Однако и эта операция тогда тоже не была осуществлена главным образом из-за недостатка сил. Но рациональные зерна замысла командующего не пропали. Детальная оценка возможного развития обстановки при наступлении выявила теснейшую взаимосвязь левофланговых армий 1-го Белорусского и войск 1-го Украинского фронтов, что оказало решающее влияние на порядок и сроки проведения здесь летних операции.
Во второй половине апреля в Генеральном штабе свели воедино все соображения по поводу летней кампании. Она представлялась в виде системы крупнейших в истории войн операций на огромном пространстве от Прибалтики до Карпат. К активным действиям надлежало привлечь почти одновременно не менее пяти-шести фронтов. Дальнейшее изучение существа дела определило, однако, целесообразность проведения самостоятельной большой операции на львовском направлении, а также операций на выборгском и свирско-петрозаводском направлениях.
Теперь летняя кампания вырисовывалась в такой последовательности. Открывал ее в начале июня Ленинградский фронт наступлением на Выборг. Затем подключался Карельский фронт с целью разгрома свирско-петрозаводской группировки противника. В итоге этих операций должен был выпасть из борьбы финский партнер гитлеровской Германии. За выступлением Карельского фронта без промедления следовали действия в Белоруссии, рассчитанные на внезапность. Затем, когда гитлеровское командование уже поймет, что именно здесь происходят решающие события, и двинет сюда свои резервы с юга, должно было развернуться сокрушительное наступление 1-го Украинского фронта на львовском направлении. Разгром белорусской и львовской группировок противника составлял содержание главного удара Советских Вооруженных Сил в летнюю кампанию 1944 года. В это же время предполагалось проводить активные действия силами 2-го Прибалтийского фронта, чтобы сковать войска вражеской группы армий "Север", которая, несомненно, сделает попытки обеспечить устойчивость соседа справа - группы армий "Центр". И наконец, когда в результате всех этих могучих ударов враг понесет поражение, можно считать обеспеченным наступление на новом направлении - в Румынию, Болгарию, Югославию, а также в Венгрию, Австрию, Чехословакию.
В таком виде наметки плана летней кампании были доложены Ставке уже к концу апреля и послужили основой при формулировании в первомайском приказе Верховного Главнокомандующего политических целей Советских Вооруженных Сил. Этот праздничный приказ призывал войска очистить от врага всю землю нашей Родины и вызволить из гитлеровской неволи братские народы Польши, Чехословакии и других стран Восточной Европы.
Приступая к подготовке Белорусской операции, Генштаб хотел как-то убедить гитлеровское командование, что летом 1944 года главные удары Советской Армии последуют на юге и в Прибалтике. Уже 3 мая командующему 3-м Украинским фронтом было отдано следующее распоряжение:
"В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией... Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района; в местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА, обозначив одновременно ПВО всего района установкой средств ЗА и патрулированием истребителей.
Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов... Срок проведения оперативной маскировки с 5 по 15 июня с. г.".
Аналогичная директива пошла и на 3-й Прибалтийский фронт. Маскировочные работы он должен был осуществлять восточное реки Череха.
Противник сразу клюнул на эти две приманки. Немецкое командование проявило большое беспокойство, особенно на южном направлении. С помощью усиленной воздушной разведки оно настойчиво пыталось установить, что мы затеваем севернее Кишинева, каковы наши намерения.
Своего рода дезинформацией являлось также оставление на юго-западном направлении танковых армий. Разведка противника следила за нами в оба и, поскольку эти армии не трогались с места, делала вывод, что, вероятнее всего, мы предпримем наступление именно здесь. На самом же деле мы исподволь готовили танковый удар совсем в ином месте. Людьми и техникой в первую очередь укомплектовывались те танковые и механизированные соединения, которым предстояло в скором времени перегруппироваться на белорусское направление.
Приняты были меры и к обеспечению тайны наших намерений. К непосредственной разработке плана летней кампании в целом и Белорусской операции в частности привлекался очень узкий круг лиц. В полном объеме эти планы знали лишь пять человек: заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Всякая переписка на сей счет, а равно и переговоры по телефону или телеграфу категорически запрещались, и за этим осуществлялся строжайший контроль. Оперативные соображения фронтов разрабатывались тоже двумя-тремя лицами, писались обычно от руки и докладывались, как правило, лично командующими. В войсках развернулись работы по совершенствованию обороны. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы только по оборонительной тематике. Вся устная агитация была нацелена на прочное удержание занимаемых позиций. Работа мощных радиостанций временно прекратилась. В учебно-тренировочные радиосети включались только маломощные передатчики, располагавшиеся не ближе 60 километров от переднего края и работавшие на пониженной антенне под специальным радиоконтролем.
Весь этот комплекс мер оперативной маскировки в конечном счете оправдал себя. История свидетельствует, что противник был введен в глубокое заблуждение относительно истинных наших намерений. К. Типпельскирх, в то время командовавший 4-й немецкой армией, писал впоследствии, что генерал Модель, возглавлявший фронт в Галиции, не допускал возможности наступления русских нигде, кроме как на его участке. И высшее гитлеровское командование вполне с ним соглашалось, считая, однако, что наш удар в Галиции может сочетаться с ударом в Прибалтике. Развертыванию же советских войск перед группой армий "Центр" отводилось второстепенное значение.
Всю первую половину мая 1944 года шла черновая работа над планом летней кампании. Еще и еще раз уточнялись детали наступления в Белоруссии. В силу недостатка резервов пришлось отказаться от предложения К. К. Рокоссовского о наступлении через Ковель с разворотом в тыл противнику западнее Полесья. Сосредоточились на урезанном варианте операции севернее припятских лесов и болот. Перед тем мы снова запросили соображения командующего 1-м Белорусским фронтом, указав на перспективу подчинения ему 28-й армии и 9-го танкового корпуса.
К. К. Рокоссовский и его штаб разобрались во всем и доложили нам свои соображения к 11 мая. Целью операции для 1-го Белорусского фронта они считали разгром жлобинской группировки гитлеровцев, а в дальнейшем - развитие успеха на Бобруйск, Осиповичи, Минск. При этом главные силы фронта наносили не один, а два одновременных удара равной мощи: первый - по восточному берегу реки Березина с выходом на Бобруйск, второй - по западному берегу, в обход Бобруйска с юга. Применение двух одинаковых по силе главных ударов, во-первых, дезориентировало противника, было для него внезапным, во-вторых, лишало его возможности противодействовать нашему наступлению с помощью маневра. Вспомогательные действия намечались в направлении Слуцк, Барановичи.
Особое значение Рокоссовский придавал непрерывности наступления. Чтобы исключить тактические, а в дальнейшем и оперативные паузы, предполагалось уже на 3-й день операции, когда только что будет прорвана тактическая оборона немцев, ввести в полосе 3-й армии 9-й танковый корпус для развития успеха на бобруйском направлении. При подходе же 3-й и 48-й армий к реке Березина, в стыке между ними, намечалось пустить свежую 28-ю армию с задачей овладеть городом Бобруйском и продолжать наступление на Осиповичи, Минск.