Глава 45. Думай о своем будущем.

Джоуи

– Джоуи.

Туп. Туп. Туп.

– Джоуи.

Туп. Туп. Туп.

– Джоуи.

Туп. Туп. Туп.

– Джоуи!

Издав болезненный стон, я медленно моргнул, просыпаясь, чувствуя ненормальный вес, давящий на середину моей спины, когда я уткнулся лицом в мой матрас. Груз продолжал подпрыгивать вверх и вниз по моей спине, и я медленно осознал, что это мой младший брат. – О-э-э. О-э-э.

– Бля, Шони-бу, - простонал я, вытаскивая руку из-под головы и двигая подушку.

– Перестань прыгать на моей спине, малыш. Я умираю здесь. – Прикрыв затылок подушкой, я попытался заглушить шум, атакующий мои чувства со всех сторон, но не смог.

– Шон, спустись вниз и поиграй с Олли. – Знакомый мамин голос пронесся в моем сознании, и я напрягся, тело сжалось от напряжения. – Мне нужно поговори со твоим братом.

Шон сделал еще три хороших удара по моей спине, прежде чем услужить нашей матери и уйти.

– Не начинай, - проворчал я, перекатываясь на спину. – Что бы это ни было, просто оставь это.

– Я не собирался ничего начинать. – Закрывая дверь в спальню, мама, подошла к моей кровати и села рядом. – Я просто хотел посмотреть, все ли в порядке?

Тяжело вздохнув, она протянула руку, чтобы убрать волосы с моего лица, и этот небольшой акт привязанности заставил меня забраться на дальний конец кровати и, как можно дальше от нее.

– Ты хотела проверить, в порядке ли я, -скептически повторил я, откинувшись на спину, и прислонившись к стене, пристально посмотрел на нее. – С каких это пор тебя волнует, в порядке ли я?

– С того дня, как ты родился.

– Хм? -я растерянно нахмурил брови. – Скрывается ли социальный работник внизу или что-то такое, о чем я не знаю?

– Нет, Джоуи, - вздохнула мама, ее голубые глаза были полны печали, глядя на меня, и я наблюдал за ней с настороженным недоверием. – Это был настоящий вопрос.

– Я искренне не понимаю, - невозмутимо сказал я. – Что ты хочешь?

– С чего ты взял, что я чего-то хочу?

– Потому что ты в моей комнате и спрашиваешь, как я себя чувствую, - ответил я, плечи напряжены. – Так что давай, заканчивай.

– Мне ничего от тебя не нужно, Джоуи.

Я молчал и ждал, пока она перейдет к делу.

Это не была спонтанная проверка моего эмоционального благополучия.

– Ты не был в школе на этой неделе, - наконец сказала она. – Мистер Найхан звонил дважды.

– И? Шэннон тоже.

– Да, - согласилась мама. – Но в это время Шэннон осталась дома и не ходила в школу неделю, чтобы помочь мне.

– В отличие от меня, придурка, который ни разу в жизни тебе не помог?

– Нет, я совсем не это говорю.

– Тогда что ты говоришь? – Я ответил в ответ. – Что ты хочешь?

– Я беспокоюсь за тебя.

Полная чуш. Я скрестил руки на груди. – С каких пор?

– После того, что произошло на прошлых выходных, - ответила она усталым тоном.

– О, ты имеешь в виду, когда мой отец пытался изнасиловать мою девушку? – Я откусил, снова дрожу от гнева. – Нет, нет, я в полном порядке, мам. Это совсем не сводит меня с ума.

– О, Джоуи. – Мама судорожно вздохнула. – Мне очень жаль.

– Почему? – Я был невозмутим. – Я не знал, что ты тоже пыталась трахнуть мою девушку?

– Джоуи.

– Ой, подожди, это правда, ты не пытался трахнуть Ифу. Нет, в место этого, ты просто взяла ее потенциального насильника в свою постель.

Мама вздрогнула. – Как Ифа? С ней все в порядке?

– Понятия не имею, - ответил я жестко. – Я ее не видел.

– Почему нет?

– Потому что она не выносит моего вида, - сказал я ей. – Я ей напоминаю моего отца, самого ублюдка-насильника.

– Он ее не насиловал.

– Он изнасиловал тебя.

Еще одно вздрагивание. – Это другое.

– Потому что он надел кольцо тебе на палец, когда ты был еще достаточно молодой и играла в куклы.Это дает ему автоматическую власть над твоим телом?

– Джоуи. – Она тяжело вздохнула. – Мне бы хотелось, чтобы ты понял.

– Если вы имеешь в виду свою извращенную одержимость на этом мужчине, то можешь забыть об этом, - сказал я ей. – Потому что я никогда не пойму.

– Я не хочу с тобой ругаться.

– Кто ругается?

– Ты, Джоуи, - сказала она со вздохом. – Каждый раз, когда я пытаюсь связаться стобой, каждый раз, когда я пытаюсь уделить тебе хоть какое-то внимание, ты тут же продолжаешь атаку.

– Может быть, я бы не стал, если бы этот опыт не был мне чертовски чужд.

Она грустно покачала головой. – Вот и снова.

– Господи, я не могу поступать правильно в твоих глазах, не так ли?

– Хочешь узнать, чего, я не понимаю?

– Не совсем. – Я пожал плечами. – Этот список такой длинный, что нам пришлось бы здесь провести недели.

– Я не понимаю, как парень, который ненавидит своего отца так, как ты ненавидишь своего, может следовать за ним прямо по пути в зависимость.

– Я не алкоголик.

– Хуже, ты наркоман! – закричала она хрипло.

– Нет, - я выговорил, качая головой. – Я им не являюсь.

– Да, ты таков, - закричала она, протягивая руку за мою. – У тебя проблемы, детка.-Выдохнув дрожащим вздохом, она добавила: – Да, я знаю, ты вернулся к своим старым трюкам. Я нашла пустые пакеты в твоих джинсах.

Я насмешливо прищурил глаза. – Ты далеко от реальности.

– Чушь, Джоуи, - отрезала она. – Я чувствую запах травы на твоей одежде.

– Так и что, я закурил. Большое, чертово дело.

– И что еще?

– И больше ничего, - отрезал я. – Так что, не лезь ко мне, мам.

– Тогда что это? – требовательно спросила она, протягивая руку в карман, чтобы извлечь треснувшую пластиковую ручку.

Мой желудок опустился, но я придержал свои эмоции, слишком чувствуя стыд от себя, чтобы признать что-либо, и тем более перед этой женщиной. – Мне кажется, что это сломанная ручка.

– Правда? Потому что мне кажется, что это самодельная трубочка! – взревела она, бросив ее на кровать. – И, может, я не самый умный человек в мире, но я хорошо знаю, что для травы тебе такая не нужна.

Я неопределенно пожал плечами. – Не знаю, что сказать, мам.

– Может быть, начнешь с того, чтобы объяснить, куда исчезло мое лекарство? – умоляла она, слезы наполняли ее глаза. – Ты был таким хорошим так долго. Месяцы, Джоуи, месяцы! А теперь что? Мы вернулись в точку отсчета? Почему ты делаешь это себе, Джоуи, почему?

– Когда я когда-либо прикоснулся к тебе?- требовал я, сердце бешено колотилось в груди, когда я оттянул свою руку назад. – Или к Шэннон? Или к мальчикам, кстати?

– Я не говорю о том, можешь ли ты причинить вред другим людям, Джоуи, - ответила мама. – Я говорю о вреде, который ты причиняешь самому себе. Я не понимаю, как ты можешь бросать свою жизнь на привычку, которую ты знаешь, разрушает жизни.

– Что ты хочешь от меня, а?!- требовал я, на пределе раздражения. – Ты оставила этого ублюдка, зная, что он пытался сделать с моей девушкой, поэтому я ухожу. Затем ты мне пишешь, через три дня, умоляя вернуться и спасти тебя от него, поэтому я возвращаюсь и делаю именно это. Теперь ты в моей комнате, допрашиваешь меня по поводу пропуска школы, обвиняешь меня в холодности к тебе и называешь меня чертовым наркоманом? – Я качнул головой. – Я здесь, когда не хочу быть, когда я предпочел бы быть где угодно на этой планете, включая гроб, но я здесь, потому что ты позвала. Потому что ты нуждаешься во мне. Потому что они нуждаются во мне. Несмотря на то, что быть в этом доме заставляет меня хотеть содрать свою кожу. Я здесь, черт возьми. Если это не говорит тебе все, что тебе нужно знать, тогда я не знаю, что сказать, правда не знаю.

– Я хочу, чтобы ты полюбил себя настолько, чтобы перестать разрушать себя.

– Как ты вообще ожидаешь, чтобы это произошло, когда тот самый человек, который меня родил, не может меня полюбить?

Мама отшатнулась, как будто я ударил ее, и возможно, я и сделал это, но правдой.

– Это не так, - закричала она, отталкивая волосы назад. – Ты не можешь действительно верить в это.

– Как угодно. – Покачав головой, я тяжело встал с кровати и направился к своей одежде. – Я не буду обсуждать это с тобой сейчас. У меня есть куда-то идти.

– Куда? К дому Шейна Холланда?

Оставаясь молча, я повернулся к ней спиной, надел штаны и натянул худи.

– Не делай этого, - умоляла она, следуя за мной, когда я спрятал телефон и кошелек в карман и направился к двери. – Думай о своем будущем.

– У меня его больше нет.

– Да, у тебя есть.

– Нет. – Я покачал головой и рванул ЗА дверь. – Он забрал ее у меня.

***

С сигаретой, держащейся между губ, я провел на ступеньках перед полицейским участком украшенное количество времени, умоляя себя просто встать и войти внутрь.

Просто войти внутрь и предоставить им свои показания.

Предоставить им свою правду.

Мой отец должен быть за решеткой за то, что он сделал с Моллой, и ненависть, которую я чувствовал, снова имея свои руки связанными с любимой мной женщиной, которую я был отчаянно готов защитить, мешала моей голове больше всего.

В ту ночь я достиг своего предела и ошибся, но я не чувствовал и половины сожаления за употребление, как чувствовал за молчание.

За то, что позволил ему избежать наказания за то, что он сделал.

Он избивал и насиловал мою мать.

Меня вынуждали молчать.

Он избивал мою сестру.

Снова меня эмоционально шантажировали, чтобы я молчал.

Но Моллой?

Моллой, я быстро понял, была моей Ахиллесовой пятой.

Когда он положил руки на нее в ту ночь, он направил стрелу прямо в мою слабость, и когда она меня отвергла, когда она сравнила меня с ним, эта стрела полетела, поразив меня прямо в пятку.

Кровоточа и раненный, я отказался от дальнейших притворств о перелистывании страниц и новых началах и сразу вернулся к единственному, что я знал, что поможет мне заглушить шум.

Заглушить этот чертов ад все вокруг.

Потому что правда была в том, что я больше не хотел лгать.

Я не хотел скрываться.

Мне совсем не хотелось иметь дело с этим бредом, и, если это делает меня паршивым сыном и ужасным братом, так и пусть.

Потому что старик вытащил наружу что-то внутри меня в ту ночь.

Правду, которую я не осознал в себе, пока он не заставил меня столкнуться с этим.

Это потрясло основы моего существования, чтобы признать это, но правда заключалась в том, что что-то изменилось внутри меня в этот последний год, мои приоритеты поменялись. Я осознал, что Ифа Моллой стала самым важным человеком в моем мире.