Я стоял в душевой раздевалки с Блейком по одну сторону от меня и Кианом по другую, пока я смывал ...

Я стоял в душевой раздевалки с Блейком по одну сторону от меня и Кианом по другую, пока я смывал грязь со своей кожи и наслаждался усталостью в мышцах. Это было то, что мне больше всего нравилось в футболе. То, как он выжимал из моего тела всю энергию до последней капли и оставлял меня с ноющей усталостью в конечностях. Я всегда лучше спал после тренировки. Даже мои тренировки в спортзале не могли сравниться. Хотя я все равно устраивал еще одну позже, чтобы завершить день.

— Это странно, что мне нравится, когда мы вот так все вместе принимаем душ? — Блейк пошутил, и я приоткрыл глаза, чтобы взглянуть на него сквозь струи воды, стекающие по моему лицу. — Просто три чувака, крутые парни, лучшие друзья…

— Если ты ищешь кого-то из нас, кто отсосет тебе член, тогда попробуй еще раз, когда я сяду на домкрат позже, — прервал его Киан.

— Почему ты всегда шутишь насчет того, что мы отсасываем друг у друга? — Я огрызнулся. — Если тебе интересно, тогда просто попробуй.

Киан мрачно рассмеялся, а Блейк ухмыльнулся, как будто ему не претила эта идея, но я точно знал, что им двоим слишком сильно нравились девушки, чтобы говорить это всерьез. На самом деле, на данный момент особенно одна девушка.

Наша девочка.

Последние несколько недель стали для меня серьезной проверкой, сначала привязав ее к нам, а затем приняв Нэша в лоно общества. Так много всего изменилось, и все же некоторые вещи, например, душ после тренировки с этими двумя идиотами, остались такими же, как всегда. И, несмотря на мою обычную нелюбовь к переменам и нарушению моего распорядка дня, я должен был признать, что мне скорее нравились новые дополнения к моей жизни.

— Поторопитесь, придурки, нам нужно кое-где быть, — сказал Монро, входя в комнату и прислоняясь к шкафчикам со скрещенными руками.

— Иди прими с нами душ, тренер, — взволнованно сказал Блейк. — Тогда у нас у всех четверых будет момент единения.

— У меня нет абсолютно никакого желания делать это, — невозмутимо ответил Монро, и я рассмеялся, выходя из душа и хватая полотенце. — Татум отправила нам групповое сообщение с просьбой встретиться с ней на пляже.

Я замер с полотенцем в руках.

— Когда? — Я зарычал. Потому что я не оставил ей выхода. Ни хрена себе, она не могла разобраться с веревками. Узлы были безошибочными. Не было ни единого шанса, что я завязал их неправильно. Я проверил их дважды. Как я делал со всем остальным.

— Она сказала почему? — Спросил его Киан, когда он быстро вытирался, бросив на меня взгляд, который говорил, что он тоже ни хрена не понимает, как это произошло, но он понимал, что я был вне себя из-за этого. — Эта девушка никогда раньше добровольно не проводила с нами время.

— Она просто сказала, что устроила что-то особенное, — ответил Монро, пожав плечами, но я не упустил тот блеск в его глазах, который появлялся всякий раз, когда он был рядом с ней.

Татум Риверс была особой девушкой, из тех, кто привлекает внимание брутальных парней и удерживает его. Из тех, кто точно знает, как вывести нас из себя.

Я так внезапно стиснул зубы, что они лязгнули друг о друга.

Блейк выругался себе под нос, направляясь прямиком к своему шкафчику, прекрасно понимая, что я, скорее всего, выскочу отсюда голым в любую секунду, чтобы разобраться с этой гребаной ситуацией.

— Сэйнт, — рявкнул он. — Одежда, сейчас же. Потом мы пойдем посмотрим, что она задумала.

— Задумала? — Спросил я, и острые как бритва когти хаоса впились в мой мозг, когда я понял, что он был чертовски прав. Конечно, она что-то задумала. Она сбежала, а затем прислала нам сообщение с просьбой встретиться с ней. И дух этой девушки, казалось, только укреплялся тогда, когда я попытался принудить ее к подчинению.

— Проблемы? — Спросил Монро, выгнув бровь, когда оттолкнулся от шкафчиков.

— Это ненадолго, — прорычал я. Потому, что, если Татум Риверс думала, что я жестоко наказывал ее до этого момента, то она понятия не имела. Не. Единого. Блять. Понятия.

Вот так бросать мне вызов, отказываться понести наказание, как она пообещала, когда клялась быть нашей, перечеркнуло всю снисходительность, которую я ей позволял. Это прожигало сквозь любую привязанность, которую я, возможно, воображал, что испытываю. Потому что теперь мне предстояло показать ей, с кем именно она связалась, когда трахалась со мной. И каковы будут последствия того, когда она переступила черту.

Я успел натянуть спортивные штаны и пару кроссовок, прежде чем бросился к двери.

Другие Ночные Стражи следовали за мной по пятам, перешептываясь между собой обо мне. О ней. О том, какой именно уровень ада я собирался развязать и должны ли они попытаться удержать меня. Но к черту это. Сегодня я отказываюсь быть сдержанным.

Татум Риверс пора было уже проучить.

Я распахнул двери и выбежал в темноту, ярость бурлила в моих венах.

Я задал самый быстрый темп, на который был способен, фактически не бежав, мои зубы превратились в пыль во рту, пока я был ослеплен яростью.

— Что ты собираешься с ней сделать? — Потребовал Монро, в его тоне прозвучали покровительственные нотки, которые совсем не приветствовались.

— Все, что, черт возьми, я захочу, — прорычал я. — Она сломала мой гребаный ноутбук, затем ей позволили роскошь наказания, которое сняло с нее вину за преступление, и все же она нарушила свое слово, предала свою клятву, пошла против всего, о чем мы договорились. В этом она поклялась. И ради чего? Какого хрена она задумала?

— Я не знаю. Но если ты дотронешься до нее, я…

— Что ты сделаешь? — Я повернулся к нему, схватив за ворот его рубашки и притянув его так близко, что его нос коснулся моего, и он снова оттолкнул меня с такой силой, что я чуть не упал.

— Чего бы, черт возьми, это ни стоило, чтобы защитить ее от тебя, — прорычал он, его мышцы напряглись, когда он посмотрел на меня сверху вниз.

Я безжалостно рассмеялся ему в лицо и снова отвернулся. У меня не было времени на его гребаные щенячьи глазки и театральность. У меня была Ночь, чтобы оставить на место Связанную Ночью.

Было нетрудно определить, где именно она находилась на пляже. В конце концов, горел только один костер. И только одна фигура мелькнула перед ним с длинными волосами и в белом платье, развевающемся вокруг ее ног.

Она была не более чем размытым силуэтом на фоне пламени, и все же все мое тело заныло, когда я увидел ее.

Моя кровь горела от потребности наказать ее. Мое сердце колотилось от желания приручить ее. Моя плоть дрожала от ненасытного голода, который жаждал ее поглощения. Эта женщина. Этот дьявол. Этот ангел. В тот момент она была всем. Все мое существо было настолько связано с ней, что я был уверен, что, если она упадет замертво, мое собственное сердце тоже перестанет биться. Мне нужно было запечатлеть ее всеми мыслимыми способами. Я нуждался в этом больше, чем в воздухе, чтобы дышать, или в воде, чтобы пить. Она была всем, что нужно, чтобы навсегда утихомирить монстра во мне, и всем, что нужно, чтобы разжечь его до уровня гораздо худшего, чем я когда-либо испытывал прежде.

— Ты опоздал, — крикнула она насмешливым голосом, подняв руки над головой и пританцовывая вокруг костра, как какое-то мифическое существо, порожденное похотью и искушением.

Мы все еще могли видеть только ее силуэт, но я точно знал, что все четверо из нас были полностью загипнотизированы движениями ее тела перед пламенем.

— Почему ты настаиваешь на том, чтобы бросать мне вызов на каждом шагу? — Спросил я, мой голос дрожал от ярости или горя, и я не был уверен, от чего именно.

— Почему ты настаиваешь на том, чтобы быть таким гребаным мудаком-садистом? — Крикнула она в ответ без всякого уважения. Но я бы научил ее хоть какому-то гребаному уважению, прежде чем закончится ночь.

Я наконец подошел достаточно близко, чтобы разглядеть ее черты в оранжевом свете пламени, и она перестала танцевать, собираясь встретиться со мной лицом к лицу, прекрасная, торжествующая улыбка осветила ее лицо. Она действительно думала, что выиграла что-то здесь. Но единственное, что она заслужила, это еще большее наказание. Снова, и снова, и снова, пока послание не дойдет. Пока она не научится правильно себя вести.

— Ты могла бы встать на свои гребаные колени и начать умолять прямо сейчас, Барби, или…

Каждый мускул в моем теле напрягся, когда мой взгляд метнулся к огню, и я заметил нечто, чего было достаточно, чтобы помешать каждой мысли в моей голове воплотиться в жизнь. Я не мог пошевелиться, не мог моргнуть, не мог произнести ни единого гребаного слова, поскольку мой взгляд был прикован к предметам, которые горели в огне.

— Надеюсь, ты не возражаешь, Сэйнт, но мне нужно было немного хвороста для моего костра, — насмехалась она, ее слова звенели у меня в ушах, пока я смотрел на пламя, отказываясь признавать то, что видел.

Это не могли быть мои пластинки, не могли. Я отказываюсь принять это, потому что если бы это были они…

Мой взгляд упал на знакомый винил, оболочка все еще была почти нетронутой, когда огонь пожирал ее, и рев статических помех пронесся в моем мозгу.

— Что, черт возьми, ты наделала?! — Я заорал так громко, что мой голос эхом разнесся по бухте.

Татум испуганно закричала, когда я бросился к ней, но не успел я сделать и шага, как на меня налетело твердое тело, и я рухнул на песок, устилавший пляж, в то время как нападавший прижимал меня к себе.

— Убирайся отсюда! — Скомандовал Киан, и лицо Татум побледнело, дразнящая улыбка сползла с ее лица, когда она отшатнулась от меня. Я был уверен, что она видела, как монстр свирепо смотрит на нее в ответ, пока я боролся зубами и когтями, пытаясь вырваться из хватки Киана.

Монро схватил ее за руку и попытался оттащить, но она колебалась, свирепо глядя на меня сверху вниз, когда я почувствовал, что вес Блейка придавил и меня к песку.

— Как тебе это? Нравится ублюдок? — Она прошипела, но я едва расслышал ее.