— Я собираюсь трахнуть тебя без защиты. Я собираюсь кончить глубоко внутри тебя. Потом ты наденешь свои трусики, не моясь, и будешь чувствовать меня в себе весь день.

Всевышний. Я стону, моя щека горит там, где прижимается к дереву.

Он вторгается в меня без предупреждения, и я вскрикиваю. Он такой большой и толстый. Он не продвигается дальше, а остаётся неподвижным, позволяя мне привыкнуть. Его пальцы находят мой клитор, и он мастерски играет с ним, кусая меня за шею, за ухо, и целуя в щеку. Одна щека усеяна мягкими поцелуями, а вторая – прижимается к потёртому дереву.

— Ты чертовски сводишь меня с ума, — рычит он, толкаясь в меня. — Я никогда такого не чувствовал. Сколько бы я тебя ни имел, это не сдерживает мою тягу – я хочу тебя ещё больше.

— У меня то же самое, — признаюсь я.

— Ты – наркотик. Зависимость, — он проникает глубоко, и мои пальцы сжимают дерево.

Удовольствие от того, что он берёт меня вот так, что у меня нет права голоса, а есть только одно слово, чтобы заставить его остановиться, если я действительно этого захочу, и никаких других возможностей – пьянящее и дурманящее. Он трахает меня так сильно, что комод бьётся о стену у окна. Если под нами кто-то есть, он точно знает, что происходит.

Нико посасывает мою шею и добавляет немного зубов. Это должно оставить след. Нас может услышать кто-либо. Все увидят этот след. Я буду вся пахнуть им. Запахом секса. Его сперма будет капать в мои трусики весь день.

Я кончаю.

Это застаёт меня врасплох и заставляет кричать. Нихрена себе.

Я кончаю так сильно, что это больно.

Я упираюсь ядром в дерево, задерживая его руку в погоне за каждой унцией удовольствия, и когда я чувствую, как он вливает в меня горячие струи, кончаю снова.

— Ебать, — выкрикивает он перед тем, как сказать ещё что-то на итальянском. Это звучит грубо, как ряд проклятий.

Он наваливается на меня, тяжело дыша.

— Ебать, — говорит он снова, более мягко. — Я думаю, что ты действительно ведьма, Синдерс.

Он выходит из меня, оставляя пустоту и боль. Он натягивает на меня трусики и поднимает джинсы.

Я застёгиваю их дрожащими пальцами. Я не могу смотреть на него. Что, чёрт возьми, мы делаем?

Он поворачивает меня и удивляет, впиваясь в меня глубоким, горячим поцелуем. Он так много говорит в этом поцелуе, и я отвечаю ему взаимностью.

Это как симфония чувств, завёрнутых в бессловесные вкусы, гул и стоны, когда мы теряем себя друг в друге.

— Не катайся на грёбаной лошади сегодня.

Я улыбаюсь ему, и он невольно улыбается в ответ.

— Что? — говорит он.

— Думаю, теперь я вполне могу кататься верхом. Ты вытряхнул из меня всю враждебность, — я хихикаю, и к моему удивлению, он присоединяется к моему смеху.

Вскоре мы вдвоём так сильно смеёмся, что у меня на глазах выступают слёзы.

Когда наш смех утихает, мы смотрим друг на друга, и в воздухе между нами витает что-то заговорщицкое. Как будто сейчас мы действительно вместе.

— Может, я ведьма, и возможно, ты можешь быть моим пиратом, — говорю я. Я целую его в щеку и протягиваю руку. — Могу я получить ключ, пожалуйста? Я хочу пойти в теплицу и заняться садоводством. Я достаточно спокойна, чтобы не убивать растения своим плохим настроением.

Нико даёт мне ключ, я целую его в щеку и ухожу.

Оказавшись в оранжерее, я сразу же смотрю кое-что в телефоне.

Pirata: это означает «пират» по-итальянски. Также может значить «мошенник», как говорит мне Оксфордский словарь, или «захватчик». Это подходит. Нико определённо захватил моё сердце.