Глава 2. В поисках процветания

Пережив крах коммунистических режимов в других частях света и вернувшись на путь экономических реформ после южного турне Дэнга в 1992 году, Китай начал два десятилетия впечатляющего роста. В 1992 году ВВП Китая составлял около 430 миллиардов долларов США, что было меньше десятой части американской экономики. К 2012 году он составил 8,5 триллиона долларов США, что более чем в два раза превышает американскую экономику. В 2011 году она уже обогнала Японию, став второй по величине экономикой мира. Он также обогнал Германию и стал крупнейшим экспортером товаров (объем экспорта составил 1,57 триллиона долларов США) и крупнейшим держателем валютных резервов в мире (около 3 триллионов долларов США). В период с 1979 по 2010 год среднегодовой рост реального ВВП Китая составлял почти 10 %. По сути, начиная с 1979 года Китай буквально удваивал размер своей экономики каждые восемь лет. Это не было просто побочным продуктом авторитарной системы, хотя это и способствовало тому, что новое экономическое направление было легче реализовать без общественных дебатов и проверок, которые характерны для демократических стран. Однако важно отметить, что такие фундаментальные изменения в экономической политике были вызваны самой Коммунистической партией Китая. Инцидент на Тяньаньмэнь в 1989 году показал, что коммунистическая партия больше не может полагаться на достижения так называемого освободительного периода своей истории (1921-49 гг.), чтобы получить легитимность для управления Китаем в мире после холодной войны. Протесты 1987 и 1989 годов показали, что у китайского народа появились новые социально-экономические ожидания. Партия приступила к сложной задаче внесения необходимых корректив, чтобы соответствовать ожиданиям общества. Этот процесс был обременительным и даже чреватым опасностями, поскольку он предполагал изменения не только в экономической политике, но и в идеологических установках партии. Партия прекрасно понимала, что бывшие коммунистические режимы в Восточной Европе, которые пытались провести подобные изменения, не смогли остановить волну политических перемен, которая нахлынула и смыла коммунизм. Возможность ошибки была невелика, а риск провала - велик.

Последнее политическое выступление Дэнга в 1992 году определило основную линию - партия будет уводить Китай от социалистической модели экономики к более рыночной. Это означало, что партии придется отказаться от основных социалистических убеждений, таких как государственная собственность на все средства производства и понятие "железной рисовой чаши".

По сути, это означало демонтаж двух столпов - государственной собственности и системы социального обеспечения, созданных партией после 1949 года, и поиск подходящих альтернатив для обеспечения занятости, жилья и других социальных благ для населения без негативного влияния на общую социальную и политическую стабильность. Таким образом, в 1993 году партия вступала в неизведанные воды с непроверенными человеческими ресурсами. Всего двадцать лет спустя она не только переживет этот нестабильный переходный период, несмотря на два глобальных экономических кризиса (азиатский кризис 1997-98 годов и финансовый кризис 2008-11 годов), но и преуспеет в этом, укрепив свою власть. Поэтому стоит рассказать о том, как китайское руководство умело преодолевало риски экономических реформ.

Партии срочно требовался толковый экономический руководитель, обладающий достаточной политической смелостью, чтобы направить экономику в новое русло, заданное Дэнгом, и при этом способный справиться с глубоко укоренившимися интересами, которые все еще сопротивлялись переменам. Экономические менеджеры, которые провели Китай через первую волну реформ в начале 1980-х годов, такие как бывший генсек Чжао Цзыян и Си Чжунсунь (отец Си Цзиньпина), ушли. Лидером, который быстро стал самым влиятельным в экономической политике в период после Дэн, был Чжу Жунцзи. Чжу был откровенным руководителем Шанхая, который, будучи одновременно мэром и секретарем партии, проводил смелый курс на придание динамизма экономике крупнейшего города Китая. Шанхай был исключен из первой волны реформ и открытости (позднее Дэн выразил свое сожаление по поводу этого упущения). К середине 1980-х годов бюджетные доходы городского правительства были низкими, и возникла острая необходимость списания чрезмерных долгов. После вступления в должность мэра в 1987 году Чжу сформулировал свое видение будущего Шанхая в терминах ориентированного на экспорт производства, финансируемого иностранным капиталом и в партнерстве с иностранными компаниями (это было на выступлении в Фуданьском университете в июне 1988 года). Он также говорил о важности мобильности рабочей силы внутри Китая в то время, когда партия все еще осуществляла очень жесткий контроль над миграцией из сельской местности в города (известной как "ху коу" или система регистрации домохозяйств). Эти идеи были не просто смелыми, они также бросали вызов шаблонным социалистическим экономическим принципам того времени. Но руководство партии признало, что руководство экономической политикой со стороны Чжу было необходимо. Его тихо перевели в Пекин и передали всю ответственность за управление экономикой, сначала в качестве вице-премьера (1993-98), а затем в качестве председателя Госсовета (1998-2003). Он использовал свой бескомпромиссный подход к решению проблем, с которыми сталкивалась экономика. У Чжу не было времени на тех, кто потворствовал начальству или пытался перечить ему в вопросах политики, и его не волновало, насколько хорошими связями обладают люди. Он хотел видеть результаты. Сообщалось, что однажды на конференции банкиров он с гордостью сказал, что слышал, как некоторые люди использовали его имя, утверждая, что они его хорошие друзья. "Так вот, позвольте мне сказать, что я вас не знаю", - прогрохотал он.

Если бы двумя словами можно было описать то, что привело к тектоническому сдвигу в китайском экономическом ландшафте после 1993 года, то это были бы слова "конкуренция" и "децентрализация". Партия уже экспериментировала с обеими этими идеями в четырех особых экономических зонах (Шэньчжэнь, Чжухай, Шаньтоу и Сямэнь) с 1981 года и решила, что настало время распространить их на двенадцать прибрежных провинций и два прибрежных муниципалитета (Шанхай и Тяньцзинь) Китая.

Конкуренция" была введена не только как "черный ход" для реформирования экономической системы, в которой доминировало государство, но и для повышения эффективности бюрократии. Это была новая концепция для нации и населения, которые в большинстве своем жили, работали и уходили на пенсию в соответствии с диктатом партии. Децентрализация" была призвана обеспечить проведение реформ местными органами власти в соответствии с местными условиями и сократить возможности для массового вмешательства центральных властей, навязывающих провинциям и населенным пунктам политические цели, искажающие местную экономику, как это было в случае с "Великим скачком вперед" (1958-62), приведшим к гибели многих миллионов людей и серьезному торможению процесса индустриализации Китая в 1960-х годах. Реализовать эти две концепции было легче сказать, чем сделать, потому что это вызвало бы сильное сопротивление как внутри партии, так и среди народа, хотя и по разным причинам. Для рядового гражданина это означало отказ от гарантированных пожизненных благ, а для партийной элиты - отказ от власти и контроля. Привлечение иностранного капитала и компаний в Китай также сделало Чжу Жунцзи и его ближайших советников уязвимыми для обвинений в отказе от экономического суверенитета страны. В 1993 году прошло менее двух десятилетий с момента Культурной революции, когда обвинения в "продажности" означали лишение личных свобод и даже смерть. Тщательная политическая и идеологическая подготовка могла означать разницу между успехом и провалом новой политики реформ.

Первые политические действия Чжу Жунцзи были направлены на поощрение масштабного притока иностранного капитала в Китай. Даже он признавал, что прямое наступление на государственные предприятия (SOE, то есть государственный сектор) может оказаться самоуничтожающим, пока не появятся альтернативные средства производства. Реформы 1980-х годов уже начали привлекать струйку прямых иностранных инвестиций (ПИИ), но требовался значительный рост притока. Чтобы обеспечить приток иностранного капитала, руководство страны начало проводить ключевую политику, направленную на создание преимуществ для предприятий с иностранными инвестициями (ПИИ). К ним относилось более гибкое трудовое законодательство, которое усиливало контроль руководства над работниками, включая наем и увольнение сотрудников и выплату заработной платы. Налоговая и инвестиционная политика также были разработаны в пользу FIE, чтобы снизить риски их бизнеса и дать им четкий путь к прибыли. Иностранные инвесторы извлекали выгоду из дешевой и, казалось бы, неограниченной рабочей силы, льготного режима, предсказуемой политической системы и политической среды, не подверженной изменениям в результате избирательных циклов. Новая политика также заставила провинциальные и местные власти лучше осознать выгоды, которые они могут получить от поощрения иностранных предприятий к инвестированию в их населенные пункты: больше рабочих мест, больше доходов и более высокий авторитет. Те провинциальные и местные власти, которые работали над созданием благоприятной для бизнеса среды, увидели, что их доходы растут, в то время как в других городах экономическая активность и налоги снижаются. Работники также осознали, что в обмен на отказ от постоянного места работы они могут получить гораздо более высокую зарплату, работая на FIE. Об успехе этой политики можно судить по почти десятикратному увеличению притока ПИИ, который вырос с 6,6 млрд долларов США в 1990 году до более чем 52 млрд долларов США к 2000 году.