Справедливости ради он не ошибался.

— Сюда, – говорит Ваня, тихо постучав в дверь. — Советник ждёт тебя.

Я изучаю её лицо. Вампиры не бессмертны: мы стареем, как и любой другой вид, но... чёрт. Кажется, она ни на день не постарела с тех пор, как сопровождала меня на церемонию обмена Залогом. Семнадцать лет назад.

— Тебе что-то нужно?

— Нет, – я поворачиваюсь и тянусь к дверной ручке. Колеблюсь. — Он болен?

Ваню, похоже, это позабавило.

— Ты думаешь, он позвал бы тебя сюда из-за этого?

Я пожимаю плечами. Не могу придумать ни одной другой причины, по которой он захотел бы меня видеть.

— Для чего? Чтобы посочувствовать? Или найти утешение в любви своей дочери? Ты слишком долго находилась среди людей.

— Я думала больше о том, что ему нужна почка.

— Мы – вампиры, Мизери. Мы действуем ради блага большинства, или никак.

Она исчезает, прежде чем я успеваю закатить глаза или выдать ей то «пошла ты», которое собиралась сказать. Я вздыхаю, бросаю взгляд на охранников с каменными лицами, которых она оставила позади, а затем захожу в кабинет отца.

Первое, что я замечаю, – это две стены из окон, именно этого и добивался отец. Каждый человек, с которым я общалась, считает, что вампиры ненавидят свет и наслаждаются темнотой, но они сильно ошибаются. Солнце может быть для нас запретным, всегда токсичным и смертельным в больших количествах, но именно поэтому мы так его жаждем. Окна – это роскошь, потому что их нужно покрывать невероятно дорогими материалами, которые фильтруют всё, что может нам навредить. А окна такого размера – самые вычурные символы статуса, демонстрирующие династическую власть и неприличное богатство. А за ними...

Река, разделяющая город на Север и Юг – на нас и на них. Всего несколько сотен метров отделяли Логово от территории оборотней, но берег реки усеян наблюдательными вышками, контрольно-пропускными пунктами и сторожевыми постами, находящимися под строгим круглосуточным наблюдением. Существует только один мост, но доступ к нему строго контролируется с обеих сторон, и, насколько я знаю, ни одно транспортное средство не пересекало его задолго до моего рождения. За ним расположено несколько охранных зон оборотней и густая зелень дубового леса, который тянется на юг на многие мили.

Я всегда считала разумным то, что они не строят гражданские поселения рядом с одной из самых кровопролитных границ на Юго-Западе. Когда мы с Оуэном были детьми, до того как меня отослали, отец застал нас размышляющими о том, почему штаб-квартира вампиров расположена так близко к нашим самым смертоносным врагам. «Чтобы помнить, – объяснил он. — И чтобы напоминать».

Не знаю. Даже спустя двадцать лет мне это всё равно кажется довольно паршивым решением.

— Мизери, – отец заканчивает печатать на сенсорном мониторе и встаёт из своего роскошного стола из красного дерева. Он не улыбается, но и не холоден. — Рад снова видеть тебя здесь.

— Ну да, скажешь тоже. – Последние несколько лет были благосклонны к Генри Ларку. Я осматриваю его высокую фигуру, треугольное лицо и широко посаженные глаза, и понимаю, как сильно я на него похожа. Его светлые волосы немного тронуты сединой, но по-прежнему идеально зачёсаны назад. Я никогда не видела отца с другой причёской, как и не видела его менее безупречно одетым. Сегодня рукава его белой рубашки на пуговицах, возможно, и закатаны, но сделано это тщательно. Если он хочет, чтобы я подумала, будто это непринуждённая встреча, то у него ничего не вышло.

Именно поэтому, когда он указывает на кожаное кресло перед своим столом и говорит: «Садись», я решаю облокотиться на дверь.

— Ваня говорит, ты не умираешь, – я пытаюсь звучать грубо. К сожалению, кажется, я просто прозвучала любопытно.

— Я тоже надеюсь, что ты здорова, – слабо улыбается он. — Как тебе жилось последние семь лет?

За его головой висят красивые старинные часы. Я наблюдаю, как они отсчитывают восемь секунд, прежде чем сказать: — Просто замечательно.

— Да? – он скользнул по мне взглядом. — Тебе лучше их снять, Мизери. Кто-то может принять тебя за человека.

Он имеет в виду мои карие контактные линзы. Я подумывала снять их в машине, но потом решила не утруждаться. Проблема в том, что есть много других признаков того, что я живу среди людей, и большинство из них не так легко устранить. Например, клыки, которые я каждую неделю стачиваю, вряд ли ускользнули от его внимания. — Я была на работе.

— А, да. Ваня упомянула, что у тебя есть работа. Что-то связанное с компьютерами, зная тебя?

— Примерно так.

Он кивает.

— А как поживает твоя маленькая подружка? Опять цела и невредима, я надеюсь.

Я напрягаюсь.

— Откуда ты знаешь, что она...

— О, Мизери. Ты же не думала всерьёз, что твоё общение с Оуэном остаётся незамеченным, не так ли?

Я сжала кулаки за спиной и всерьёз задумалась о том, чтобы хлопнуть дверью и вернуться домой. Но должна быть причина, по которой он меня сюда позвал, и мне нужно её узнать. Поэтому я достала телефон из кармана и, сев напротив отца, положила его экраном вверх на его стол.

Я нажимаю на таймер, устанавливаю его ровно на десять минут и поворачиваю его к нему. Затем откидываюсь на спинку кресла.

— Зачем я здесь?

— Прошли годы с тех пор, как я в последний раз видел свою единственную дочь, – он поджимает губы. — Разве это недостаточная причина?

— Осталось девять минут и сорок три секунды.

— Мизери. Дитя моё, – говорит он на Языке. — Почему ты злишься на меня?

Я приподнимаю бровь.

— Ты должна не злиться, а гордиться. Правильный выбор – тот, что приносит счастье большинству. И ты стала орудием этого выбора.

Я спокойно изучаю его. Уверена, что он действительно верит в эту чушь. Он считает себя хорошим парнем. — Девять минут и двадцать две секунды.

На мгновение он выглядит искренне опечаленным. Затем говорит: — Должна состояться свадьба.

Я вскинула голову. — Свадьба? В смысле… как у людей?

— Церемония бракосочетания. Как раньше было у вампиров.

— Чья? Твоя? Неужели ты собираешься... – я не стала заканчивать предложение – сама мысль казалась нелепой. Дело не только в том, что свадьбы вышли из моды сотни лет назад, но и сама идея долгосрочных отношений. Оказалось, когда твой вид с трудом производит потомство, поощрение сексуальных похождений и поиск репродуктивно совместимых партнёров превалируют над романтикой. В любом случае, вряд ли вампиры когда-либо были особенно романтичными. — Чья свадьба?

Отец вздохнул. — Ещё не решено.

Мне это не нравится, ничего из этого, но пока я не понимаю, почему. В ухе что-то неприятно кольнуло, словно шёпот, советующий мне немедленно свалить отсюда. Но когда я собираюсь встать, отец говорит: — Раз уж ты решила жить среди людей, то, должно быть, следила за их новостями.

— Немного, – солгала я. Мы могли бы воевать с Евразией и быть на грани клонирования единорогов, а я бы и понятия не имела. Я была занята. Искала. Прочёсывала. — А что?

— У людей недавно были выборы.

Я не слышала об этом, но кивнула.

— Интересно, на что это похоже. – Руководящая структура, а не недосягаемый Совет, членство в котором ограничивается несколькими семьями, передаваемыми из поколения в поколение, как набор раритетной посуды.

— Не идеально. Так как Артура Дэвенпорта не переизбрали.

— Губернатор Дэвенпорт? – Город разделён между местной стаей оборотней и вампирами, но остальная часть Юго-Западного региона населена почти исключительно людьми. И последние несколько десятилетий они выбирали своим представителем Артура Дэвенпорта – насколько я помню, без особых колебаний. Этого мерзавца. — Кто вместо него?

— Женщина. Мэдди Гарсия – новый губернатор, и её полномочия вступят в силу через несколько месяцев.

— И твоё мнение о ней...? – Должно же оно у него быть. Сотрудничество отца с губернатором Дэвенпортом является движущей силой дружественных отношений между нашими народами.

Ну, «дружественные» пожалуй, слишком громкое слово. Средний человек по-прежнему считает, что мы только и мечтаем высосать их скот досуха и помутить разум их близких; среднестатистический вампир по-прежнему считает, что люди хитрые, но бестолковые, и их главный талант – размножаться и заполнять Вселенную ещё большим количеством людей. Не то чтобы наши виды общались, помимо очень ограниченных, крайне формальных дипломатических мероприятий. Но мы уже какое-то время не убиваем друг друга хладнокровно, и являемся союзниками против оборотней. Победа есть победа, верно?

— У меня его нет, – говорит он бесстрастно. — И у меня вряд ли скоро появится возможность его сформировать, поскольку госпожа Гарсия отклонила все мои просьбы о встрече.

— Ах, – должно быть, мисс Гарсия мудрее меня.

— Однако я по-прежнему несу ответственность за безопасность моего народа.. И после ухода губернатора Дэвенпорта, помимо угрозы оборотней, с которой мы постоянно сталкиваемся на южной границе, может возникнуть ещё одна на севере. Со стороны людей.

— Сомневаюсь, что она хочет проблем, отец, – я ковыряю лак на ногтях. — Вероятно, она просто сохранит альянс, но избавится от ненужной бюрократии...

— Её команда сообщила нам, что как только она вступит в должность, программе Залога будет положен конец.

Я замираю. А потом медленно поднимаю взгляд. — Что?

— Нас официально просят вернуть человека, который выступает Залогом. И они отправят обратно девочку, которая сейчас выступает Залогом со стороны вампиров...

— Мальчика, – автоматически поправляю я его. Кончики моих пальцев онемели. — Текущий Залог вампиров – мальчик. – Я встречалась с ним однажды. У него были тёмные волосы, он постоянно хмурился и отказался, когда я предложила помочь ему с кипой книг. Сейчас он, вполне мог быть одного роста со мной.

— Кем бы он ни был, его вернут на следующей неделе. Люди решили не ждать, пока Мэдди Гарсия вступит в должность.