25

_

СЖИГАНИЕ

ЛАРК

Я просыпаюсь в темноте.

Ни проблеска света. Ни звука. Ничто не помогает понять, где я нахожусь и как сюда попала.

Только знакомый запах, смутное узнавание, которое мой мозг не может извлечь из тумана наркотика, все еще циркулирующего в моих венах.

Я провожу рукой по холодному металлическому полу и постукиваю по запястью, чтобы проверить время. Но мои часы исчезли.

— Черт, — шепчу я. Язык заплетается. Я переворачиваюсь на спину и моргаю в темноте, надеясь, что появится хоть какой-нибудь проблеск света, но ничего. Все, что я вижу, — это чернота.

Каждый удар сердца подталкивает меня к панике.

Мое дыхание учащается. В животе скапливается желчь. Я ощупываю карманы в поисках телефона. Ничего.

Воспоминания всплывают сквозь наркотический туман. Мужчина в моей квартире. Рычание собаки. Кровь в моей пульсирующей голове. Помню, как пряди волос прилипли к коже из-за крови. Помню острую боль в шее сбоку. Мои дрожащие пальцы, тянувшиеся к телефону.

Я закрываю глаза. Стараюсь не плакать. Наркотик в венах является и благословением, и проклятием, притупляя воспоминания о другой тьме. Будто снова спрятавшись в шкафу, я вижу красные цифры на часах сквозь щели в двери. Эти светящиеся линии так отчетливо стоят в моей памяти, несмотря на то, что прошло много лет.

Пять тридцать девять.

«Сколько еще?» — шепотом спросила я сестру. Прошло уже несколько часов с тех пор, как мы слышали какие-либо звуки из дома, но мы не могли ослушаться маму. Мы видели отчаянный страх в ее глазах, когда она закрыла нас и потребовала, чтобы мы сдержали обещание и не высовывались.

Ава прижимала меня к себе. Успокаивала.

«Соберись, Ларк», — сказала она.

Соберись, Ларк.

Мои пальцы натыкаются на маленький металлический круг в полу. Я приподнимаюсь и ощупываю его в поисках защелки. Но ее нет. Подо мной просто металлический круг, с восемью винтами по периметру. Поверхность кажется более гладкой, чем сам пол. Я трогаю каждый дюйм, надеясь найти решение, какую-нибудь кнопку или подсказку. Ничего. Только гулкое биение моего сердца и дрожь в руках, пока я пытаюсь сдержать свой страх.

Я ползу вперед, шаря одной рукой в темноте, и натыкаюсь на стену. Металл такой же, как и подо мной, но в стене есть ряды маленьких планок, аккуратные отверстия, в которые можно просунуть палец. Я ничего не чувствую внутри. Попробовав несколько отверстий, я прослеживаю всю длину стены и добираюсь до следующей, затем еще и еще. На полпути мои пальцы натыкаются на стекло.

Окошко.

Я прижимаюсь к нему лицом и пытаюсь выглянуть, но по ту сторону ничего нет. Только темнота.

Слабо сжимаю кулак, чтобы постучать по узкой полоске стекла.

— Выпустите меня, — мой голос хриплый. Я пытаюсь снова, вкладывая в удар по окну столько силы, сколько могу. — Кто-нибудь, выпустите меня…

Что-то отодвигается от окна, и я испуганно отступаю на шаг. Внезапно за стеклом вспыхивает яркий свет. В щель на меня смотрит мужчина со смертоносной улыбкой.

Эйб Мидус.

Я снова сажусь на задницу. Свет исчезает.

Появляется. Исчезает. Появляется. Исчезает. Его силуэт виднеется под этот ритм света. Мое сердце колотится так сильно, что кажется, будто оно подкатывает к горлу. Но я упираюсь руками в пол и заставляю себя подняться.

Когда выпрямляюсь и смотрю на него, Эйб оставляет свет включенным, сжимая в поднятой руке пульт.

Я оглядываю помещение, залитое светом.

И точно понимаю, что это такое. Ротационная печь периодического действия.

— И мы знаем, что Бог действует на благо тех, кто любит Его, кто был призван в соответствии с Его предназначением, — говорит Эйб, его голос приглушен из-за тяжелой стали и толстого стекла. На лице мрачная, торжествующая улыбка. — Это Бог подсказал мне идею привести тебя сюда.

— Выпусти меня, — на глаза наворачиваются слезы ярости. Я выдерживаю пристальный взгляд Эйба и берусь за ручку, которую теперь вижу на двери. Толкаю ее, но она не поддается.

Эйб поворачивает руку, демонстрируя кровавые следы, проступающие сквозь белую марлю, обмотанную вокруг предплечья.

— Собака пыталась защитить тебя. Такая преданная, — Эйб наклоняет голову, его глаза изучают мое лицо. Я впиваюсь короткими ногтями в ладони. — Как думаешь, твой муж будет так же предан? Или его преданность заключается в чем-то другом?

Я ничего не говорю. Страх — это спираль, которая плотно обвивается вокруг моих мыслей и заманивает их в ловушку. Я, возможно, и не знаю, каковы планы Эйба, но догадываюсь, что он проверит все мои границы и прорвется сквозь них. И если он задает этот вопрос, то, скорее всего, в первую очередь хочет разбить мне сердце.

— Зачем ты это делаешь?

— Зуб за зуб.

Мои брови сходятся на переносице. Я пытаюсь найти связь между этим человеком и тем, что я сделала, но не могу ее найти. Для того, чтобы он предпринял такие усилия, чтобы посеять хаос в моей семье, и разработал тщательно продуманный план, есть только одна причина.

— Я убила того, кто был важен для тебя.

Выражение лица Эйба проясняется, а затем наполняется удивлением. Почти восторгом. Он издает недоверчивый смешок, прежде чем вознести руку к небесам в знак благодарности.

— Пусть правосудие течет, как вода, а праведность — как нескончаемый поток, — его улыбка преображается, когда он опускает руку, и я понимаю, что не такого ответа он ожидал. — Знаешь, я почти отказался от своих планов полномасштабного возмездия в пользу простого убийства тебя и Кейна, а потом Бог свел вас в браке. Во второй раз я чуть не сбился со своего пути, когда пришел в студию Кейна, намереваясь поддаться своей слабости и отомстить ему, но Бог остановил мою руку, когда ты вошла в дверь. Ты передала Его пожелания в заключительных нотах моего шедевра. Господь знал то, чего не знал я, — твое нечестие заслуживает наказания. Воистину, Божественное вдохновение.

— Точно так же, как ты судишь других, тебя будут судить, и той же мерой, которую ты используешь, — говорю я, и глаза Эйба сужаются. — Ты можешь цитировать Библию сколько угодно, но я все равно знаю, что ты за человек. Выпусти меня.

— Это не от меня зависит.

— От тебя.

Эйб качает головой.

— Не от меня, — он резко поворачивается, как будто услышал что-то вдалеке. Когда его взгляд возвращается ко мне, он сияет от радостного возбуждения, которое возникает, когда ты наблюдаешь, как твои замысловатые планы воплощаются в жизнь. Этот взгляд мне знаком, потому что я тоже чувствовала подобное. — Все зависит от Кейна.

Эйб нажимает кнопку на пульте, и комната за узким окном погружается в темноту. Его силуэт исчезает.

Как только он уходит, я снова берусь за дверную ручку, отчаянно дергая. Несколько раз пинаю ногой. Направляюсь к задней стенке духовки, где есть вторая дверца, но эта ручка тоже не поддается, а окошко на этой дверце закрыто, так что я не могу выглянуть наружу. Я все еще пытаюсь выбраться, когда в окне позади меня загорается свет.

— Опусти оружие, и у тебя появится надежда спасти любимых, — раздается из-за двери голос Эйба, обращенный к тому, кого я не вижу. — Если ты этого не сделаешь, они все умрут.

Мои глаза сужаются, когда я пытаюсь понять, что он имеет в виду. Его слова разрывают мне грудь, словно когти, которые царапают все изнутри и оставляют яд в ранах. Кто-то еще в опасности, а я даже не знаю, кто именно.

Новая волна отчаяния захлестывает мое сердце. Я осматриваю дверь по периметру в поисках потайного выхода.

— Разве нынешняя технология не удивительна? — говорит Эйб, отвлекая меня от попыток найти выход из стальной коробки и ситуации, в которой у меня нет контроля. — Я могу запрограммировать все эти духовки с помощью приложения. Например, установить простой таймер, по которому духовка начнет работать через пять минут. Точно так же я могу следить за автомобилем Роуэна Кейна с помощью приложения и видеть, что он движется в нашем направлении по шоссе I-95. Я даже с помощью телефона могу установить таймер, который активирует бомбу, которую я поместил под его двигатель, и все это одним нажатием кнопки. Одним касанием пальца я могу нажать «Отправить» на заранее подготовленном электронном письме для властей, в котором содержатся неопровержимые доказательства, указывающие на не кого иного, как Лаклана Кейна, ответственного за убийства Стэна Трамбле, Кристиана Ковачи, Келли Эллис и всех остальных змеев в этом гнезде, которое недавно померло. И потом я просто заблокирую свой телефон, а ты не сможешь этому помешать.

Я чувствую, как в моей груди клокочет сдавленное рыдание. Но прежде чем я теряю сознание, я слышу издевательский смех, доносящийся откуда-то из-за спины Эйба. Тон сразу становится знакомым. Лаклан. Я прижимаюсь лицом к стеклу и смотрю налево, но не вижу его.

— Бомба? — он пытается казаться скептичным, но в его голосе безошибочно угадывается тревога. — Я тебе не верю.

— Неужели думаешь, что я не способен на это? В конце концов, у меня здесь твоя жена. Которую я забрал из ее собственного дома. Я наблюдал за тобой несколько месяцев. Проник прямо в твой мир, чтобы изменить его. Верь во что хочешь, но готов ли ты на самом деле пойти на такой риск?

За дверью повисает пауза, тишина.

— Пистолет. Или они все умрут прямо сейчас.

Я слышу лязг металла.

— Разумное решение. Но следующее ты не сможешь принять разумом. Ты должен принять его сердцем.

Эйб проходит перед окошком с пистолетом в одной руке и телефоном в другой. Он медленно пятится, исчезая из виду, и потом я вижу своего мужа.

Лаклан дергает ручку, но дверь не открывается.

— Ларк…

— Заперто, я не могу выйти, — говорю я, хлопая по стали ладонями, хотя знаю, что это ничем не поможет.

Лаклан делает движение в сторону, где, должно быть, находится панель управления, но Эйб предупреждает его угрозой, и он переключает внимание на меня.

— Ты ранена?