Наконец, маленькая девочка посмотрела на него.

"Почему ты плачешь?" — спросила она.

Её глаза были серебристыми, а голос смешным. Она явно не жила во дворце.

"Не твоё собачье дело", — ответил Энцо, громко шмыгнув носом и скрестив руки.

Девочка нетерпеливо вздохнула.

"А вот Лукаса всегда ругают, когда он так говорит. Это не очень вежливо".

"Так ведут себя с малышами. А мне восемь, и я могу говорить, что захочу. Сколько тебе лет?"

"Мне пять с половиной, а ты не очень-то милый".

Он заметил тени, которые отделились от девочки, а затем их струйки коснулись его. Отец говорил ему о том, что тьма это зло. Но эти тени казались ему забавными.

"Похоже, ты им нравишься", — сказала она, когда он отмахнулся от тени.

И тогда Энцо стало стыдно. Он не хотел без причины обижать незнакомку. Он был совсем не похож на своего отца.

"Прости меня", — сказал он, подойдя ближе. "У меня был не очень хороший день. Отец наказал меня".

Серебристые глаза маленькой девочки смягчились. Она подошла к Энцо ещё до того, как он успел сдвинуться с места.

"Что он сделал?"

Энцо повернулся и показал ей свою спину, но из него вырвался недоуменный всхлип, так как спина оказалась гладкой. На ней не осталось ни единого шрама.

"Он бил меня по спине. Но никто мне не верит, потому что этому нет доказательств".

"Я тебе верю".

Энцо резко посмотрел в глаза маленькой девочки.

"За что он побил тебя?"

"Я сказал ему, что я лев".

Она наклонила голову.

"У тебя глаза льва. И ты кажешься очень смелым. Думаю, ты лев".

Энцо улыбнулся. Он не помнил, когда в последний раз улыбался.

"Мне жаль, что тебе грустно. Знаешь, когда мне грустно, папа поёт мне песенку, чтобы мне стало лучше. София говорит, что это глупо, но при этом она также говорит, что мне не следует путешествовать по снам в одиночку, поэтому я не особенно её слушаю".

Маленькая девочка взяла Энцо за руку, но он едва ли почувствовал это во сне. Она притянула его к себе.

"Ляг", — скомандовала она.

"Ты такая командирша, хотя тебе всего пять", — проворчал он.

"Пять с половиной. А теперь закрой глаза".

Она легла с ним рядом, и её чёрные волосы коснулись его, когда она повернулась к нему лицом. Она всё ещё держала его за руку.

"Закрой их!" — приказала она.

Он послушался её и зажмурился.

"А теперь, если ты не запомнишь этот сон, я хочу, чтобы ты запомнил эту песню. И когда ты будешь её петь, то будешь чувствовать себя лучше. Это волшебная песня".

Она неуклюже провела рукой по его волосам.

"Готов?"

Энцо кивнул, не открывая глаз, а маленькая девочка начала петь.

"Я любила его, как Тьма любит тень, и он любил меня, как Свет любит день..."

— Львы полетят, влюбленные сгинут, но любовь моя — тебя не покинет, — закончил Энцо, и его голос сорвался.

Он провёл дрожащей рукой по волосам Элары, а слёзы продолжили стекать по его лицу. Элара зарыдала ещё сильнее, вспомнив об этом сне. Она осторожно прижала его к себе, словно хотела слиться с ним.

— Ты пришла ко мне той ночью, когда я молил о помощи. Ты стала моей раньше, чем я это понял. Поэтому мы не прощаемся. Мы всегда сможем найти дорогу друг к другу. Мы сделали это раньше, сделаем снова.

Он прижал ладонь к её сердцу.

— Даже после смерти, я буду рядом с тобой. Возьми меня всего, — снова прошептал он. — Моя любовь будет жить в тебе.

***

Из Элары вырвался дрожащий всхлип, когда это воспоминание камнем легло ей на сердце. Она не могла поверить в то, что путешествовала по его снам, когда была маленькой девочкой. Что помогала ему, даже не понимая, кто он такой. От осознания этого, нож, вонзившийся ей в грудь, вошёл в неё ещё глубже, а тело начало пульсировать от гнева и боли при мысли о том, какую шутку сыграла с ней судьба. Какая жестокая ирония! Какая превосходная режиссура! Сделать так, что она познакомится с Энцо в детстве, а потом встретит его. Будет искать его всю свою жизнь, полюбит, а потом узнает, что он её родственная душа. Душа, которая умирала теперь у неё на руках.

Элара попыталась запомнить его лицо в мельчайших деталях, которые она часами прокручивала у себя в голове: его золотые глаза, запах теплой амбры, его мягкие приоткрытые губы, шероховатые ладони. Она закрыла глаза, продолжая плакать и сжав его руки своей здоровой рукой. Её душа разбивалась на части.

— Мой маленький ангел, — улыбнулся он, а затем со вздохом припал губами к её губам, и осторожно положил ей на колени сумеречное стекло.

Золотистая энергия пульсировала между ними. От неё пошла волнами вода в бассейне, а тронный зал засиял. Их щёки были мокрыми, когда она начала осторожно целовать его и впитывать в себя эту энергию, запоминая каждое его прикосновение. Его магия наполнила её тело теплом, заставив её глаза засверкать золотыми искрами и начав бурлить у неё в крови, смешавшись с её тенями. А затем из Элары вырвался крик, и она сжала лицо Энцо, не желая его отпускать. Он запрокинул голову и произнёс:

— Родная, — и это было последнее слово, слетевшее с его губ.

Из Элары вырвался душераздирающий крик. Он был похож на примитивный вой, сотрясший всё королевство. Её боль превратилась в пульсирующее живое существо, когда она почувствовала, как разорвалась её связь с Энцо, почувствовала его отсутствие. Ей показалось, что её пронзили мечом. Её голова закружилась, наполнившись отрицанием, но затем она услышала громкий стук, а затем треск ломающегося льда и мрамора.

Ариэт приземлился перед ней на обе ноги, держа что-то большое в руках. Она, шатаясь, вышла из бассейна, оставив позади тело Энцо. Каждый раз, когда она делала шаг в противоположную от него сторону, её сердце кричало. Она прижала сломанное запястье к груди, но ей было всё равно, что она собирается сражаться одной рукой. Когда Элара приблизилась к Ариэту, она поняла, кого он поймал. Мерисса слабо сопротивлялась в руках Звезды, а к её горлу был приставлен нож.

— А ты умеешь драться, ведьма. С этим не поспорить. Но нам пора отправляться домой.

— Отпусти её, Ариэт, — прошептала Элара, сжав в руке сумеречное стекло.

Она была больше не в силах кричать. Её душа осталась с Энцо. И единственным, что наполняло теперь её телесную оболочку, была месть. Месть и тьма.

— Я убил твоих родителей. Я убил Софию. Я убил твоего драгоценного любовничка. И если ты не пойдёшь со мной прямо сейчас, я убью твою симпатичную прислужницу. А затем я вернусь на крышу, где лежат без сознания твои маленькие метатели льда и света, и убью их тоже. Помнишь, что я сказал тебе в твоём дворце? Я найду то, что ты любишь, и заставлю тебя смотреть на то, как я это уничтожу. У тебя не останется ничего и никого, кроме меня, Элара.

Она сделала вдох, окунулась в глубокий источник энергии, который сделался бездонным вместе с той силой, которую отдал ей Энцо, а затем призвала свою магию и, издав крик, бросилась в атаку.

Чернота врезалась в Мериссу, вырвав её из рук Ариэта. Элара потянула за нить иллюзии, заставив пол перед Звездой пойти рябью, и притянула Мериссу к себе.

Мерисса, шатаясь, зашла ей за спину.

— Оставайся с телом Энцо, — сказала ей Элара. — Если я умру, используй это.

Она вложила лезвие из сумеречного стекла в руку Мериссы.

— Прикончи его.

Прежде чем Звезда или Мерисса успели отреагировать, образы из самых страшных кошмаров Элары собрались вокруг неё, превратившись в существо с ужасными крыльями, светящимися глазами и черноту, которая начала заполнять и без того уже потемневшее небо через дырку в потолке. Тьма начала расползаться, поглощая свет во дворце. Ариэт сделал шаг назад.

— Я прокляла тебя в том театре. И поклялась, что ты умрёшь от моей руки, — сказала она.

Её голос как будто ей не принадлежал. Он прозвучал где-то далеко, так далеко, словно она находилась под водой.

— Я хочу, чтобы ты увидел, что ты со мной сделал. И осознал, какую силу ты освободил.

Она свела руки вместе, стиснув зубы, её запястье запротестовало. А затем она закрыла глаза, и свет Энцо смешался с её тьмой. Гул внутри неё усилился, и всё её существо, вся её магия, превратились в сумеречное стекло.

Она открыла глаза, и между её руками заплясала смесь двух магий. На секунду её глаза перестали сверкать серебряным или золотым светом, и сделались полностью чёрными. Такими же чёрными, как жидкое сумеречное стекло в её венах.

Она выбросила руку вперед, и из неё вылетели осколки сумеречного стекла и вонзились в тело Ариэта, пригвоздив его к полу. Ариэт закричал от ужасной боли.

Он попытался выпустить из руки звёздный свет, но из неё вырвалась лишь небольшая вспышка. Сумеречное стекло сработало, заблокировав его магию.

Элара медленно направилась в сторону Ариэта. Шаг за шагом она переставляла ноги, приближаясь к нему.

— Кому ты молишься, Король Звёзд?

Ариэт плюнул ей в ноги.

Она улыбнулась ему нечеловеческой улыбкой. Его красные глаза были наполнены ненавистью. Он лежал, пригвождённый к полу, и тяжело дышал, а из его бессмертного тела вытекала блестящая кровь в тех местах, где его кожу пронзили лезвия.

— Когда-то я молилась вам. Всем Звёздам. Когда была маленькой девочкой. Как и Энцо. Вы никогда нас не слышали. И ни разу не ответили на наши мольбы.

Она присела на корточки и вырвала из его тела лезвие, пронзившее его руку. Он снова завыл от боли, которую до этого не испытывала ни одна Звезда.

— Можешь попробовать помолиться мне. Но не думаю, что я услышу.

Сделав глубокий вдох, она занесла кусок сумеречного стекла у него над головой и прицелилась ему в сердце, но замешкалась.

А затем неожиданно закашлялась, почувствовав, как её позвоночник пронзило лезвие.

Она подняла глаза и встретилась с зелёными глазами Мериссы, полными решимости, после чего дочь Звезды ещё глубже вонзила ей в сердце лезвие из сумеречного стекла.

Взглянув на Ариэта, она увидела, как удивление на его лице сменилось радостью, а изо рта вырвался смех.

Она положила дрожащие руки на клинок, торчавший из её груди.