24

24

Вибрация проходит по крыше, и мои глаза распахиваются.

Я шатаюсь от сильного ветра, который отбрасывает меня на шаг назад, и оглядываюсь, отчаянно ища того, кто идет за мной, но ночное небо словно черная маска, натянутая на мое лицо. Я ни черта не вижу, но чертовски хорошо слышу, как парень бежит по крыше, и чувствую вибрацию, проходящую по моим грязным, изрезанным ногам.

Он близко. Слишком, блядь, близко.

Начинается паника.

Сейчас или, блядь, никогда.

Я отступаю на несколько шагов и, не позволяя себе больше об этом думать, подбегаю к краю крыши и бросаюсь в глубокую яму внизу.

Кто-то крепко сжимает мое запястье, резко останавливая меня и оставляя висеть над краем, когда из глубины моего горла вырывается истошный крик. Я вырываюсь из крепкой хватки, отчаянно желая свободы.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — кричу я, моя безнадежность просвечивает громко и ясно, когда страх проносится по моим венам.

Я вырываюсь из его хватки, полная решимости не попасть в ловушку Джованни.

— ПРЕКРАТИ, БЛЯДЬ, БОРОТЬСЯ СО МНОЙ, — знакомый тон прорывается сквозь мою дикую панику.

Я поднимаю взгляд и смотрю в темные глаза Леви ДеАнджелиса, меня охватывает замешательство. Он должен быть мертв. Он никак не мог выбраться оттуда живым. Их было слишком много. Мое сердце бешено колотится, а дыхание становится тяжелым, из-за чего невозможно даже говорить.

Вены выступают на его сильной руке, когда он удерживает меня от падения. Он едва держится на ногах. Большая часть его тела свисает с борта, он тянется вниз, чтобы подхватить меня, прежде чем я упаду. Это не может быть легко. Я качаю головой, слезы жгут мне глаза.

— Просто отпусти меня, — кричу я, отчаяние переполняет меня. — Он никогда не перестанет приходить за мной. Пока вы, парни, продолжаете защищать меня, я буду мишенью.

Его челюсть сжата, он без усилий удерживает меня одной рукой, когда хватается за край крыши, не давая нам обоим упасть и встретить нашу ужасную смерть внизу.

— Только через мой гребаный труп, — рычит Леви надо мной. — Я еще не закончил с тобой. Особенно не сейчас.

Слезы текут из моих глаз, когда я извиваюсь под его сильной хваткой.

— Отпусти меня, — прошу я, протягивая руку и пытаясь вырваться из его непроницаемой хватки. — Пожалуйста. Я просто хочу домой.

— Этот бассейн под тобой, — рычит он сквозь сжатую челюсть, сильно дергая меня за руку и подтягивая обратно к себе, — это не гребаный бассейн. В нем нет воды. Ты была бы мертва в ту же секунду, как ударилась о землю.

Мои глаза расширяются от ужаса, когда я смотрю вниз, отчаянно пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте, но он слишком далеко внизу. Я позволила своему отчаянию дать мне ложное чувство надежды, и из-за этого я бросилась с чертовой крыши.

— КАКОГО ХРЕНА? — Я вскрикиваю, паника поселяется глубоко в моей душе.

Леви поднимает меня, и как только мое тело ударяется о край крыши, он сильно толкает меня, отбрасывая на несколько шагов назад, пока я не растягиваюсь на старой черепице.

Он поднимается, и я в ужасе смотрю на него, когда его яростный гнев обрушивается на меня. Я карабкаюсь обратно на крышу, пока он преследует меня, медленно подбираясь все ближе и ближе.

— Я думал, мы достаточно ясно дали понять все о твоих попытках сбежать от нас, — рычит он, гнев сквозит в его тоне.

Я непонимающе смотрю на него.

— Ты, блядь, издеваешься? — Я бросаюсь на него в ответ, вскакивая на ноги, гнев пульсирует в моих венах, слезы все еще текут по моим щекам. — Я убегаю не от тебя. Твой отец... черт. Он убил Эбигейл ради гребаного развлечения просто потому, что я отказалась позволить ему прикончить ваши тупые задницы, и ты чертовски хорошо знаешь, что вам не следовало этого делать. Твои братья...

— С моими братьями все в порядке, — говорит мне Леви, прежде чем покачать головой. — Мой отец блефовал. Он никогда не собирался убивать нас. Мы нужны ему больше, чем он нас боится. Ему потребовалось две секунды, чтобы отозвать своих людей и начать отступление с теми немногими, кто смог выбраться живыми. Он ушел.

— Пока, — мрачно бормочу я, прежде чем толкаю руками в грудь Леви, когда разочарование берет верх надо мной. Он не сдвинулся ни на дюйм, хотя более слабый человек упал бы назад, прямо с обрыва. — ОТКУДА МНЕ БЫЛО ЭТО ЗНАТЬ? — Я кричу в темную ночь. — ВЫ, УБЛЮДКИ, НИ ХРЕНА МНЕ НЕ ГОВОРИТЕ, А ТЕПЕРЬ МОЯ ПОДРУГА МЕРТВА.

— Твоя подруга мертва, потому что она воровала таблетки у моего отца и подсыпала их в напитки, которые готовила в твоем драгоценном клубе, — выплевывает он. — Твоя подруга не была подругой. Она была такой же гребаной мразью, как и все мы. Она подмешивала наркотики девчонкам и делала их легкой добычей для придурков, подстерегающих их у входа. Это та сука, о которой ты сейчас кричишь, это та сука, которую ты сейчас оплакиваешь.

— Это... нет, — требую я, качая головой, тяжесть давит мне на грудь. — Я знала Эбигейл. Ты ошибаешься.

Леви подходит ко мне, хватает за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

— Мы никогда не ошибаемся в выборе девушки.

В его словах заключен двойной смысл, и от меня это не ускользает, особенно когда я вырываю подбородок из его крепкой хватки и смотрю на него снизу вверх.

— Ну, на этот раз вы ошиблись.

Не говоря больше ни слова, я бросаюсь бежать по крыше, отчаянно ища другой выход. Если парни живы и Джованни тоже, то ничего не изменилось. Я все еще мишень, все еще девушка, которую Джованни будет использовать, чтобы держать над головами своих сыновей. Только у Леви другие планы. Он прямо там, мчится за мной, как гребаный торнадо, уничтожающий все на своем пути.

Он мгновенно хватает меня и, вместо того чтобы тащить до болезненной остановки, толкает вперед, падая на колени и прижимая мою грудь прямо к черепице крыши. Я вынуждена ухватиться за край крыши, чтобы не упасть и не встретить свою ужасную смерть внизу.

— Это то, чего ты хочешь? — выплевывает он, хватая меня за прядь волос и прижимая меня еще ниже, пока моя грудь не соскальзывает прямо с края крыши. — Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? Позволил тебе упасть, чтобы ты могла выкрасить чертов асфальт в красный цвет?

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — кричу я, чувствуя, как он стоит на коленях позади меня, вся моя жизнь буквально на ладони. Адреналин пульсирует во мне, когда я понимаю, что у меня не хватит сил удержаться, если он отпустит меня прямо сейчас.

Он толкает меня еще немного, пока я не чувствую, как моя грудная клетка трется о край крыши. У него нет выбора, кроме как устроиться позади меня, чтобы иметь возможность продолжать держаться за меня, но внезапно мне становится все равно, потому что моя задница высоко поднята, а передняя часть его штанов трется прямо о мою киску.

Не могу же я всерьез быть настолько ебанутой на всю голову.

— Что ты будешь делать, Шейн? — спрашивает он, оттягивая назад мои волосы, пока моя спина не выгибается дугой, заставляя меня немного приподняться от края и заставляя перед его брюк снова скользнуть по моей киске. — Мне отпустить тебя или ты предпочитаешь, чтобы все пошло по-другому?

— Ты хочешь знать, чего я хочу? — Я сплевываю, мои пальцы болят, когда они крепко сжимают край.

— Я, блядь, весь внимание.

Зная, что могу пожалеть об этом, я позволяю словам вырваться на свободу, прежде чем дать себе шанс удержать их и проглотить. Я позволяю своей истинной натуре вырваться на свободу и не сдерживаюсь ни на йоту.

— Я хочу, чтобы ты держал меня над этой гребаной крышей и дергал за волосы, как будто это единственное, что помогает тебе дышать. Я хочу, чтобы ты отшлепал меня по заднице, как будто это один из твоих барабанов, а потом, только когда моя задница зашипит от отпечатков твоих рук, я хочу, чтобы ты засунул этот большой гребаный член глубоко в мою киску и трахал меня, пока я не забуду, почему я тебя так чертовски ненавижу.

— Почему? — рычит он сквозь сжатые челюсти.

Я качаю головой, едва узнавая себя.

— Мне нужно, чтобы ты заставил меня почувствовать себя живой, потому что вся твоя гребаная семейка уничтожила все хорошее во мне.

— Это то, чего ты хочешь? — спрашивает он, в его тоне сквозит подозрение.

— Черт возьми, сделай это сейчас или дай мне упасть. Для меня это больше не имеет значения.

Тишина наполняет воздух, и как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается отпустить меня, я чувствую, как он двигается у меня за спиной. Другой рукой он берется за заднюю часть моих треников и срывает их до колен, обнажая мою истекающую киску.

Я чувствую прохладный ветерок на себе, но все остальное не имеет значения, не тогда, когда я чувствую, как он опускает свой толстый член на мою задницу. Он сильнее тянет меня за волосы, запрокидывая голову назад.

— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь, малышка? — спрашивает он. — Как только я погружусь в эту тугую киску, я не остановлюсь.

— Тогда тебе лучше сделать так, чтобы это стоило моих усилий.

Без малейших колебаний он прижимает свой толстый член к моему входу и глубоко входит в меня. Я вскрикиваю, его восхитительное вторжение широко растягивает меня и дает именно то, что мне нужно почувствовать снова. Леви отступает назад, его член смазывается моим возбуждением, а потом он снова и снова дарит его мне.

Его пальцы впиваются в мою ягодицу, и как раз в тот момент, когда я думаю, что это все, что он собирается мне дать, его рука опускается с сильным шлепком. Я глубоко стону, сжимаясь вокруг его толстого, жилистого члена. Глубокий гортанный стон раздается позади меня, и осознание того, что он наслаждается мной так же сильно, как я наслаждаюсь им, почти заставляет меня разлететься вдребезги рядом с ним.

Леви усиливает хватку на моих волосах, отпуская их ровно настолько, чтобы полностью обхватить их рукой, когда он толкается глубже в меня. Я шире расставляю колени и пытаюсь еще ниже выпятить грудь, живя на том адреналине, который пульсирует в моих венах. Не думаю, что я когда-либо делала что-то настолько глупое, но, черт возьми, это место заставляет меня делать то, чего я никогда бы и за миллион лет от себя не ожидала.