— О. Он, э... В тот день, когда мы пошли на «Рокетс», я разговаривала по телефону с Кэм и сказала ей, что собираюсь рассказать тебе всё. Это было... Мы были слишком реальны. Слишком настоящими. Я собиралась, а потом... он написал мне. Он не хотел, чтобы я... ну, знаешь, запятнала его образ, поэтому он хотел, чтобы я удалила все его фотографии, убрала все отметки, а потом сообщила, когда всё сделаю.

— Иисус, мать его, Христос. – Я ничего не говорю. — Какие две других?

— Что?

— Две другие вещи, о которых ты солгала.

— О. Эм. Я не люблю виски. – Он улыбается, на этот раз широко, и, чёрт, надежда снова вспыхивает.

— Да ладно.

— Оно ужасное на вкус.

— Тебе нравятся сладкое. Ты же не хочешь чувствовать его вкус, когда пьёшь. – Я улыбаюсь и киваю.

— Ага. Но я вспомнила, как однажды Ричард попросил меня купить тебе бутылку для одного мероприятия...

— «Гленливет»¹¹... Я помню это. Ты купила её?

— Я провела обширное исследование в Гугле. Я не хотела, чтобы он выглядел плохо. – Его глаз дёргается.

— А последнее?

— Я ненавижу кантри музыку.

— Ты предпочитаешь бойз-бенды, – говорит он с улыбкой, и я закатываю глаза.

— Да, я предпочитаю поп-музыку. Но теперь она мне нравится. Правда. Она... нравится мне. – Я улыбаюсь ему, и, чёрт, это там. Это не ненависть, но блеск в его глазах, тот блеск, который появляется, когда он думает, что я забавная. — Но это всё. Всё остальное – это всё я. Всё, что я говорила тебе, что я чувствую к тебе. – Я двигаюсь, испытывая свою удачу, и кладу руку ему на грудь. Тепло его груди пробегает по моей руке.

— Я клянусь...

— Почему у тебя кровоточит костяшка? – спрашивает Дэмиен, прерывая меня.

— Что?

— Твоя костяшка. Она кровоточит. Почему? – Я смотрю вниз, и точно, первая костяшка на моём безымянном пальце кровоточит. Почти поэтично, если честно.

— Я ударила Ричарда. – Он смотрит на меня, сбитый с толку.

— Нет, я ударил Ричарда.

— Ну, да. Ты ударил, а потом ты ушёл, а потом я попыталась уйти, но Ричард схватил меня за руку...

— Он что?

— Он схватил меня за руку. Саймон заставил его остановиться. А потом он сказал мне несколько гадостей, затем он сказал несколько гадостей о тебе, и тогда я ударила его по лицу. А потом я убежала. Я собиралась спуститься на лифте, но он уже ехал вниз, а я не хотела, чтобы ты так далеко ушёл. Этот лифт такой чертовски медленный. Поэтому я побежала вниз по лестнице и...

— Ты бежала по лестнице? – спросил он, теперь на его губах появилась лёгкая улыбка. — Ты занималась кардио, чтобы добраться сюда? – Его голос очень похож на "о, милая, ты пекла", а-ля Кристиан из «Бестолковых».

— Да, и я вся вспотела, и от этого у меня жуткий зуд, но, думаю, это нормально, потому что здесь чертовски холодно.

— Где твоё пальто? – спрашивает он, почти уставившись на меня.

— У меня не было времени, чтобы остановиться у гардероба и попросить их найти его. Я должна была бежать за мужчиной. – Его взгляд смягчается и превращается в нечто такое, что зарождает во мне что-то ещё – надежду.

Порыв ледяного ветра проносится по дороге, и я вздрагиваю.

— Господи, – бормочет он под нос, притягивая меня к себе и распахивая пиджак, чтобы я могла просунуть руки и обхватить его спину.

Похоже, у него не было времени взять пальто.

Я вдыхаю его запах, тот фирменный аромат «Армани», который я определила в первый же день, заполняет мои лёгкие. Я позволяю его теплу просочиться в мои кости, а когда его руки обвивают мою спину, я позволяю этому чувству проникнуть и в меня.

Если это последний раз, когда этот мужчина обнимает меня вот так, я должна впитать достаточно, чтобы хватило до конца жизни.

Когда-то я думала, что Ричард – моя вторая половинка, потому что мне нравилась идея о том, что он может мне предложить.

Простая жизнь в преданности человеку, который был важен.

Жизнь, в которой я могла бы проводить каждое мгновение, живя для мужчины своей мечты так, как не смогла моя мама.

Мне кажется, я думала, что если я преуспею там, где она потерпела неудачу, в мире всё будет хорошо. Равновесие восстановится. Жизнь станет лёгкой.

Но родственная душа так не работает. Родственная душа не должна быть лёгкой или односторонней. Это баланс – отдавать и принимать.

Я думаю, что есть шанс, что Дэмиен мог бы стать "отдавать" для моего "принимать", а я, возможно, разрушила это.

Он чуть-чуть отодвигается, чтобы посмотреть на меня, и я зеркально отражаю его, откидывая голову назад. Небо тёмное, смесь назревающего шторма и ранней зимней ночи, но мы находимся под уличным фонарём, и блики и тени, которые он создаёт на лице Дэмиена, так невыносимо красивы.

— Ты сделала это, чтобы вернуть его? – спрашивает Дэмиен, его голос низкий и вопросительный.

— Что? – спрашиваю я. Я не понимаю вопроса, мой разум не в состоянии сосредоточиться ни на чём, кроме того, как он сейчас выглядит, глядя на меня добрыми глазами.

Не сердитыми.

Возможно, обеспокоенными глазами.

Должна ли я почувствовать облегчение? Или нервничать?

— Я спрашиваю, ты сделала это, чтобы вернуть его? Была ли вся эта схема с намерением вернуть Ричарда? – Ах, вот оно что.

— Что? Нет. Никогда, – быстро говорю я, пытаясь объяснить. — Ты должен знать, что ни одна часть меня никогда не хотела этого. Никогда. Когда он порвал со мной, это было как... как будто заклинание было снято. Я больше не понимала, что я в нём вижу. Как будто я наконец-то смогла увидеть реальность. Я просто... Я хотела, чтобы он возненавидел то, что отпустил меня. – Я смотрю через его плечо на Рокфеллер-центр и Радужную комнату на его вершине. Я продолжаю говорить, не глядя на него, но чувствую, что он смотрит на меня горящими глазами. — Я провела несколько своих лучших лет, пытаясь облегчить ему жизнь. Я думала, что это мой долг, моя расплата за то, что было бы прекрасной жизнью. И я думаю, он знал это. Я думаю, он всегда знал, что я не для него, но ему нравилось то, что я могла ему дать. – Я вздохнула и наконец-то посмотрела на Дэмиена, боясь того, что увижу.

Смешанные эмоции. Вот что там.

С таким же успехом можно закончить копать могилу этим прекрасным отношениям.

— Я знала, кто ты, когда ты впервые появился в приложении. Кстати, Ричард тебя ненавидит. Постоянно ноет о тебе. – Края губ Дэмиена приподнялись. — Итак, ты появился в этом чёртовом приложении, и я сказала: "К чёрту". Я была пьяна с Кэт и Ками, но я отчётливо помню, как сказала: “Я собираюсь трахнуть его босса”. – Повторение этих слов заставляет Дэмиена рассмеяться, его голова откидывается назад со звоном. Я продолжаю говорить, улыбаясь. — Так что мы составили план. Оказалось, что я уже подхожу под твой типаж, – говорю я и расширяю глаза. — Низкая, фигуристая блондинка? – Он тоже улыбается. — Я просто... Я хотела доказать ему, что могу быть лучше. Он сказал, что не может остаться со мной, потому что я не соответствую имиджу фирмы. Что я недостаточно серьёзна. Я хотела доказать ему, что... я могу.

Лицо Дэмиена снова потемнело, улыбка исчезла с его лица.

— Клянусь, если бы в ту первую ночь ты сказал мне, что ищешь чего-то серьёзного, я бы бросила это здесь и сейчас. Я обещаю, Дэмиен. Я бы никогда тебя не провела... Но потом... между нами всё изменилось. Это стало большим для меня. Ты стал большим. И я попыталась. Клянусь, дорогой. Я пыталась сказать тебе несколько раз. Но нас всегда... прерывали.

— Так это никогда не было связано с ним? – спрашивает он.

— Не в том смысле, как ты думаешь. Ты никогда не был моим билетом, чтобы завоевать его. Ты был моим билетом, чтобы заставить его чувствовать себя так же хреново, как чувствовала себя я. – Я делаю глубокий вдох, готовая выплеснуть всё. — И каким-то образом, на этом пути, ты устранил весь ущерб, который он нанёс, и заставил меня чувствовать себя красивой, любимой и лелеемой. И я перестала думать о нём, о мести или о том, чтобы поквитаться. Я думала, что нам будет просто весело. Но это было больше. Каждый день ты показывал мне, чего я стою, и что я заслуживаю большего, чем просто того, кто терпит моё присутствие. Я заслуживаю быть равной в отношениях, а не помощницей какого-то мужчины. Мне хватило одного свидания с тобой, чтобы понять, что ты совсем не такой, как мне говорили. Хватило одного визита в «Роллардс», чтобы понять, что ты хороший человек. Мне хватило одной поездки домой, чтобы понять, что мы с тобой – нечто большее.

И вот я здесь.

Потому что если это и закончится у меня на глазах, по крайней мере, я сделаю это с чистой совестью, ни одно слово не останется недосказанным.

— Потребовалась одна ночь, когда ты пришёл домой и увидел меня там, чтобы я влюбилась в тебя. – Я закатываю губы внутрь, потирая их, пока борюсь за то, чтобы не отвести взгляд от его глаз. — Речь никогда не шла об экстравагантности. Дело было в том, чтобы чувствовать себя равной. Чувствовать, что тебя лелеют. Чувствовать, что тебя ценят. Ты это делаешь. Ты показал мне это с самого начала. И я знаю, что я начала это дерьмово, и я знаю, что ты, вероятно, думаешь, что я сумасшедшая, сука и... миллион других вещей. Но я умоляю тебя, Дэмиен. Дай мне шанс. Дай мне шанс доказать, что всё это было настолько по-настоящему, насколько это было возможно. Что это...

— Тебе не нужен шанс, Эбигейл. – Его слова тверды, и я застываю на них, мои руки крепче сжимаются вокруг его тёплой талии, потому что это последний раз, когда я делаю это.

И это нормально.

Это справедливо.

— Я уже знаю, что всё было по-настоящему с самого начала. Я должен был сказать тебе раньше, сказать, что мы больше не просто развлекаемся. Мы танцевали вокруг этого, и ты права – ты пыталась сказать мне, а я сказал тебе, чтобы ты сказала мне позже. – Его рука поднимает мой подбородок и скользит к горлу, ощущая там учащённый пульс.

— Это говорит мне всё, что мне нужно знать. То, как панически бьётся твой пульс. Взгляд твоих глаз прямо сейчас. То, как ты держишь меня, как ты бежала. Хотя, naranja, если ты ещё раз попробуешь так выбежать на дорогу, я отшлёпаю тебя, когда мы вернёмся домой. – Мои глаза расширяются, но мой разум в замешательстве, пытаясь собрать всё воедино.