ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Дрейвен

Я замечаю ужас, который наполняет глаза Эммы, то, как она крепче сжимает свой меч, отчего костяшки пальцев белеют. Ее челюсти сжимаются, когда я зачарованно наблюдаю, как она превращает этот страх в агрессию, которая хочет нанести удар и уничтожить кошмар, который преследует ее. Я помню его голос, когда меня засосало в ее сон, и то, как она позволила своей тьме распространиться по ней, чтобы вытеснить его из своей головы.

— Я должен был знать, что ты придешь прямо ко мне.

Демонический смешок покидает его, когда его тени еще сильнее обвиваются вокруг него, принося холод в комнату. Он выходит на открытое место, позволяя мягкому оранжевому свету освещать его черты. Кожа серого оттенка с черными глазами и зачесанными назад волосами цвета воронова крыла. Он подносит руку к челюсти, царапая гладкую кожу, в то время как его тени танцуют в такт движению. Его руки покрыты черными пятнами, которые у локтя снова становятся серыми. На нем нет рубашки, и он стоит там в непринужденной позе, с убийственным блеском в глазах.

Эмма поднимает свой меч выше перед собой.

— Кто ты? — Она насмехается над ним.

Он щелкает языком, когда тени несут его вниз по лестнице, его черные штаны сливаются с темнотой его силы.

— Ты приходишь в мой двор, вламываешься в мою библиотеку и смеешь спрашивать, кто я такой? — Его сила возрастает, когда пламя на факелах колеблется от порыва энергии, исходящего от него.

Зверь во мне рвется вперед, и мне приходится сопротивляться желанию выпустить его наружу, когда я смотрю на правителя Двора Пепла. Тот самый, с которым столкнулся мой отец и от которого не вернулся. Мои глаза поднимаются к его макушке, видя криво свисающую черную корону с шипами. Она переливается на фоне пламени, вокруг нее серебристые завитки, между которыми сияют красные кристаллы. Мой разум начинает перебирать все, что мы знаем, пока я смотрю на правителя этого двора. Он похож на саму смерть, как будто восстал из пепла. Я скрежещу зубами, чтобы удержаться от того, чтобы броситься на него, что только вызовет шум и хаос, поскольку мы в меньшинстве.

Порочная улыбка расползается по его лицу, когда он смотрит на каждого из нас, прежде чем снова обратить свои бездушные глаза на Эмму.

— Боюсь, все же, ты отсюда не уйдешь.

Его улыбка становится хитрой, когда он устремляется вперед, растворяясь в воздухе, прежде чем появиться прямо перед ней. Я выбрасываю свои тени перед ней, блокируя его атаку как раз в тот момент, когда Падальщики и Испорченные бегут к нам.

Я понимаю, что у Испорченных есть мечи, когда они сражаются с Корой и Каем, но я не упускаю из вида, как Кора борется со своими боевыми навыками. Она не вкладывает достаточно силы в свои замахи и задерживает свои атаки, но это не ее вина. Это шок от настоящего боя и того, что у нее было недостаточно времени, чтобы подготовиться, по крайней мере, до тех пор, пока она не почувствует себя комфортно в самозащите. Кай принимает на себя основную тяжесть атак, перемещаясь взад и вперед, отбиваясь от прыгающего на него Испорченного мужчины, одновременно вращаясь и пиная в грудь Испорченную женщину, бросающуюся на Кору. Они свирепы в своих нападениях, и я знаю, что Коре и Каю может понадобиться моя помощь.

Я тихо ругаюсь, чувствуя, как вес этой линии передо мной ослабляет стену, которую я создал вокруг Эммы. Я стискиваю зубы, пытаясь отбросить на него больше своих теней.

Вокруг Финна кружат двое Падальщиков, когда он протягивает свой лук и стрелы, уже натянув и прицелившись прямо на того, кто прыгнет к нему первым. Я знаю, насколько хорош Финн в бою, особенно когда он использует свою силу, чтобы исчезнуть и застать противника врасплох сзади. Но мы все еще в меньшинстве, если бы только мы ушли на мгновение раньше, мы могли бы благополучно сбежать обратно в мой замок, прежде чем нас нашли.

Мы должны были немедленно исцелить руку Эммы. Они почувствовали ее и то, что находится в ее гребаной крови. Это взывает к ним, взывает к нему. Точно так же, как книга не реагировала на меня или мою кровь, она реагировала только на ту силу, которая течет по ее венам. Будь то тьма, о которой она рассказала мне, или сила, которая скована цепями, что-то в ней связано с этими существами.

Я хочу выпустить своего дракона, чтобы он дал мне больше сил и унес Эмму куда-нибудь в безопасное место, но я не могу. В этой библиотеке нет места, и я не смог бы пройти через лестничный колодец и выйти за дверь. Они легко поймали бы нас.

По мановению руки правителя появляется Падальщик, которого раньше здесь не было, он уже шипит, обнажая зубы, когда приседает передо мной на корточки. Он, блядь, создает их. Я вращаю своим обоюдоострым мечом перед собой, чтобы сдержать это, но мои тени начинают ускользать перед Эммой. Она отступает на шаг, видя, как моя хватка выскальзывает у меня из пальцев.

Я слышу пронзительный визг, наполняющий воздух. Финн, должно быть, убил одного из Падальщиков, но я отказываюсь смотреть вверх, когда зверь передо мной подкрадывается ближе. Я пытаюсь сосредоточить свою силу на Эмме. Но я не могу удерживать ее намного дольше.

Я слышу грубую насмешку в его голосе, вибрирующую в моих слабеющих тенях.

— Ты никогда не должна была рождаться, дочь.

В тот момент, когда слова слетают с его губ, мои тени неохотно падают, и Падальщик бросается на меня, щелкая острыми зубами, когда я уклоняюсь с его пути. Падальщик восстанавливает равновесие, снова поворачивается ко мне, и мы стоим лицом друг к другу, пока это единственное слово продолжает эхом отдаваться в моей голове.

Дочь.

У меня нет больше секунды, чтобы сомневаться в этом, поскольку я снова сражаюсь с Падальщиком, нанося лоу-кики и свайпы концами своего меча, вращая его, чтобы, надеюсь, попасть в цель. Один быстрый взгляд говорит мне, что остальные все еще сражаются, держась особняком, когда несколько куч пепла усеивают пол.

Пригибаясь низко, когда Падальщик на мне высоко подпрыгивает, я поднимаю свое тело вверх с клинком наготове и вонзаю его в брюхо, убедившись, что лезвие направлено к сердцу. Его тело наваливается на меня, лезвие скользит глубже в него, прежде чем дым вырывается наружу, и черная, огненная тень превращается в осколки тлеющих углей, которые рассеиваются. Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть Эмму, стоящую в шоке, молния сверкает в ее бурных глазах, когда она смотрит на свой кошмар. Тьма, витающая вокруг него, начинает кружиться и извиваться, образуя вихрь, вырывающийся наружу, чтобы обхватить ее своими ледяными руками.

— Эмма! — Я кричу, чтобы привлечь ее внимание, заставить драться.

Она застыла в страхе. В шоке от того, что ее кошмар — не просто дурной сон. Я сильно отталкиваюсь от земли, чтобы дотянуться до нее, но в следующую секунду появляется меч, удерживаемый призрачной рукой, которая наносит удар в мою сторону. Паника хватает меня за горло. Времени нет. Нет способа блокировать это. Ослепляющая боль пронзает меня изнутри, когда лезвие пронзает мою грудь, моя кровь вытекает наружу. Я задыхаюсь, пытаясь втянуть воздух. Мой рот открывается, я все еще пытаюсь снова выкрикнуть ее имя, умолять ее бежать. Но ничего не выходит. Жжение в моей груди охватывает все мое тело, такое чувство, будто я охвачен огнем изнутри.

Крик вырывается у Эммы, когда она тянется ко мне, ее глаза встречаются с моими в отчаянной мольбе. Страх, наполняющий их, ломает меня, я никогда не видел, чтобы ужас сиял так сильно, одна слеза скатывается по ее щеке. Я пытаюсь дотянуться до нее дрожащей рукой, но ее глаза все еще устремлены на меня, не видя монстра позади нее. Мои глаза расширяются. Я открываю рот, чтобы заговорить снова, попытаться предупредить ее, но вместо этого кровь булькает у меня в горле. В одну секунду она там, а в следующую ее проглатывают целиком, отправляя туда, куда ее унес ад.