?

– Как ты живешь? С чем ты живешь? Я думала, что знаю об этом. Я думала, что понимаю, но нет, Джо. Я ничего не понимаю, - она признала хриплым голосом. – У меня нет такого дома, как у тебя. Мне никогда не приходилось бояться так.

Похрапывая, она обхватила мое лицо между руками и выдохнула ломким рыданием.

– Сегодня вечером я почувствовала страх, который я никогда не хочу пережить снова.

– Я не знаю, что сказать. – Я не мог изменить свое происхождение или то, как это превратило меня в того, кто я есть. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Я просто… - Покачав головой, она выдохнула еще одним вздохом, прежде чем сказать, – Я вижу много красных флагов вокруг нас сейчас. Те, которые я никогда не видела до сегодняшнего вечера, но которые не могу выкинуть из головы.

Ошарашенный, я просто смотрел на нее, не в силах расшифровать знаки или услышать смысл того, что, черт возьми, она пытается мне сказать. – Что ты говоришь?

– Я говорю, что твоя жизнь пугает меня, и, возможно, ты был прав, когда говорил мне, что ты плохая идея для меня.

Ее слова ударили меня как пощечина по лицу, и я физически отпрянул,чувствуя, что она разрезала меня и оставила меня истекать кровью у ее ног. – Ты действительно это имеешь в виду?

– Нет? Может быть? – Покачав головой, она покачала плечами. – Я больше не знаю,что я имею в виду.

– Хорошо. – Промерзнув до костей, я смотрел на нее долгий минуты, прежде чем покачать головой. – Ладно, я должен уйти.

– Что? Нет, нет, не уходи! – Опускаясь на мои колени, она бросилась мне руки вокруг и зарыдала лицом в мою шею. – Не оставляй меня!

– Я не знаю, что ты хочешь от меня, - я признал хриплым голосом, когда волна за волной разрушения продолжала налетать на меня, чертовски меня затаптывая. – Я не знаю, что делать здесь, Иф, потому что ты говоришь мне уйти словами, и остаться своими действиями.

– Я знаю, - она плакала, качая головой, обвивая свои руки вокруг моей шеи и ноги вокруг моей талии. – Я знаю, знаю, прости, ладно?

– Ты расстаешься со мной? – Я заставил себя спросить. – Это то, что ты пытаешься сказать?

– Я не знаю, что я делаю, или как я себя сейчас чувствую.-Сцепив переднюю часть своей толстовки, она выдавила из себя самый раздирающий звук, который я когда-либо слышал. – Но я знаю, что это болит, и я не хочу этого чувствовать. – Ее губы были на моей шее, когда она закричала, – Это чувство убивает меня. Мне кажется, что я умираю здесь, и я этого не хочу.

Ну, это было совершенно не успокаивающе, и ее слова вызвали еще более сильное стягивание вокруг моего горла.

– Что тебе нужно от меня?-Я спросил у нее – я практически умолял ее показать мне, как сделать это правильно. – Что бы ты ни хотела, что бы ты ни попросила, скажи слово, и я сделаю это.

Со слезами на глазах она смотрела на меня долгое время, прежде чем выдохнуть рваным вздохом и сцепить свои губы с моими.

Я застыл, руки по-прежнему на ее щеках, неуверенный и чертовски испуганный, чтобы сделать что-то.

– Поцелуй меня, - она закричала против моих губ. – Покажи мне, как забыть об этом.

Господи.

Дрожа, я сделал именно то, что она попросила. Поцеловав ее со всем, что у меня было внутри, наши языки, зубы и губы сталкивались в беспорядочном поцелуе, который совершенно не был похож на наши обычные поцелуи.

Я понял, что этот поцелуй был отчаянием.

Это был вопрос необходимости, необходимость иметь ее рот на моем, так же сильно, как и она нуждалась в моем на ее.

Техника или изящество не имели значения сейчас, потому что необходимость утешить друг друга была чертовски сильной, чтобы думать о чем-то, кроме касания, ощущения, поцелуев, бытия…

Когда она просунула руку между нашими телами и ослабила переднюю часть полотенца, я почувствовал, как мои плечи напряглись от напряжения.

– Я не хочу этого, если ты этого не хочешь, - предупредил я, нужно, чтобы она была очень уверенной в том, что она здесь делает.