Глава 33. Ворчливый медведь

Люсьен

— Откуда мне было знать, что у этого человека умерла бабушка? — раздражённо огрызнулся я на Лину, которая не отходила от меня ни на шаг, как одна из тех надоедливых тявкающих собачонок, которым что-то от тебя нужно.

Я шёл по коридору, когда моя сотрудница, чёрт возьми, сошла с ума и совершила правонарушение, за которое можно и уволить, схватив меня сзади за пиджак и затащив в первый подвернувшийся кабинет.

— Карл, мне жаль, что я так поступаю с тобой, но это для всеобщего блага. Убирайся, — сказала Лина.

Глаза Карла за толстыми стёклами очков в черепаховой оправе широко распахнулись. Он поспешно собрал кофейную кружку «Самый лучший в мире папа», телефон и — по непонятным причинам — фотографию своих троих детей с кривыми зубами.

Петуле надо будет напомнить Карлу, что в его льготы входит стоматологическая страховка.

— Ты определённо уволена, — сказал я Лине, когда она закрыла дверь и прислонилась к ней после поспешного ухода Карла.

— Хорошо. Потому что я не нанималась работать на угрюмого человека-медведя. На мрачного человека-медведя — да. На угрюмого — нет. Ты со всеми подряд ведёшь себя как придурок.

— Тебе не приходило в голову, что все чертовски чувствительны?

— Малик дважды служил в Афганистане и был очень близок со своей бабушкой.

— Я не знал, что она умерла вчера.

— В понедельник ты довёл Холли до слёз.

Я фыркнул.

— Холли плачет, когда смотрит рекламу ресторанов «Олив Гарден». И она врезалась в мою машину охраны внедорожником, который я ей подарил. В парковочном гараже, — напомнил я ей.

— Холли — никудышный водитель. За последний месяц она врезалась в четыре машины, но ты единственный, кто довёл её до слёз, — заметила Лина.

— Тогда либо найми кого-нибудь, чтобы ей давали уроки вождения, либо попроси охрану отвозить её на работу и обратно. А ещё лучше, уволь её, — сказал я, скрестив руки на груди.

— Вчера ты сказал Нолану, чтобы он убирался из твоего кабинета, пока его присутствие не перестанет быть пустой тратой кислорода.

В свою защиту могу сказать, что Нолан взял на себя смелость спросить, связано ли моё настроение со Слоан.

— Это заявление относится ко всем сотрудникам, — сказал я.

Лина расправила плечи и упёрла руки в бока.

— Позволь мне объяснить тебе это на понятном тебе языке. Ты ведёшь себя как грёбаный мудак. Людям не нравится работать на грёбаных мудаков. Так что, если у тебя нет времени разбираться с массовыми увольнениями, заявлениями на пособие по безработице, наймом новой команды и её обучением, я предлагаю тебе заткнуться и послушать.

Я присел на краешек стола Карла.

— Я послушаю одну минуту, а потом ты уволена.

— О человеке можно многое сказать по тому, как он относится к другим, когда у него что-то не ладится.

Встретившись со мной взглядом, Лина позволила этой фразе повиснуть в воздухе между нами.

— Ты переживаешь трудные времена, и это заставляет тебя чувствовать, что ты теряешь контроль над собой. Но ты не можешь вымещать это на других людях.

Её слова словно молотом ударяли по моему черепу.

— Уходи. Сейчас же.

— О, я уйду. Но, чтобы ты знал, Нолан и Петула сказали всем провести остаток дня, работая из дома, — она направилась к двери. — Разберись со своим дерьмом, Люсьен.

— Я не припоминаю, чтобы спрашивал твоё мнение.

Она остановилась в дверях и снисходительно похлопала ресницами.

— Для этого и нужны друзья. Кстати, если ты из-за неё пребываешь в таком раздрае, возможно, всё не так уж «кончено», как тебе кажется.

И с этими словами Лина вальяжно вышла за дверь.

За её удаляющейся спиной в кабинках царила бурная деятельность: сотрудники надевали куртки и собирали вещи, бросая нервные взгляды в мою сторону.

Я проигнорировал их и ворвался в свой кабинет. Когда-то я управлял этой компанией в одиночку. При необходимости я могу сделать это снова.

Я сделаю даже больше, не отвлекаясь на шныряющих вокруг надоедливых сотрудников, решил я, хлопнув дверью и проклиная механизм мягкого закрытия. Я не в раздрае из-за Слоан, этой упрямой занозы в заднице. И я не видел её лицо каждый раз, когда закрывал глаза.

Я сидел за своим столом, хмуро просматривая последний расплывчатый отчёт ФБР, когда меня прервал стук в дверь.

— Если только здание не охвачено активным пожаром, я предлагаю вам уйти, — рявкнул я.

Петула распахнула дверь.

— Если вы не успокоитесь, мне придётся снова просить айтишников заменить вам клавишу со стрелкой вниз.

Я опять ударил по клавише с чрезмерной силой.

— У тебя есть причина раздражать меня, или ты тоже надеешься, что тебя уволят?

— Вы никогда не найдёте кого-то менее раздражающего, кто бы справился с вашими вспышками гнева. А теперь, если вы закончили вести себя как гигантский карапуз, ваша мать здесь, сэр.

Позади неё в дверном проёме стояла моя мать, которая выглядела так, словно отчаянно хотела сбежать. Дерьмо.

Кайла Роллинс, по всеобщему мнению, была красивой женщиной. Она была высокой и изящной. Всё в ней казалось неземным и хрупким. Её густые тёмные волосы были гладко зачёсаны назад. В ушах красовались простые золотые серьги-колечки. На ней было платье цвета слоновой кости и пальто верблюжьего цвета до колен. Её лицо выглядело моложе и свежее, и я предположил, что она снова посетила доктора Рейнольдса. Я должен был бы заметить, если бы в последнее время уделял внимание её банковским счетам.

После моего отца она больше не выходила замуж. И, за исключением недолгой работы в продуктовом магазине Гровера летом после его ареста, она никогда не оставалась на работе. В колледже я проявлял «творческий подход», обеспечивая себя и свою мать легальной и не совсем легальной работой, продавая ответы на тесты и поддельные удостоверения личности.

— Я могу прийти в другой раз, — сказала моя мать, и её тёмные глаза метнулись к выходу.

Я встал и прошёл от стола к двери, чтобы обуздать своё мудачество.

— Иди домой, Петула. После того, как проинструктируешь охрану, — сказал я, кивая в сторону матери. Мне не хотелось, чтобы Энтони Хьюго нацелился и на неё.

— С удовольствием, — рявкнула она.

— Что я могу для тебя сделать, мама? — спросил я более мягко.

— Это на самом деле не так важно, — сказала она своим туфлям на танкетке от Джимми Чу, отступая к двери.

— Всё в порядке, — настаивал я как можно мягче. — Что тебе нужно?

Я был внешне похож на него. Я предполагал, что именно это напоминание о старых призраках всегда заставляло её вести себя так неуверенно по отношению ко мне.

— Ну, я только что вернулась со встречи с координатором мероприятий в отеле. Возникла проблема с поиском некоторых блюд из меню, а бюджет... больше не соответствует, — быстро закончила она, словно срывая какой-то невидимый лейкопластырь.

Я призвал последние остатки своего терпения.

— Ничего страшного. Я выделю больше средств, если ты считаешь, что изменения необходимы.

— Я думаю, это хорошая идея?

Большинство её утверждений звучали как вопросы, как будто она просила кого-то другого постоянно говорить ей, что она думает и чего хочет.

— Я не возражаю.

Она прочистила горло.

— Ну, как у тебя дела?

— Хорошо, — сказал я грубовато. — Я решил продать дом в Нокемауте.

— О. Это... здорово.

Мы никогда не обсуждали то, что произошло в том доме. Мы никогда не упоминали его имени. Мы даже не обсуждали тот факт, что он умер. Мы оба были довольны тем, что замели это под коврик, а затем избежали появления гигантского бугра посередине.

— Как ты? — спросил я.

— О, прекрасно, — она заколебалась, затем снова опустила взгляд. — На самом деле, я кое с кем встречаюсь.

— Правда? — это я тоже пропустил. Я винил Слоан в том, что она отвлекала меня от присмотра за моей матерью. Ещё один пункт в длинном списке того, за что я её винил. Мой гнев снова хлынул, как лава из вулкана. Злость и глупое желание, которое было похоже на удар ножом в живот.

— Ничего серьёзного, — быстро сказала она. — Мы только познакомились.

— Я рад за тебя, мам, — я говорил искренне. Не было причин, по которым мы оба должны были расплачиваться за действия моего отца.

— Что ж, я позволю тебе вернуться к работе, — сказала она, махнув своей тонкой рукой в сторону моего стола.

— Мы скоро поужинаем, — решил я.

— Я бы с удовольствием, — отозвалась она.

— Охрана проводит тебя домой.

Её глаза расширились.

— Что-то случилось?

— Вовсе нет, — солгал я.

— О, хорошо. Что ж, прощай, Люсьен.

— Пока, мам.

Нам удалось встретиться в середине, чтобы неловко обняться, а потом она ушла.

У меня в кармане завибрировал телефон.

Нэш: Привет, придурок. Ты что, серьёзно уволил мою женщину?

Господи.

***

— Что с тобой не так? — потребовал я ответа.

Мой друг Эмри сидел, ссутулившись в своём кресле, и тёр глаза тыльными сторонами ладоней.

— С Сашей всё в порядке? С семьёй?

Я приехал сюда, чтобы Эмри мог сказать мне, что я был прав, и чтобы я наконец-то смог забыть все мысли о Слоан.

— Симфония была великолепной. Саша замечательная. И с семьей всё замечательно. Ты, мой вызывающий мигрень друг — вот что со мной не так, — сказал он, поднимая очки и рьяно протирая линзы.

— Я не думаю, что психолог должен так разговаривать со своими пациентами. Особенно с теми, чьи гонорары помогли купить тот пляжный домик, который тебе так нравится, — напомнил я ему.

— Ты можешь привести лошадь к воде, но некоторые животные такие упрямые, что придётся наполовину утопить их, прежде чем они начнут пить.

— Эта метафора звучит иначе. Кто тут лошадь, я или ты?

— Ты мужчина, чья личность настолько тесно связана с тем, как он воспринимает своего отца, что ты сам подрываешь свои шансы на счастье. Он не заслуживал счастья, так что, по умолчанию, ты тоже его не заслуживаешь.

— У меня нет времени на счастье.

«И способности к нему тоже нет», — добавил я про себя.

— Люсьен, ты любишь её, — просто сказал Эмри.

— Не говори глупостей, — усмехнулся я, хотя внутри у меня всё сжалось.