На следующее утро Томаса вызвали на работу.

На следующее утро Томаса вызвали на работу.

Он ушел, не попрощавшись, и отсутствовал десять дней.

И все же я осталась. Не из страха от того, что ждало за стенами замка, а потому, что всякий раз, когда эта мысль хотя бы касалась моего разума, жгучая боль сжимала орган в моей груди, останавливая сердцебиение и перехватывая дыхание.

Я излечила свои израненные чувства, свои тревоги и свою тоску, проводя время с Лу. Но после нескольких часов, проведенных в закрытом помещении, и, несмотря на размеры их дома, летние дни тянулись, и девочке становилось скучно.

— Тебе можно выходить на улицу? — спросила я однажды утром, помогая Мурри прибраться после завтрака. Он пытался остановить меня, но несколько дней назад все-таки сдался, когда я в очередной раз не уступила.

— Конечно. — Лу слизнула остатки желе с пальцев, затем выплюнула его с громким хлопком. — Ой! Ты не знакома с Джеффри, Джорджем и Бабеттой.

Мурри выругался, тарелка выпала у него из рук и упала в раковину.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Прекрасно, — сказал он, потянувшись за кухонным полотенцем и вытирая руки. — Мисс Лу, как насчет того, чтобы вы взяли свою шляпу, и мы вместе продемонстрируем ее Джемме?

— Оки-доки.

Я подождала, пока она выйдет из кухни.

— Прости, я забыла, что...

— Нет, — отрезал Мурри, вешая полотенце, а затем развязывая фартук. — Этой угрозы больше нет, и большинство не осмелилось бы войти в этот дом. Но… Я пойду с тобой.

Только когда я увидела трех огромных свиней в загоне площадью в пол-акра позади дома, до меня дошло.

Блинчики, приготовленные Мурри, грозили выскочить из меня, но я изобразила улыбку, когда Мурри приподнял бровь, и поняла, что его недавние колебания были вызваны не столько безопасностью Лу-Лу.

Речь шла о том, для чего они использовали свиней.

Загон был огромен, а рядом с ним стоял сарай, знававший лучшие времена. Вероятно, много лет назад. Деревянные двери были полуоткрыты и воткнуты в покрытую коркой грязи землю, а белая и кремовая краска отсутствовала на большей части фасада.

Лу бросила свиньям маленькое ведерко с объедками, смеясь, когда они фыркнули и заковыляли к забору.

Оставив их есть, мы направились в другую сторону участка, к лесу, разделявшему Верроне и Клейтон-лэнд, Лу-Лу проходила сквозь сорняки, которые были почти выше ее самой.

Мы остановились рядом с местом, что, когда я выглядывала из окна своей спальни, показалось мне плотиной, но на самом деле оказалось заброшенным прудом.

— Почему, — спросила я, прикрыв глаза рукой от яркого солнца, — внутри дом находится в идеальном состоянии со времен его постройки: ни пылинки, ни износа, а здесь?.. — Я замолчала, зная, что Мурри поймет, о чем я говорю.

Лу-Лу перескочила на участок с полевыми цветами.

— Чтобы отпугивать людей.

В словах Мурри был смысл, но мне казалось досадным, что место, о котором я когда-то думала с таким благоговением в моем детском сердце, выглядело так, словно оно было заброшено.

Мы вместе пообедали, а потом поднялись с Лу наверх в гостиную устроить диснеевский киномарафон.

Сразу после ужина Лу-Лу заснула, положив голову мне на колени, и через некоторое время у входа я заметила приближающуюся тень, а за ней показался Томас.

— Привет. — Я попыталась подавить нахлынувшее на меня облегчение, неугасающий пожар и страстное желание, бурлящие в моей крови, вытянув руки, стараясь не разбудить Лу.

Томас остановился, увидев, что девочка спит, затем нахмурился, увидев прилипшую к ее щекам еду.

— Ей шесть. Время от времени можно ложиться в постель испачканной.

— Я могу искупать ее, — сказал он, наклоняясь, чтобы убрать несколько золотистых локонов с ее липкого лица.

— Не нужно. Я проведу мокрым полотенцем по ее лицу и рукам, когда она будет в постели, если это успокоит тебя.

Тогда Томас, наконец, посмотрел на меня, и я увидела, как темные круги залегли у него под глазами, делая голубизну его глаз еще более яркой.

— Мурри сказал, что ты ходила посмотреть на свиней.

— Верно. — Я прикусила губу. — Знаешь, мой папа всегда говорил, что нужно остерегаться человека, у которого есть свиньи.

Его взгляд был прикован к моим губам.

— Твой папа умный человек.

— Бабетта — моя любимая.

Том, смотря на меня, нахмурил брови. Если бы я собиралась озвучить причину, по которой эти животные находятся здесь, он был готов подождать.

Но когда понял, что я ничего не скажу по этому поводу, выровнялся во весь свой огромный рост и собрался уходить.

— Я скучала по тебе, — выпалила я.

Казалось, весь кислород в комнате исчез, когда его тело окаменело.

Затем, медленно, Томас развернулся и шагнул ко мне, схватил меня за подбородок, повернув мое лицо к себе. Насмотревшись вдоволь и поняв по моему взгляду, что я сказала правду, и как я крепко обхватила его запястье, он прижался губами к моим.

Через десять блаженных секунд, когда я почувствовала, как мое сердце сжалось и начало немного заживать, он отстранился от меня, прошептав:

— Я рад, что ты все еще здесь, маленькая Голубка.

Некоторое время спустя, после того как Лу была уложена в постель с чистыми лицом и руками, к ее большому разочарованию, оттого она шлепала меня и капризничала, пока я приводила ее в порядок, я отправилась на поиски своего монстра.

Дверь в его комнату была открыта, но Томаса внутри не оказалось. Не было его и в кабинете, и в библиотеке.

Обыскивая нижний этаж, я услышала голоса, доносящиеся из кухни.

— Это не та труба. Эй, отойди с дороги, — сказал Томас.

Стоя в дверях, я наблюдала, как Мурри выполз из-под кухонной раковины и, скорчив гримасу, поднялся, опираясь на столешницу в качестве опоры.

— Все в порядке? — спросила я.

— Что-то забивает трубу. У меня такое чувство, что это остатки пищи, но я не могу отвинтить присоску.

Том, который успел переодеться в джинсы, футболку и тапочки, придвинул сумку с инструментами поближе, ныряя под раковину.

Мурри с отвращением посмотрел на свои руки и выбежал из кухни.

Я подавила смешок и подошла, присаживаясь рядом с Томасом на черно-белый пол.

— Привет, Монстр.

— Привет, Голубка.

— Где ты был? — Улыбнулась я.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Вообще-то, да. Я также хотела бы знать, почему ты не попрощался со мной.

Он не торопился с ответом, и я наблюдала, как его рубашка задралась выше, обнажив прядь темных волос над джинсами, к которой так и подмывало прикоснуться.

— У меня была работа в Аризоне, но найти ее было нелегко.

Я кивнула в ожидании продолжения.

— И я не попрощался, потому что вел себя, как капризный ребенок, который, казалось, не смог добиться своего.

— Ты был не так уж плох, — сказала я, растягивая слова.

— Лгунья, — поддразнил он и прикоснулся тапочком моей босой ноги. — Могу я тебя кое о чем спросить?

Я толкнула его локтем в ответ.

— Конечно.

— Твой федерал, ты тоже по нему скучаешь?

О.

— Эм. Ну, честно говоря, — мышцы его ног выглядели напряженными, пока Томас ожидал моего ответа, — с тех пор, как ты поцеловал меня в тот первый раз в библиотеке, я почти не думала о нем.

— И ты любила его?

От этого вопроса у меня волосы встали дыбом.

— Любила.

Его молчание сказало мне, что Томас считал иначе, но я решила проигнорировать это и перевела разговор, задав вопрос о том, что меня интересовало с тех пор, как он ушел:

— Когда ты впервые поцеловал меня, в моей машине...

— Он поставил «жучки» в твою машину.

— Верно. — Я почувствовала укол разочарования, хотя подозревала о наличии жучков.

— Но, Голубка?

— Хм? — Я уставилась на свои ненакрашенные ногти на ногах.

— Я хотел поцеловать тебя, так что можно сказать, что я воспользовался этим. Но второй поцелуй? Он произошел потому, что я желал его.

Улыбка тронула мои губы, а ноги подкосились, стоило мне только потеряться в воспоминаниях, соединяя воедино все, казавшиеся загадочными, кусочки.

— Вот почему ты сказал не звонить тебе, верно?

— Верно. — Послышалось лязганье пряжки ремня, прежде чем он продолжил: — Мне любопытно. Что в нем такого, что так легко заманило тебя в ловушку?

Я хотела возразить, что все было не так просто, но тогда я бы солгала. Я облажалась, поспешно доверившись. Все было так просто и так сложно одновременно.

— Ты действительно хочешь это знать?

Услышав свои же слова, Томас издал тихий смешок.

— Вообще-то, да.

Я улыбнулась, но улыбка быстро погасла от воспоминаний о тех первых нескольких неделях с Майло.

— Он был просто, я не знаю... больше, чем жизнь. Мечта.

Томас фыркнул. Что делал очень нечасто, отчего я слегка улыбнулась.

— Ты была очарована.

— Очарована?

— Да. Увлечена. Сражена любовью. Одурманена. Влюблена.

Я нахмурилась от этой правды, которая что-то тронула в моей душе.

— Я должна была понять, что все слишком хорошо, чтобы было правдой.

— Ты не настолько неуверенна в себе.

— Нет. Просто мы с самого начала были в разных мирах. Я не задавалась этим вопросом, просто побежала прямо к нему. Открыто. Охотно. Глупо.

Томас на мгновение замолчал, его тело застыло. Затем он пробормотал:

— Возможно, ты и была работой, но ему не нужно было соглашаться на это. Он бы разрушил тебя еще до того, как произнес вслух слово «обязательство». — Томас застонал, а затем выругался — еще одна понравившаяся мне редкость. — Федерал хотел тебя. В его глазах ты была беспроигрышным вариантом.

Приподнявшись, я наклонилась вперед и выглянула из-за дверцы.

— Хотеть — это не значит любить, не так ли?

Томас зашевелил рукой, отчего его мышцы напряглись, и он положил что-то на место, осторожно выскользнув из-под раковины. Мусор, зацепившийся за волосы, со шлепком упал на пол, и за ним последовал гаечный ключ.

Он закрыл дверцу и прислонился к ней спиной, глядя на меня.

— Это не так, но некоторые могут утверждать обратное.

Слова сформировались и застыли у меня на языке, пока я наблюдала, как Томас встал и унес мусор с собой в мусорное ведро, а затем помыл руки.