Он притворно-возмущенно фыркает.

— Может, и плачу за удовольствие быть в твоей компании, но это не означает, что я слеп. На самом деле, это делает меня кем-то вроде знатока твоих прелестей. Ты просто красотка, моя дорогая.

Настала моя очередь фыркать. Я не заинтересована в Ричарде в романтическом смысле и знаю его достаточно, чтобы понимать, как он добр. Опять же, он только что напомнил, что мы никогда не будем ничем больше, чем деловым соглашением.

Не обращая внимания, он смеется над моей кислой физиономией.

— А теперь скажи, откуда ты знаешь Джакса?

— Я ее сосед, — произносит Джон позади меня.

Сердце уходит в пятки. Черт. Что он слышал? Судя по взгляду, слишком много. Он так по-разному может трактовать слова Ричарда. Мой позвоночник напрягается. К черту. Я ничего не стану объяснять.

Он удерживает мой взгляд.

— Привет, Стелла.

То, как Джон нежно произносит мое имя, застает врасплох. Мой ответ, напротив, неестественный и нелепый.

— Джакс.

Он хмурится из-за использования сценического имени, но потом его брови разглаживаются.

— Не ожидал увидеть тебя здесь, — смеется он. — Хотя, наверное, должен был.

Похоже на правду. Мы продолжаем сталкиваться, словно живем в маленьком городке, а не в одном из самых больших городов мира.

Я слегка улыбаюсь, неспособная произнести ни слова. Он секунду пялится на меня, потом возвращает внимание к Ричарду, даря натянутую улыбку.

— Привет, мужик. Как дела в новом ресторане?

Они знакомы? Конечно да.

Ричард пожимает руку Джона.

— Я доволен. Ты еще не приходил на ужин.

— Ошибка, которую я должен исправить. Скучаю по твоей еде.

Ричард кивает.

— Может, приведешь с собой Стеллу.

Сложно побороть соблазн наступить Ричарду на ногу.

Джон смотрит на меня. Что бы он ни видел — возможно, мое «о, черт, нет, даже не думай об этом» выражение лица — но это заставляет его улыбнуться с напускным энтузиазмом и обнять меня за плечи.

— Вряд ли найдется человек, кого бы больше хотел взять с собой.

Я ворчу и сбрасываю его теплую руку. Чертова конечность ощущается, словно шелк и сталь у меня на затылке. Как только она пропадает, я скучаю по его прикосновению, что на самом деле меня бесит.

— Как вы познакомились? — спрашиваю Ричарда, потому что не хочу концентрироваться на самоуверенном рокере рядом с собой.

— Я собирался задать вам тот же вопрос, — прерывает Джон.

Его рука задевает мою, и волоски на коже приподнимаются. Я хочу прижаться ближе, облегчить это странное подсознательное притяжение, которое он породил своим прикосновением. Но остаюсь невозмутимой, притворяясь равнодушной.

Губы Ричарда изгибаются, когда он замечает это, но когда заговаривает, его голос как всегда легкий и приятный.

— Я большой фанат «Килл-Джон».

— А я — большой фанат всего, что Ричард кладет на мою тарелку. — И счастливым тоном добавляет: — А еще недавно он провел кулинарный урок для нас с Раем. И, откровенно говоря, я был лучшим студентом.

— Еще и скромный, — бормочу я.

Естественно, Джон возжелал уроков Ричарда. Внезапно я начинаю чувствовать себя немного менее уникальной.

Ричард усмехается.

— Нет, это правда. Рай был абсолютно безнадежен.

Лицо Джона начинает светиться от смеха.

— Он испугался сырой курицы. У него по этому поводу случился припадок, и он пытался разделать ее, практически не касаясь.

Оба мужчины начинают смеяться.

— Ричард Дюбуа, — зовет хриплый женский голос, прерывая хохот. — Я так и думала, что это ты.

Рыжая спутница Джона нашла нас. Она практически бросается в руки Ричарда и обнимает его. Тот расцеловывает ее щеки.

— Бренна, дорогая. Ты словно видение.

Я с тоской смотрю на входную дверь.

— Старый льстец, — говорит она, хлопая его по плечу.

Удивленная, что она использует мои слова, я могу только пялиться. У нее та же врожденная уверенность, что и у Джакса, и чувство стиля, которому я завидую. Она ловит мой взгляд и дружелюбно улыбается.

— Простите. Я перебила. — Она прищуривает кошачьи глаза. — Мы встречались раньше? Вы выглядите знакомо.

Рука Джона снова касается моей.

— Брен, это Стелла Грей.

Как будто она может меня знать.

Странно, но она смотрит на меня так, словно знает.

— Серьезно? Как тесен мир.

Я смотрю на Джона, совершенно сбитая с толку, но Бренна протягивает руку.

— Я — Бренна Джеймс. Работаю со Скотти и мальчиками.

Джон фыркает на слове «мальчики».

Я это игнорирую и пожимаю руку Бренны.

— Рада познакомиться.

Это почти правда. Мелочная я все еще помню, как она висела на Джоне. Они пара? Если так, мне ее жаль, потому что Джон флиртует напропалую.

— Скотти поручил мне отправить тебе пакет с информацией, — проясняет она.

— Это ты ответственна за подарочную корзину? — спрашиваю, оттаивая.

Она улыбается.

— Девушка должна чувствовать себя желанной, не так ли?

Ладно, я не могу ее ненавидеть. Она невероятная, а я — горькая пилюля, потому что приревновала парня, в то время как поклялась себе, что он мне даже нравиться не будет. Улыбаюсь ей.

— Спасибо большое. Это был самый приятный подарок из всех, которые я когда-либо получала.

И это правда. Неожиданные подарки всегда самые лучшие.

Джон хмурится, и сложно сказать, он думает, что я капризничаю или просто раздражен тем, что я болтаю с Бренной. В любом случае, отвечаю на его взгляд. Не я придурок в этих отношениях... или что там между нами происходит.

Ничего не происходит. Ничего.

Он снова ловит мой взгляд, и выражение его лица становится каким-то странно удовлетворенным. Я его совсем не понимаю. Замешательство превращается в тревогу, когда он хватает меня за руку и крепко сжимает ее.

— Простите, мы на секунду, — говорит он Ричарду и Бренне, уже оттаскивая меня в сторону.

— Какого черта? — шиплю, ковыляя за ним.

Я не вырываюсь, потому что, хотя мозг и рот протестуют, тело явно не получило сигнал. О нет, мерзкий предатель гудит от пьянящего предвкушения. Чувства сужаются до грубого прикосновения его руки, ощущая, какая она теплая, сильная и такая большая, что поглощает мою собственную. Я улавливаю слабый запах одеколона или, может быть, геля для душа. Не могу сказать, понимаю только, что он пахнет дымом и чем-то вкусным, и я хочу зарыться носом в изгиб его шеи, чтобы вдохнуть больше этого запаха.

Сумасшествие.

Он ведет меня к заднему коридору с приглушенным светом, и я напрягаюсь.

— Куда, черт возьми, мы идем?

Он бросает взгляд через плечо, изгибая губы в слабой улыбке.

— Туда, где нас не подслушают.

В конце концов, он заводит нас в угол, зажимая меня между собой и столом с предметом искусства, который, вероятно, стоит больше, чем моя годовая зарплата, а выглядит как стеклянная голова.

— Не думаю, что нам позволено находиться здесь, — произношу, глядя туда, откуда мы пришли.

Он смеется.

— Боже, ты восхитительна. — Когда я смотрю на него, он в ответ улыбается. — Малышка, я мог бы использовать спальню Пита всю ночь, а он бы и глазом не моргнул. Он мой продюсер.

— Ты заставляешь его выглядеть сутенером, — бормочу я, а потом напрягаюсь.

Дерьмо. Я не хочу рисковать, вовлекая его в разговор о сутенерах и проститутках.

Странно, но Джон ни слова не говорит, лишь пожимает плечами.

— Это грубо по отношению к Бренне, — продолжаю я, когда он молчит.

— Бренне? — Между его бровей образуется морщина.

— Да, Бренне. Ты только что бросил ее, сбежав со мной.

Морщинка становится глубже.

— Бренна может сама о себе позаботиться.

Невероятно.

— Она — твоя пара. Ты не можешь убежать со свидания с другой женщиной!

Он молча смотрит на меня какое-то время. А потом на лице растягивается улыбка.

— Бренна уж точно не моя пара. Она мне как сестра. Раздражающая, командующая младшая сестра.

— Ох. — Дерьмо.

— Ага, «ох». — Его ухмылка становится прямо-таки самодовольной. — Но давай вернемся к причине, по которой ты посчитала ее моей парой.

Я пожимаю плечами так, будто совсем не смущена.

— Вы выглядели... близкими друг другу.

— Что ж, так и есть... мы близки. — Он даже не пытается скрыть того, что забавляется. — Она — кузина Киллиана. Знает все о моем дерьме и, не моргнув, вывернет мне его на голову. Она очень злая. — Он наклоняет голову, ловя мой взгляд, когда я пытаюсь отвернуться. — Так вот почему у тебя было такое лицо, словно ты съела гнилой лимон.

— Гнилой лимон?

— Ага, весь зеленый и сморщенный.

— Разве это не лайм?

— Нет. У лайма нет кислого вкуса ревности. — Он триумфально играет бровями.

— Я не ревную.

Джон пожимает плечами, все ещё слишком довольный собой.

— Это нормально, если ревнуешь. Я обнаружил, что меня тоже неожиданно поразило это чувство, когда увидел тебя с Ричардом.

Погодите. Что?

Я издаю непонятный звук.

Он смотрит на наши руки, все ещё почему-то соединенные, и медленно выводит круг большим пальцем по моей ладони. Кончик пальца у него огрубевший и твёрдый из-за мозоли, немного царапает кожу. Мои бёдра сжимаются.

Он повторяет исследование, всецело сосредоточив внимание на моей руке.

— Ты такая нежная.

— Разве у большинства женщин не нежные руки? — с сарказмом замечаю, пытаясь игнорировать трепет в груди, пока он продолжает поглаживать ладонь, тыльную сторону пальцев.

— На самом деле я не держусь за руки. — Он поднимает голову и меня поражает взгляд его зелёных глаз. — Я думал о тебе, Стеллс.

Внутри я парю. Глупые внутренности. Я не говорю ни слова, но смотрю на него отяжелевшим взглядом.

Его полные губы изгибаются.

— Мне жаль, что вел себя как мудак. Я не хотел тебя обидеть. У меня плохая привычка говорить, не подумав.

Джон все еще держит мою руку, словно та ему принадлежит. Я не могу допустить, чтобы он так думал. Но он теплый и эти легкие прикосновения посылают волны удовольствия в разные части моего тела. До этого момента я понятия не имела, насколько чувствительны мои руки. Как может быть, что нежное поглаживание указательного пальца ощущается как ласка внутренней стороны бедра? Прикосновение его большого пальца к моей ладони заставляет грудь наливаться.