В этом нет их вины. Свадебные церемонии, начиная с века эдак назад, стали исключительно человеческой традицией. Вампирское общество вышло за рамки моногамии, а оборотни... понятия не имею, что у них там происходит, поскольку я никогда даже не была в присутствии одного из них.

А если бы и была, то меня бы уже не было в живых.

— Пойдём, – отец хватает меня под локоть, и мы начинаем идти к алтарю.

Лица гостей со стороны невесты знакомы, но смутно. Море стройных фигур, немигающие сиреневые глаза, острые уши. Сомкнутые губы, прикрывающие клыки, и наполовину жалостливые, но в основном брезгливые взгляды. Я замечаю нескольких членов из ближайшего окружения отца, советников, которых я не видела с детства; могущественные семьи и их отпрысков, большинство из которых лебезили перед Оуэном и издевались надо мной, когда мы были детьми. Никого из присутствующих нельзя было бы даже отдалённо назвать другом, но в защиту того, кто составлял список гостей, моё отсутствие значимых отношений, должно быть, стало небольшой проблемой при заполнении мест.

А ещё есть сторона жениха. Та, от которой исходит жар, чуждый моему виду. Та, что желает моей смерти.

Кровь оборотней несётся по венам быстрее, громче, её запах медный и незнакомый. Они выше вампиров, сильнее вампиров, быстрее вампиров, и никто из них, похоже, не в восторге от идеи, что их Альфа женится на одной из нас. Их губы презрительно кривятся, когда они смотрят на меня, вызывающе, злобно. Их ненависть настолько сильна, что я чувствую её привкус на своём нёбе.

Я их не виню. Я никого не виню за то, что они не хотят быть здесь. Я даже не виню за шёпот, ехидные комментарии или тот факт, что половина гостей здесь так и не поняли, что звук разносится дальше, чем кто-то из них думает.

— …целых десять лет она была Залогом у людей, а теперь это?

— Спорим, ей нравится внимание…

— …остроухая кровопийца…

— Ей и двух недель не протянуть.

— Скорее двух часов, если эти животные…

— …либо раз и навсегда стабилизируют ситуацию в регионе, либо снова развяжут полномасштабную войну…

— …думаешь, они действительно будут трахаться сегодня ночью?

У меня нет друзей слева, а справа только враги. Поэтому я беру себя в руки и смотрю прямо перед собой.

На моего будущего мужа.

Он стоит в конце прохода, спиной ко мне, слушая кого-то, кто шепчет ему на ухо – возможно, своего шафера. Я не могу разглядеть его лицо, но знаю, чего ожидать исходя из фотографии, которую мне дали несколько недель назад: красивый, поразительный, неулыбчивый. Волосы у него короткие, насыщенного каштанового цвета, стриженные «под ёжик», черный костюм идеально сидит на его широких плечах. Он единственный мужчина без галстука, и при этом ему удаётся выглядеть элегантно.

Может, у нас общий стилист. Неплохое начало для брака, я полагаю.

— Будь осторожна с ним, – шепчет отец, губы едва шевелятся. — Он очень опасен. Не перечь ему.

Это именно то, что мечтает услышать каждая девушка за три метра от алтаря, особенно когда жёсткая линия плеч жениха уже выглядит недовольной. Нетерпеливой. Раздражённой. Он даже не удосуживается взглянуть в мою сторону, словно я ничего не значу, словно у него есть дела поважнее. Интересно, что шепчет ему шафер? Может, точную копию предупреждений, которые получила я.

Мизери Ларк? Не нужно быть осторожным. Она не особо опасна, так что можешь смело перечить ей. Что она тебе сделает? Бросит в тебя валик для ворса?

Я тихо фыркаю, и это ошибка. Потому что мой будущий муж это слышит и наконец поворачивается ко мне.

Душа уходит в пятки.

Ноги заплетаются.

Шёпот стихает.

На фотографии, которую мне показали, глаза жениха казались обычного, ничем не примечательного голубого цвета. Но когда они встретились с моими, я осознала две вещи. Первая: я ошибалась, на самом деле у него странные бледно-зелёные глаза, почти белые. Вторая: отец был прав – этот мужчина очень, очень опасен.

Его взгляд скользит по моему лицу, и я тут же подозреваю, что ему, должно быть, не показывали фотографий. А может, ему просто не было интересно посмотреть на свою невесту? В любом случае, он недоволен мной, и это очевидно. Только вот жаль, что в разочаровании людей я уже собаку съела, и сейчас меня это не волнует. Его проблемы, если ему не нравится то, что он видит.

Я расправляю плечи. Нас разделяет небольшое расстояние, и я ловлю его взгляд своим, не отрывая, и именно так я вижу, как всё происходит в реальном времени.

Зрачки расширяются.

Брови хмурятся.

Ноздри раздуваются.

Он смотрит на меня, словно я сделана из опарышей, и делает один глубокий, медленный вдох. Затем ещё один, резкий, в тот момент, когда меня подводят к алтарю. Его лицо искажается в гримасе, которая на мгновение кажется необъяснимо потрясённой. Я же знала, я знала, что оборотни не любят вампиров, но это выходит за рамки. Это похоже на чистое, сильное, личное презрение.

«Не повезло тебе, приятель», – думаю я, вздёргивая подбородок. Я снова делаю шаг вперёд, пока мы не оказываемся друг напротив друга, на неприлично близком расстоянии.

Двое незнакомцев, которые только что встретились. Собираются пожениться.

Музыка стихает. Гости садятся. Моё сердце отбивает вялый ритм, даже медленнее обычного, из-за того, как жених возвышается надо мной. Наклонившись вперёд, он изучает меня, словно абстрактную картину. Я наблюдаю, как его грудь жадно вздымается, словно он хочет… вдохнуть меня. Затем он отстраняется, облизывает губы и продолжает пристально смотреть.

Он смотрит, смотрит и смотрит.

Молчание затягивается. Священник откашливается. По двору прокатывается волна озадаченных бормотаний, медленно переходящих в липкое, знакомое напряжение. Я замечаю, что шафер выпустил когти. За мной Ваня, глава охраны отца, обнажает клыки. Ну а люди, конечно же, тянутся за оружием.

И всё это время мой будущий муж не отрываясь смотрит на меня.

Поэтому я подхожу ближе и шепчу: — Мне всё равно, насколько тебе это не нравится, но если ты хочешь избежать второй Астры…

Его рука молниеносно поднимается и смыкается на моём предплечье. Даже сквозь ткань рукава меня шокирует жар его кожи. Его зрачки сужаются, превращаясь во что-то иное, звериное. Инстинктивно я пытаюсь вырваться из его хватки, и... это ошибка.

Мой каблук цепляется за булыжник, и я теряю равновесие. Жених останавливает моё падение, резко обхватив меня за талию. Под действием силы тяжести и его непреклонной решимости я оказываюсь зажата между ним и алтарём, его грудь прижимается к моей. Он заключает меня в клетку, пригвождает к себе и смотрит сверху вниз, словно забыл, где находится, а я – добыча, готовая к поглощению.

— Это возмутительно… О, боже мой! – священник испуганно восклицает, когда жених рычит в его сторону. Позади себя я слышу Язык смешанный с английским, а с ними панику, крики, хаос, рычание шафера и отца, гневные возгласы людей, чьи-то рыдания. «Ещё одна Астра на подходе», – думаю я. И мне действительно следовало бы что-то предпринять, я сделаю что-нибудь, чтобы остановить это, но…

Запах жениха ударяет мне в нос.

Всё остальное отходит на второй план.

«Хорошая кровь, – шипит нелепость мой древний инстинкт. — Из него бы вышел такой отличный источник крови».

Он делает несколько быстрых вдохов подряд, наполняя лёгкие воздухом, притягивая меня к себе. Его ладонь поднимается от моей руки к впадинке горла, надавливая на одну из моих меток. Из глубины его груди раздаётся гортанный звук, от которого у меня слабеют колени. Затем он открывает рот, и я понимаю, что он собирается разорвать меня на части, растерзать, поглотить…

— Ты, – произносит он, голос низкий, почти неслышный. — Какого чёрта ты так пахнешь?

Меньше чем через десять минут он надевает мне на палец кольцо, и мы клянёмся любить друг друга до самой смерти.