22. САЛЛИ

Воскресенье должно было стать последним днем пребывания Тео в моем доме. Ее квартира снова пригодна для жилья, и на самом деле у нее нет никаких причин оставаться здесь.

За исключением того, что я этого хочу.

И это не из-за моего отца. Нет, я намного более эгоистичен. Меня терзает мысль о возвращении к тишине, к пустому холоду дома, к его гулкому пространству. Есть я буду зачастую в одиночестве или в крайних случаях с отцом, и то перед телевизором. Он больше не захочет кушать за столиком во дворике, да и моя стряпня определенно этого не заслуживает.

И дело не только в компании, которой не помешает пребывание любого теплого тела. Дело в особом присутствии Тео, в том, как она включает музыку сразу же, как только входит в дверь, то, как она танцует по кухне, готовя, и прогуливается по коридорам. Она не подпевает музыке, по крайней мере, пока я слушаю, но она поет в душе, и мне это нравится, даже если выходит неимоверно фальшиво.

Меня забавляет, когда она звонит Мартинике после работы, хотя они всего лишь провели вместе восемь часов, чтобы выразить сочувствие по поводу ужасных поездок её подруги на работу и ее злобных соседей, которые не позволяют ей пройти мимо их порога, не начав кричать.

Мне нравится находить книги Тео разбросанными абсолютно повсюду, потому что она почти никогда не бывает без книги в руках, перенося их из комнаты в комнату, забытые книги в мягкой обложке постоянно оказываются между диванными подушками, на качелях на крыльце и даже на заднем сиденье моей машины.

Мне нравится смотреть, как она читает, как она хмурится, глядя на страницу, или иногда громко ахает, как она кусает ноготь на большом пальце, больше заботясь о вымышленных персонажах, чем большинство людей о своих реальных друзьях.

И я люблю, на таком глубоком уровне, что у меня начинает болеть в груди, слушать, как она разговаривает с моим отцом. Тео любит рисовать в гамаке во дворе. Мой папа занимается резьбой на крыльце дома. Когда их увлечения совпадают, они болтают друг с другом час или больше о фильмах, музыке, политике и документальных фильмах о Второй мировой войне.

Он так не разговаривает ни со мной, ни с Ризом.

Тео другая.

Она слушает, действительно слушает, а не просто ждет своей очереди заговорить. Всегда открыта и отзывчивая, и хотя она редко даёт советы, все, что она говорит, произносится с такой добротой и сочувствием, что кажется, что дела уже идут к улучшению.

Прямо сейчас они вместе на заднем дворе, мой папа снова за грилем, чтобы использовать второй шанс испортить ужин, а Тео готовит начинку для фахитос²⁹.

Я должен нарезать помидоры, но это гораздо менее весело без руки Тео поверх моей.

— Не дай ему испортить мясо! — кричу я через открытую заднюю дверь.

— Он отлично справляется! — откликается Тео, чему я ни на секунду не верю.

— Беспокойся лучше о своих помидорах, — ворчит мой папа. — И почему бы тебе не сделать лимонад, пока ты там?

Тео говорит: — Я уже сделала безалкогольное мохито!

Она не подавала алкоголь к ужину. Мой папа пьет исключительно в одиночестве в домике у бассейна, так что, вероятно, для него это не имеет никакого значения. Но не думаю, что он много пил на этой неделе. Его глаза менее красные, а движения более четкие.

Не то чтобы я возлагал на него большие надежды — прошла всего пара дней. Но это на пару дней больше, чем обычно.

На самом деле, сегодня утром я увидел в мусорном ведре несколько бутылок из-под спиртного, которые все еще были наполовину полны.

С одной стороны, это ничего не значит.

Но с другой — это значит многое.

Едва мы сели за стол, ломящийся от еды, во дворе, освещенном сказочными огнями, как раздался знакомый голос: — Что тут за вечеринка? Это я должен был вас удивить!

Риз стоит на ступеньке, небритый, волосы немного длиннее обычного, выглядит взъерошенным после, я уверен, очень долгого перелета, но, тем не менее, в восторге от вида нашего заднего двора.

— Кто здесь прибрался?

— Меррик! — говорит Тео в то самое время, когда мой отец уклоняется от похвалы.

— Тео.

Я встаю, чтобы обнять брата.

Он притягивает меня к себе и плещет по спине. Я чувствую запах каких-то экзотических специй в его волосах и ощущаю новые мышцы, которые он накачал. В остальном, он такой же каким я его помню.

— Скучал по тебе, братан, — говорит он. — Привет, пап!

Он обходит стол со стороны отца, чтобы тоже обнять его.

Тео улыбается Ризу.

— Добро пожаловать домой!

— О нет, ты так легко не отделаешься... — следующая остановка Риза — конец скамейки Тео. — Давай, обниму и тебя тоже!

С ярко-красным румянцем на щеках Тео встает. Риз отрывает ее ноги от земли, он делает это каждый раз, когда обнимает кого-то ниже себя.

При виде маленького тела Тео, заключенного в объятия моего огромного брата, у меня возникает странное чувство. Это все равно, что смотреть, как я обнимаю ее, но несмотря на это испытываю ревность.

Папа говорит: — Я думал, ты вернешься домой только через две недели.

— Съемки закончились раньше, — весело говорит Риз. — Не думаю, что когда-нибудь говорил это, но честно говоря, мне кажется, что режиссер просто хотел убраться оттуда к чертовой матери. Он подхватил малярию и ленточного червя.

— О боже мой! — восклицает Тео. — Ты тоже болел?

— Нет! — Риз похлопывает себя по плоскому животу. — Здоров, как лошадь. Меня просто пропоносило не больше двух или трех раз. Итак кто голоден?

— Больше никто, — папа корчит гримасу.

— Мне больше достанется, — Риз ухмыляется, накладывая себе на тарелку тортильи с мясом.

— Итак, когда выходит это шоу в эфир? — спрашивает папа. Несмотря на его отвращение к манерам Риза за столом, он все равно откусывает огромный кусок своего фахитоса. Даже мой брат не может испортить еду приготовленную Тео.

— Не раньше чем через пару месяцев, — говорит Риз с набитым ртом. — Но на следующей неделе состоится вечеринка по просмотру пилотного эпизода. Я приготовил для вас места в первом ряду! Ты тоже, Тео, должна прийти, эти вечеринки самые лучшие, у всех отличное настроение, потому что пока ничего плохого не случилось.

Тео улыбается.

— А что плохого может случиться?

— О, ну знаешь... ужасные рейтинги, ужасное место в эфирной сетке, увольнения режиссера, уход звезд, телеканал обанкротился, вся киноиндустрия объявила забастовку... все то, из-за чего сорвались мои последние шесть проектов.

Тео поднимает свой безалкогольный мохито.

— Что ж, выпьем за то, чтобы ничего плохого не случилось...

Риз подносит свой стакан к ее.

— Хотя бы в течение сезона!

Мы все поднимаем тост, Риз осушает свой стакан одним большим глотком.

— Боже, как хорошо снова иметь лед! — он прижимает свое предплечье к моему. — По сравнению со мной ты бледный как призрак!

Я бы назвал свой цвет кофе с молоком далеко не бледным, но моя рука действительно выглядит светлой по сравнению с темно-коричневым загаром Риза. Он также покрыт царапинами и укусами насекомых.

— Итак... — говорит он, переводя бегающий взгляд с Тео на меня. — Как получилось, что Тео остановилась в гостевой спальне? Или это часть Великого Обмана Непревзойдённого Босса?

— Вроде того, — говорит Тео, сильно краснея.

— И как успехи?

— Отлично, — говорю я. — Мы перешли ко второй фазе.

— Вторая фаза, вау! — Риз ухмыляется. — Это та часть, где вы, ребята, притворяетесь, что женитесь и заводите ребенка?

— Нет, — говорю я с достоинством. — Никакой ребенок не понадобится.

— Уверен? Потому что я не думаю, что ты до конца всё продумал. Большой живот был бы действительно убедителен...

— Не подавай ему идей, — Тео вздрагивает, — я с ужасом представляю, как Салли заставляет меня надевать один из тех поддельных животов для имитации беременности, которые, как предполагается, травмируют психику подростков.

— Я тоже могу представить, как Салли это делает... — говорит Риз, бросив лукавый взгляд в мою сторону. От его внимания не ускользнуло, что Тео использует мое прозвище.

От внимания моего брата мало что ускользает, когда дело доходит до причинения неприятностей и преследования людей. На самом деле, я начинаю думать, что, возможно, не так уж и здорово, что он вернулся домой.

По крайней мере, мой папа выглядит счастливым. И я тоже. Хотя я не могу избавиться от ощущения, что присутствие Риза вряд ли поможет делу.

Риз — агент хаоса. Ему больше всего нравится, когда все беспорядочно, непредсказуемо и захватывающе. А это противоположно тому, каким должен быть этот план, чтобы добиться успеха.

К тому же, я знаю, что он будет заливать мне о Тео. Риз всегда был неравнодушен к ней.

Он уже наблюдает за нами с другого конца стола, видя, как Тео доливает мне напиток и как я передаю ей нарезанный авокадо, прежде чем она попросит, потому что я знаю, что она любит намазывать авокадо почти на все, что ест.

— Итак, как у вас всё происходит? — говорит Риз. — Тео передает тебе инсайдерскую информацию, и ты используешь ее, чтобы очаровать ее босса?

— Не совсем, — говорит Тео. — В основном он выбешивает Ангуса.

Риз смеется.

— Это новый подход.

Я говорю ему: — Вообще-то, это работает на ура.

— Не сомневаюсь, — говорит мой папа. — Пока не уволят Тео из-за тебя.

— Этого не случится.

Мой папа смотрит на меня без улыбки.

— Ты не знаешь, что может случиться.

Чтобы разрядить обстановку, Тео говорит: — Прошлой ночью мы ходили на двойное свидание с Ангусом и Джессикой Кейт.

— Джессикой Кейт? — Риз ухмыляется. — Я ее знаю.

Я стону.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты с ней не спал.

— Ни за что. У нее такой вид, будто она готова откусить тебе голову и выпить твою кровь после этого. Или сфотографировать тебя голым и продать это TMZ³⁰.

— Не думаю что ты ей сдался, — говорю я. — Но кого-то более известного наверняка...

— Ха, ха, — Риз задирает подбородок. — Смейся, пока можешь, потому что это шоу будет...

— Твой большой прорыв, да, да, — мы с папой могли бы закончить это предложение, даже будучи во сне.