Я смотрю на него, в моей груди борются надежда и страх.

— Почему нет? — шепчу я, едва осмеливаясь дышать. — Почему я не такой, как все?

Он отводит взгляд, его челюсть сжата так сильно, что я слышу, как скрипят его зубы.

— Я не знаю, — выдавливает он из себя, в его тоне слышатся разочарование и растерянность. — В тебе есть что-то такое, чего я не могу понять. Как будто… как будто ты не боишься меня, хотя должен был бы бояться. Как будто ты видишь во мне что-то, чего не видит никто другой.

Я с трудом сглатываю, сердце стучит у меня в ушах.

— Да, — тихо говорю я, и слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить. — Я вижу человека, которого преследуют мысли о том, что он сделал, о выборе, который ему пришлось сделать. Человека, который никогда не знал доброты и сострадания, которому приходилось бороться и цепляться за каждый клочок власти и уважения.

Он вскидывает голову, в его глазах вспыхивает что-то, чему я не могу дать названия.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — рычит он, делая шаг ко мне. — Ты ничего не знаешь о моей жизни, о том, что я видел и делал.

Я медленно встаю, не отводя взгляда от его лица.

— Тогда скажи мне, — говорю я ровным голосом, несмотря на страх, скручивающий мои внутренности. — Помоги мне понять, кто ты такой, Энцо. Потому что прямо сейчас я вижу только человека, который разрывается между своим долгом и совестью. Человека, способного на жестокость, но также и на сострадание.

Он пристально смотрит на меня, его грудь тяжело вздымается. Долгое мгновение мы просто стоим там, воздух потрескивает от напряжения. Затем, без предупреждения, он бросается вперед, прижимая меня спиной к стене. Его руки сжимают мою рубашку, его тело прижимается к моему, обдавая обжигающим жаром.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — рычит он, его лицо в нескольких дюймах от моего. — Ты понятия не имеешь, на что я способен. Если бы ты знал, то бежал бы так далеко и так быстро, как только мог, в противоположном направлении.

Я прерывисто вздыхаю, мое сердце колотится о ребра, я чувствую, что задел его за живое, что каким-то образом добрался до него.

— Я не убегаю, — шепчу я тонким, прерывистым голосом. — Я здесь, Энцо. Я никуда не уйду.

Его глаза изучают мои, темные и напряженные. Я чувствую жар его тела, силу его мускулов. Он так близко, такой теплый, твердый и настоящий.

Я чувствую пряный аромат его одеколона, к которому примешиваются запахи пота и пороха.

— Почему? — он хрипит, его горячее дыхание касается моих губ. — Почему ты не боишься меня? Почему ты продолжаешь давить, продолжаешь пытаться увидеть во мне что-то, чего там нет?

Я с трудом сглатываю, во рту пересохло

— Потому что я верю во второй шанс, — шепчу я срывающимся голосом. — Потому что я думаю, что у каждого есть способность к переменам, к искуплению. Даже у тебя, Энцо. Особенно у тебя.

Из его горла вырывается низкий звук, нечто среднее между рычанием и стоном. Его руки сжимают мою рубашку, его тело прижимается ближе. Я чувствую исходящий от него жар, твердые линии его мышц, биение его сердца у себя на груди.

— Ты играешь с огнем, мышонок, — шепчет он, касаясь губами моей шеи. — Продолжай давить на меня, и ты можешь обжечься.

Я вздрагиваю, меня пронзает волна жара.

— Может быть, я хочу обжечься, — выдыхаю я, и слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить. — Может быть, я устал осторожничать, жить в неведении. Может быть, я хочу посмотреть, что произойдет, если я переступлю черту.

Его глаза сверкают, его хватка на мне усиливается до боли. На мгновение мне кажется, что он собирается ударить меня, или поцеловать, или и то и другое сразу.

Воздух между нами потрескивает от напряжения, обещая насилие и желание. Но затем, так же внезапно, как начался, момент оборвался.

Он резко отпускает меня, отступая назад, словно его ошпарило. Его грудь вздымается от прерывистых вдохов, руки прижаты к бокам и сжаты в кулаки.

— Отдохни немного, — говорит он ровным, лишенным эмоций голосом. — Мы продолжим разговор утром.

С этими словами он поворачивается на туфлях и выходит из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я стою на месте, мое сердце бешено колотится, ноги дрожат, я пытаюсь осознать, что только что произошло.

Я не знаю, что я делаю, вот так давлю на него.

Это безрассудно, глупо, граничит с самоубийством. Он опасный человек, убийца, тот, кто может оборвать мою жизнь одним движением руки. Но в нем есть что-то такое, что взывает ко мне на первобытном уровне.

Тьма, боль, стремление к чему-то большему. Я вижу это в его глазах, в том, как он смотрит на меня, когда думает, что я не обращаю внимания.

Он — загадка, головоломка, которую я не могу не желать разгадать. И, может быть, только может быть, если я смогу добраться до человека, скрывающегося за чудовищем…

Я, возможно, найду способ выбраться из этого кошмара живым.