ГЛАВА ВОСЬМАЯ РИВ

Рив ругалась себе под нос, непрерывно бормоча, пока драила пол одного из многочисленных общественных туалетов в Драссиле. Было еще рано, и она дежурила в уборной - не самое любимое занятие в лучшие времена, а сегодня тем более. Ее мучили дурные сны. При свете дня они были эфемерны, лишь смутное воспоминание о невесомом, бесконечном падении.

'Что это?' сказал Карстен. Как и Рив, он был ребенком Белокрылого, родился в Драссиле и вырос, чтобы стать воином Белокрылых. Он был на год младше Рив, как и все, кто был с ней в команде уборщиков; поскольку она провалила испытание воина, все ее друзья тренировались на оружейном поле как белокрылые, но не она.

К моему стыду", - пробормотала она, затем подняла на него глаза. 'Что такое?'

Карстен должен был выливать ведра воды на длинный каменный сидячий блок, который Рив только что отмыла, но он остановился. Стены позади него были заполнены пастельными изображениями Бен-Элима, сбрасывающего Кадошима с небес, напоминание о великой жертве, которую они принесли, чтобы защитить человечество от зла демонической орды. Рив как раз собиралась отчитать Карстена за уклонение от своих обязанностей, когда он снова заговорил.

"Что это?" - сказал он, и тут она услышала звук, проникающий через незашторенное окно и открытый дверной проем. Звук рога.

'Это призыв в палату Предания', - сказала Рив, вскакивая на ноги. Обычно Палата Предания собиралась раз в десять ночей: Исрафил и его капитаны собирались в Большом зале Драссила и выносили приговор по всем вопросам, вынесенным на их рассмотрение, будь то споры между жителями Драссила, мелкие обвинения в пьянстве или мелком непослушании и более серьезные дела, вплоть до убийства.

Но следующее заседание состоится только через четыре ночи.

Снова прозвучали звуки рога.

Пошли, - сказала Рив, направляясь к открытому дверному проему.

'Но, уборные,' сказал Карстен.

Это же экскременты, они все еще будут здесь, когда мы закончим". Рив вышла на улицы Драссила, слыша, как Карстен следует за ней.

Улицы были полны, все, кто не был занят важными делами, направлялись к большой палате Драссила.

'Что происходит?' спросил Рив у белокрылого на улице.

Этлинн и Гаридас вернулись", - ответила она.

Снова затрубили рога, и Рив пустилась бежать, чувствуя боль в суставах, которой не было еще несколько дней назад.

Не могу заснуть, и у меня все болит, как будто у меня лихорадка. Я навещу целителей, когда у меня будет время.

Когда Рив достигла двора Большого зала, толпа стала еще гуще, люди хлынули через открытые ворота, и Рив пробиралась сквозь них локтями. Внутри все сгрудились вдоль каменных ступеней, использовали их как скамейки, сотни людей уже сидели там. Рив увидела свою маму, Далме, несколькими рядами ниже и протиснулась сквозь толпу, чтобы добраться до нее.

Привет, дорогая, - сказала ее мама.

'Я слышала, это Этлинн и Гаридас вернулись', - прошептала Рив, садясь рядом с мамой.

Да, это правда, - сказала Далме, жестом указывая на пол зала под ними.

Покрытые железом статуи Асрота и Мейкала стояли там же, где и всегда, высокие и задумчивые перед стволом древнего дерева Драссила, а вокруг них, как всегда, кольцом стояли великаны Этлинна. На широком пространстве между ними и Рив была расставлена дюжина стульев: Исрафил и его капитаны сидели по обе стороны от него. Светловолосый Кол сидел в дальнем конце. Рив заметила, что ее взгляд задержался на покрытом шрамами Бен-Элиме. Он чем-то отличался от Бен-Элима, рядом с которым сидел, его идеальные черты были изменены шрамом, который шел по лицу, меняя прямую линию рта. Возможно, он почувствовал на себе ее взгляд, потому что посмотрел вверх, прямо на нее, как будто она была единственным человеком в комнате. Она выдержала его взгляд несколько ударов сердца, затем отвернулась.

Перед Бен-Элимом стоял вейн, на нем лежало что-то громоздкое, покрытое полотном из сшитых шкур. Около него стояло несколько белокрылых и великанов. Рив увидела Гаридаса, который был капитаном белокрылой сотни, как и Афра. Он стоял, как всегда, с прямой спиной и суровым лицом, коротко остриженные темные волосы обрамляли серьезное лицо. Рив любила его: он был набожным человеком, всецело преданным Бен-Элиму, и прекрасным воином. Он поставил Рив несколько синяков на поле боя, хотя в последнее время она обычно получала не меньше, чем получала. Если что, подумал Рив, ему не повредит больше улыбаться.

Рядом с Гаридасом возвышалась Этлинн, королева великанов. Она была бледна как молоко, длиннонога, даже для великана, стройнее и менее мускулиста, чем большинство, хотя в ее мускулатуре явно чувствовалась сила. Черные волосы, завязанные в толстую косу, обвивали ее плечо, а на шее покоился тонкий серебряный торк.

'Где они были?' спросила Рив свою маму. Ходили слухи, но никто ничего не знал, даже Афра, что было редкостью, потому что Афра всегда знала все, что происходит.

'Думаю, мы скоро узнаем'. Далме пожала плечами.

Ропот толпы затих, когда Этлинн подошла и встала перед Исрафилом.

Когда Исрафил садился в свое кресло в дни Дарования знаний, он начинал церемонию с молитвы Элиону и чтения из Книги Верных, но сегодня все было иначе. Он встал, и в зале сразу же воцарилась тишина.

'Вера, сила и чистота', - провозгласил Исрафил.

'Ибо таков Путь Элиона', - автоматически ответила Рив, как и все остальные.

Исрафил сел и кивнул Этлинн.

Слухи оказались правдой, - сказала Этлинн. Мы нашли логово кадошимов, хотя недавно оно было заброшено. В нем обитало большое количество людей, тридцать, сорок, по крайней мере".

По толпе прокатились вздохи и ропот. Кадошимы встречались редко; последний раз их видели в горах Агуллас далеко на юге, больше года назад. На них охотились и убивали, полуголодное, жалкое существо, по всем признакам, с ним была лишь горстка заблуждающихся слуг, больше фермеров, чем воинов.

'Где?' - спросил Исрафил.

'В Форне. В тридцати лигах к югу, между нами и Бриканом, - сказала Этлинн.

Так близко. Как они посмели? подумала Рив, ее гнев разгорался.

"Откуда вы знаете, что это было логово Кадошим, - сказал Кол, - если оно было заброшено?

Мы нашли тело, прибитое к поперечной балке. Он был принесен в жертву, на полу были руны, написанные его кровью". Она сделала паузу. 'С ним были сделаны ужасные вещи'.

Исрафил ничего не сказал, но другие Бен-Элимы, находившиеся рядом с ним, перешептывались между собой.

"И мы нашли вот это", - воскликнул Гаридас, одновременно срывая шкуру с тента.

Под ним оказалась клетка из железных прутьев, а внутри нее - фигура. Рив пристально вгляделась, стараясь разглядеть все как следует. Один человек, мускулистый и бритоволосый, одежда поношенная и рваная. Он сидел на коленях, между его запястьями висела цепь. В нем было что-то... неправильное. Потом он пошевелился, и что-то сдвинулось на его спине. Сначала Рив подумал, что это плащ, но он двигался.

Этого не может быть, - шипела рядом с ней мама.

Потому что у человека в клетке были крылья".

"Это Кадошим? спросила Рив. Он был не таким, как она ожидала, совсем не похож на картины на стенах уборной, которые она только что рассматривала. Он выглядел гораздо более человечным, чем она предполагала, и, хотя он сидел, он казался невысоким, точно ниже высокого, элегантного Бен-Элима.

"Нет", - сказала ее мама.

Поднесите его ближе, - приказал Исрафил, в его голосе слышалась дрожь и ярость.

Белокрылые отперли клетку и вытащили крылатого человека. Он не сопротивлялся, просто шел к Исрафилу, а Гаридас и полдюжины белокрылых окружали его. Рив увидела, как крылатый человек приостановился, уставившись на помост и сплетенные фигуры Асрота и Мейкала. Гаридас дернул его за цепи, и он, спотыкаясь, двинулся вперед.

Ты - полукровка. Порождение неподобающих отношений между Кадошимом и женщиной, не так ли?" - сказал Исрафил, едва сдерживая ярость в голосе.

Да, - сказал мужчина, стоя во весь рост перед Исрафилом, его голос был глубоким и гортанным.

'На колени перед Лордом-Защитником', - сказал Гаридас; один из охранников Белокрылых ударил древком копья по плечам полукровки. Он покачнулся, но устоял на ногах; еще один удар - и он упал на одно колено.

Крики и гневные вопли эхом отразились от скамей вокруг Рив. Она огляделась, увидела Белокрылого и многих других, выкрикивающих проклятия и потрясающих кулаками. Среди толпы несколько человек стояли неподвижно и без эмоций: Подопечный Бледа, а также те из его клана, кто прибыл недавно. Он смотрел на Исрафила и полукровку, его смуглая кожа и миндалевидные глаза притягивали взгляд Рив. Его спутница, Джин, заметила взгляд Рив и подтолкнула Бледу. Рив отвела взгляд.

Исрафил встал, по его крыльям прошла рябь, и он подошел к полукровке.

'Из чьего семени ты порожден?' - спросил Исрафил. 'Кто твой отец?'

Полукровка посмотрел на Исрафила холодными от ненависти глазами.

'Ты - грязная мерзость, запятнанное пятно на земле', - сказал Исрафил. Само твое существование оправдывает войну, которую мы ведем против Кадошим. Они нарушили величайший закон, смешав кровь вечных и смертных, и ты - результат". Лицо Исрафила исказилось от отвращения.

Какое-то движение заставило Рив перевести взгляд с Исрафила на Бен-Элима, сидящего позади него, на Кола. Вспышка гнева мелькнула на его лице, заставив его шрам дернуться, а затем исчезла.

"Кто твой отец? повторил Исрафил.

Зачем мне говорить тебе?" - сказал полукровка. Он сплюнул под ноги Исрафилу.

Каскад ударов обрушился на полукровку, на голову, плечи, спину. Он упал вперед, на руки.

Стой, - прошипел Исрафил.

Кто твой отец?

"Мы знаем о тебе, Исрафил, мелкая пешка Тиранта", - сказал полукровка. Он улыбнулся окровавленными губами. 'Твои дни сочтены'.