— Расслабься, amore mio. Впусти меня. Позволь мне доставить тебе удовольствие.

Он делает это, и его тело раскрывается для меня, как цветок на солнце. Я раскрываю его медленно, осторожно, не торопясь готовлю его. Это опьяняет — то доверие, которое он мне оказывает. Я осознаю того, что он отдается мне полностью, телом и душой. Когда он готов, я приподнимаюсь и врываюсь в него, медленно, безостановочно скользя, заставляя нас обоих стонать в экстазе. Он плотный и горячий, его тело сжимает меня, как тиски. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы подавить желание просто взять, заявить на него права с грубой силой.

Но я сдерживаюсь, позволяя ему привыкнуть к растяжению и жжению. Я осыпаю его лицо поцелуями, ощущая соль его пота и сладость его дыхания.

— С тобой так хорошо, Лука. Так чертовски идеально.

Он хнычет, его бедра приподнимаются навстречу моим.

— Пожалуйста, Энцо. Мне нужно… Мне нужно…

— Тсс, я знаю. Я с тобой.

Я начинаю двигаться в медленном, глубоком ритме, который заставляет его стонать и извиваться подо мной. Я двигаю бедрами в поисках того места внутри него, которое заставит его увидеть звезды. Когда я нахожу его, он вскрикивает, выгибая спину над кроватью идеальной дугой.

— Вот так, — рычу я, мой голос хриплый от удовлетворения. — Вот и все, малыш. Сделай это для меня.

Я задаю убойный темп, входя в него длинными, мощными движениями. Кровать скрипит и стонет под нами, изголовье ударяется о стену при каждом толчке. Это первобытное, животное совокупление, сплошные стоны, пот и прикосновение кожи к коже.

Но за этой грубой телесностью скрывается более глубокая связь. Встреча сердец и душ, осознание связи, которая скрепила нас вместе. Каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждым произнесенным шепотом словом я заявляю о своих правах на него.

И он отвечает мне взаимностью, его любовь — бальзам на раны моей измученной души. Я чувствую, что приближаюсь к кульминации, давление в паху становится все сильнее и сильнее. Я протягиваю руку между нами, беру его в руку и поглаживаю в такт своим толчкам.

Он тоже близко, его дыхание прерывистое, а тело дрожит.

— Кончи для меня, amore, — приказываю я низким, диким рычанием. — Я хочу почувствовать, как ты разваливаешься на части.

Он подчиняется, и его внезапно охватывает освобождение. Он сжимается вокруг меня, его тело содрогается от силы оргазма. Его удовольствия, звука моего имени на его губах достаточно, чтобы довести меня до грани.

Я погружаюсь в него поглубже и отпускаю себя, мой мир сужается до жаркой тесноты его тела и раскаленного удовольствия, струящегося по моим венам.

Я изливаю себя в него, отмечая его, заявляя на него права самым примитивным из возможных способов. После этого я прижимаю его к себе, наши тела сплетаются в беспорядке, наши конечности скользкие от пота, а сердца бешено бьются.

Я зарываюсь лицом в изгиб его шеи, вдыхая его запах. Запах секса, любви и чего-то такого, что кажется мне родным.

— Я люблю тебя, — шепчу я, и слова сами собой вырываются из моего горла. — Ты моя родственная душа, Лука. Моя вторая половинка.

Он поднимает голову, в его глазах блестят непролитые слезы.

— Я тоже люблю тебя, Энцо. Больше всего на свете.

Мы цепляемся друг за друга, пока мир продолжает бешено вращаться, две заблудшие души, нашедшие убежище во время шторма. Я знаю, что за это придется заплатить адом, что мой дядя обрушит на нас обоих огонь и пепел.

Но в этот момент, когда Лука в моих теплых объятиях, я не могу заставить себя беспокоиться. Пусть они приходят со своим оружием, угрозами и холодными, мертвыми глазами.

Я буду бороться за это. За него, за нас. Даже если для этого придется воевать с единственной семьей, которую я когда-либо знал. Даже если для этого придется покрасить улицы в красный цвет от крови и пуль.