Я сделала шаг вперед.
— На что?
Он опустил руку, и белая рубашка распахнулась, показывая скульптурное тело, которое притягивало меня, но я изо всех сил оставалась на месте.
— Я надеялся на то, что понравлюсь тебе, и что ты, возможно, захочешь разделить со мной свою жизнь.
Зная, что не должна лгать, да и не желая этого, спросила:
— Разве это не одно и то же?
— Нет. Я уже говорил тебе. Мне нравится то, чем я занимаюсь, каким бы больным это ни казалось, но работа не моя жизнь.
Я оглядела экстравагантную комнату, не в силах удержаться от того, чтобы не сузить глаза.
Его смех был мрачен и пронизан усталостью.
— Забудь об этом.
Я положила его дневник на край кровати.
— Я не хочу.
— Только ты можешь выставить меня дураком, — пробормотал он, срывая с себя рубашку и потянувшись к пуговице над ширинкой.
— Том, — начала я снова.
— Просто уходи, Голубка. Это был долгий день, и, честно говоря, я не хочу, чтобы ты и дальше терзала меня.
Его тон не оставлял места для возражений, и, честно говоря, мне больше нечего было ему сказать.
Поэтому я попятилась к двери, наблюдая за его гладкой спиной, пока его тело вздымалось от тяжелых вдохов. Затем я ушла.