ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Эмма

Проблеск света начинает просачиваться внутрь, когда я начинаю открывать глаза, моргая от яркого света, вторгающегося в темноту, в которой я потерялась. Моя голова безжалостно стучит, осматривая окружающую обстановку, когда я немного прихожу в сознание.

Где я?

Страх охватывает меня, когда вспыхивают видения последних нескольких мгновений перед тем, как все погрузилось во тьму. Этот могущественный мужчина, который преследует меня в снах, утверждает, что я его дочь. От этой мысли у меня кружится голова, когда я приподнимаюсь на локте, обнаруживая, что лежу на холодном, влажном полу. Я благодарна, что не разделась догола, но я дрожу, когда неизвестная жидкость на полу просачивается сквозь мою одежду, делая мою кожу холоднее с каждым дюймом, по мере того как влага распространяется. Я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, поскольку пытаюсь сосредоточиться на том, где я нахожусь и в каком состоянии. Я сразу замечаю, что мое оружие пропало. Я уже знала это, не проверяя, его отсутствие ощущалось как лишняя конечность, оторванная от моего тела.

Черт. Я нащупываю свою книгу и ключ к запретной библиотеке, но оба пропали. Я мысленно проклинаю, моя челюсть сжимается от раздражения.

Я прижимаю руку к голове, когда мое зрение расплывается. Он окутал нас торнадо теней, от его силы у меня закружилась голова, пока все вокруг меня не превратилось в размытое пятно движения, и чернота, танцующая вокруг моего зрения, поглотила меня. Теперь я нахожусь в какой-то камере, с цепями, украшающими мои лодыжки. Наручники врезаются в мою кожу из-за того, как туго они затянуты, и ирония не проходит мимо моего внимания. Тот факт, что двое мужчин, которые называли себя моими отцами, связали и заперли меня в клетке, как какое-то никчемное животное. Хуже всего то, что я все еще ничуть не приблизилась к тому, чтобы найти Пограничный Камень раньше моего отца, или, я полагаю, мне больше не следует его так называть. Теперь он всего лишь король Орен.

Хотела бы я отрицать, что призрачный правитель — мой отец, но то, как я почувствовала, как в его присутствии оживает частичка моей разбитой души, говорит об обратном. Как будто он показался мне знакомым. То, как часть меня встала на место, соединяя узы давнего, потерянного горя, о котором я не подозревала, давило на мое сердце. Поцелуй узнавания в моей крови. Я просто предположила, что король Орен был моим отцом, но это объяснило бы дистанцию, которую я всегда чувствовала по отношению к нему, даже до того, как он начал причинять мне боль.

Я снова оглядываю камеру, скрипя зубами. Мне хочется в отчаянии ударить кулаками по каменному полу, позволив ему взять верх. Позволив себе стать жертвой его ловушки, даже когда я услышала далекий крик Дрейвена, зовущего меня, я уже была погружена в туман замешательства. Ковер выметнулся из-под меня, вся моя жизнь превратилась в еще большую ложь. Но боль, которая разрывала мое сердце пополам, была при виде того, как Дрейвену пронзили грудь мечом. Я почувствовала слабое жало и колеблющийся пульс его силы, как будто она взывала ко мне. Я увидела агонию в его глазах, как свет в них потускнел, прежде чем меня забрали.

Я вытираю руками глаза, чтобы сдержать слезы. От мысли о том, что я не знаю, жив он или нет, моя душа разрывается на части. Я подавляю горе, думая о последних словах, которые услышала. Если слова, сказанные правителем Двора Пепла, правдивы... тогда кто я, блядь, такая?

Я вообще родственница королю Орену? Он знает?

Так много вопросов проносится у меня в голове. Один из них: как это возможно, чтобы моя жизнь стала еще более дерьмовой? По-видимому, может, поскольку я вижу настоящую гниль, окружающую меня, когда мои глаза полностью привыкли к темноте. В комнате холодно и затхло, от запаха мочи и чего-то гнилого к горлу подступает желчь.

То, что выглядит как пепел, разбросано в углу напротив меня, и я сворачиваюсь калачиком, сводя конечности вместе, чтобы обнять саму себя своими руками. Старые, потрепанные кирпичные стены, запятнанные, как я могу только предположить, засохшей кровью, занимают три стены, оставляя открытую секцию из ржавых железных прутьев, удерживающих меня с другой стороны. Обугленные останки составляют мне компанию в этой камере, заставляя задуматься, какие жертвы были схвачены до меня.

Снова одна. Запертая в грязи и оставленная на съедение порочной силе, которая хочет подняться внутри меня. Лишенная оружия и скованная вокруг лодыжек цепями, прикрепленными к стене. Я сильно дергаю, сотрясая железные кандалы с лязгающим звуком, но они сопротивляются. Крюки остаются прикрепленными к болтам в стене, когда я прекращаю свои попытки, позволяя своим конечностям безвольно упасть. Мои мышцы дрожат от слабости из-за дополнительного количества железа, закрепленного вокруг меня. Я тупо смотрю в пол, суровая правда моей ситуации оседает подобно якорю в моей груди, которая, кажется, придавлена камнем.

Я не знаю, сколько часов проходит, пока я то прихожу в себя, то теряю сознание. Страх овладевает мной, когда я полностью прихожу в себя, беспокоясь о других, поскольку меня схватили посреди их борьбы. Я должна была что-то сделать; я должна была защитить их. Чувство вины гложет меня вместе с чувством никчемности, когда я бессильно лежу на холодном полу. Но я не могу просто погрязнуть здесь в жалости к самой себе, я должна попытаться найти выход отсюда до того, как он вернется. Мне нужно бороться. Может быть, я все еще смогу что-то сделать, выяснив, что говорится в книге о Камне, или, может быть, я даже смогу найти значение слов в книге, которую дала мне королева Зораида. Я держу эти мысли на переднем плане своего разума, когда пытаюсь встать.

На шатких ногах я подтягиваюсь, когда железные наручники еще сильнее затягиваются вокруг моих лодыжек, их острые края впиваются в кожу. Я неуверенно подбираюсь к прочным железным прутьям, грубо хватаясь за них ладонями, чтобы не завалиться набок. Я восстанавливаю равновесие и встаю немного выше, протискивая лицо между прутьями, чтобы заглянуть в коридор. Слабый звук жидкости, капающей с потолка и разбивающейся о камень, эхом разносится по тусклому коридору, но я не могу разглядеть, что находится в другом конце.

Звенящий звук привлекает мое внимание к соседней камере, и я потрясенно выдыхаю. Женщина старше меня смотрит на меня широко раскрытыми глазами, свернувшись калачиком в углу. Ее поношенная одежда порвана и покрыта грязью, бледная кожа проглядывает из-под покрывающей ее грязи, как будто она годами не видела дневного света. Десятилетия. Ее тело выглядит изможденным от перенесенных ею страданий, ее золотистые волосы потускнели, щеки ввалились, а под глазами, полными страха, залегли темные круги.

Осторожно я опускаюсь до ее уровня и пытаюсь получить от нее ответы на некоторые вопросы.

— Мы все еще во Дворе Пепла?

Она молчит, и это заставляет меня задуматься, когда она говорила в последний раз, особенно если она была заперта здесь в полном одиночестве. Я опускаюсь ниже, пока не падаю на пол, скрещиваю ноги на полу и пытаюсь снова.

— Я Эмма, как тебя зовут?

Она открывает рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит. Она пытается снова, только для того, чтобы закрыть его, поморщившись, и морщит лицо от боли. Как будто говорить слишком больно. Я впитываю ее всю, не сводя с нее глаз. Она так прекрасна для того, кто уменьшается прямо на моих глазах. Я делаю последнюю попытку получить от нее какую-либо информацию.

— Ты можешь сказать мне, где мы находимся?

Она быстро оглядывается вокруг, опасаясь, что кто-нибудь подслушивает, но с ее губ срывается такой тихий шепот, что, если бы я не была сосредоточена на ней, я бы пропустила его.

— В подземелье самой смерти.

Сбитая с толку и нуждающаяся в разъяснениях, моя челюсть отвисает, но прежде чем я успеваю заговорить, тьма проскальзывает в комнату, замораживая воздух. Я вскакиваю на ноги, требуя, чтобы мышцы моих ног держали меня прямо. Боль пронзает мои конечности от быстрого движения, но я игнорирую ее. Призрак из моих кошмаров, который очень реален, стоит передо мной.

Тот, кто сказал, что я его дочь.

Его угольно-черные глаза останавливаются на мне, ожидая, когда я заговорю.

— Тебе удобно?

Я игнорирую его вопрос, позволяя ему повиснуть в воздухе. Я высоко поднимаю подбородок, чтобы помочь подавить страх. Держу спину прямо, чувствуя, как она протестует легкой дрожью в моих мышцах. На следующем вдохе усик его тени вылетает наружу, плотно обвиваясь вокруг моего горла. Сжимается над моим ожерельем, когда он останавливает поступление воздуха в мои легкие. Я пытаюсь вдохнуть, но мои дыхательные пути полностью перекрыты, и мои легкие продолжают требовать кислорода.

— Ты знаешь, как сильно меня злит, когда ты игнорируешь меня, — кипит он. Небрежно стоит по другую сторону железной решетки, засунув руки в карманы, ледяные когти его силы выполняют его приказы, пока я молча задыхаюсь. — Просвети меня о том, где ты была все эти годы?

Его глаза враждебны, его тон угрожающий.

Кольца теней приподнимаются достаточно, чтобы я смогла выдавить ответ.

— Асов, — выдыхаю я, глубоко вдыхая, прежде чем выдавить остальное. — Король Орен говорил, что он...мой отец.

Как только слова слетают с моих губ, его сила обвивается вокруг моей шеи, вырывая дыхание прямо из моих легких. Имя короля Орена, кажется, зажгло более темный вид пламени, которое вьется вокруг теней, охватывающих его руки, адский огонь, который хочет вырваться на волю и уничтожить мир.

Его глаза начинают вращаться в хаотичной бездне черного пламени, цепляясь за мое ожерелье. Передо мной появляется призрачный палец, чтобы провести по нему.