— Так ты разбираешься во всем футболе или только в команде Алабамы? — спросил Каден, обнимая меня покрепче.

Я пожала плечами.

— В основном в нашей команде. — Невероятно, но с каждой минутой находиться рядом с Каденом становилось все комфортнее.

Такое чувство, что как только я решилась впустить его в свою жизнь, ничто не могло остановить меня. Ни его бывшая девушка, ни ощущение предательства по отношению к Коулу.

— Как много ты знаешь о футболе? — спросил он.

— Понятия не имею. Испытай меня.

Голос Кадена опустился до сексуального тенора, и он кончиками пальцев заскользил по моей спине.

— Ох, обязательно. И очень скоро.

Дрожь прошла через мое возбужденное тело.

— Сколько у нас национальных титулов? — спросил он.

— Шестнадцать.

Каден замолчал, вероятно, в поисках вопроса потяжелее.

— Сколько первых номеров у нас было в драфте?

Я вспомнила викторины, в которые отец играл с Коулом. Некоторые семьи играли в «Сладкую страну». Мы играли в «Спортивные мелочи Алабамы».

— Один. Гилмер в конце сороковых годов.

Каден зарычал, раздраженный глубиной моих знаний.

— Самый известный игрок из Алабамы.

— Джо Немет.

— Неправильно, — произнес с довольным видом. — Хулио Джонс.

Я повернула голову, чтобы видеть его лицо.

— Ты сказал известный. Этот парень был суперизвестным и после Барта Старра считался лучшим квотербеком.

— Да, но только представь, как круто я бы смотрелся с Хулио в качестве одного из моих ресиверов.

Я рассмеялась, обожая то взаимопонимание, что у нас образовалось за такой короткий период времени.

— Сколько у нас победителей Хейсмана? — спросил он.

— Двое: Инграм и Генри. И по случайному совпадению они делят рекорд по самым быстрым тачдаунам. На тот случай, если это твой следующий вопрос.

Неожиданно Каден перевернул меня на спину и накрыл своим телом. Он ухмыльнулся.

— Ты столько знаешь о футболе, что из-за этого у меня непроходящий стояк. Так что мне ничего больше не остается, кроме как раздеть тебя или одеть кольцо тебе на палец.

Я засмеялась.

— Ты такой дурачок.

Каден явно что-то пришло на ум, и его улыбка поблекла.

— Почему тренер просил меня быть с тобой помягче?

Я широко распахнула глаза.

— Что?

— Когда я позвонил ему и сказал, что ты едешь со мной, он предупредил меня быть с тобой помягче и хорошо к тебе относиться.

В груди заболело, а сердцебиение ускорилось. Могу ли я быть честна с Каденом? Могу ли рассказать о Коуле? Стоит ли ворошить болезненные воспоминания сейчас, когда я так счастлива?

— Не знаю. — Лгунья. — Он знает моих родителей и был достаточно мил, чтобы предложить мне работу.

— Слава богу, что он это сделал, — произнес Каден и, расположив свои большие ладони по обеим сторонам моего лица, прижался губами к моим, снова захватывая в плен мой рот.

После этой ночи с Каденом обратного пути уже не будет. Независимо от того, как невинно это оказалось. Мои чувства были поставлены на карту, когда дело касалось его. Им нельзя доверять. Брукс вынуждал меня чувствовать то, чего я никогда не испытывала прежде. И не была уверена, что когда-нибудь смогу ощутить это еще раз. Именно поэтому мне было так страшно. Если из-за Кадена мой мозг забывал про контроль, то что же станет с моим сердцем?