Тео сначала не слышит меня, и я на мгновение замираю, а большой палец лениво перебирает изумрудное обручальное кольцо на моей левой руке, двигая его туда-сюда. Я вспоминаю, как Адрик говорил мне на лестнице, в моем собственном особняке, что Тео должен был подарить мне что-то большее, более изысканное. Как он купил бы мне что-то получше этого. Но стоя здесь, на кухне, которая, несмотря на свои размеры, умудряется быть элегантно деревенской, видя, какой дом Тео построил здесь и почему, я еще больше понимаю смысл кольца.

Прошлое Тео имеет для него значение. Его семья имеет для него значение. И я понимаю, как много значило то, что он подарил мне это кольцо, а не то, которое купил сам. Он серьезно относится к этому браку. Он явно долго откладывал женитьбу, но теперь, когда он женился, он отдает этому все силы. А я с того момента, как согласилась, одной ногой за дверью и одной рукой на его могиле.

Чувство вины, кажется, может меня утопить.

Тео поднимает голову, улыбка расплывается по его красивому лицу, и он жестом показывает на графин с вином на стойке, рядом с которым стоит бокал с длинной ножкой.

— Угощайся. Ужин в духовке, скоро будет готов.

В его руке оказывается бокал с вином, и он поднимает его, наклоняя в мою сторону, прислоняясь к стойке, и смотрит на меня так, что это выглядит романтично и эротично одновременно. Я и раньше думала, что он смотрит на меня так, как мужчина может смотреть на произведение искусства, которое ему особенно нравится. Это становится привычным, уже давно не неприятным ощущением, когда он смотрит на меня таким образом. В этом нет ничего непристойного, но я вижу жар на его лице, который говорит мне, что он видит кружево под моим свитером и представляет, как оно будет ощущаться на его ладонях.

— Ты прекрасно выглядишь, — бормочет он, пока я наливаю себе бокал вина. — Но с другой стороны, я не думаю, что когда-либо видел тебя иначе, чем сногсшибательной.

Я не могу удержаться от смеха.

— Ты никогда не видел меня в трениках и футболке.

— Ты выглядишь прекрасно даже в таком виде. Кроме того, это будут дизайнерские треники. — Он подмигивает мне. — Кашемировые или из чего-нибудь такого, что мне было бы так же приятно потрогать, когда я их с тебя буду стаскивать.

Я закатываю глаза на это, но он, конечно, прав. У меня нет ничего не дизайнерского. Я не чувствую себя виноватой за это – это одно из немногих удовольствий в жизни, в которой я родилась, и которое я могу свободно себе позволить.

— Что касается меня, — говорю я ему, делая глоток вина, которое оказалось таким же вкусным, как я и ожидала, — поскольку мужчины в моей жизни имеют все эти ожидания относительно того, какой я должна быть, за кого должна выйти замуж и что должна делать, то самое меньшее, что я могу иметь, это возможность тратить их деньги, пока я это делаю.

Тео смеется, пересекая пространство между нами. Его рука опускается на мою талию, поворачивая меня так, что я оказываюсь спиной к столешнице, и он наклоняется ко мне, фактически прижимая меня к себе, когда его взгляд падает на мой рот.

— Завтра я с радостью дам тебе свою кредитную карту с неограниченными возможностями, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы провести губами по моим губам, на его губах остался привкус вина. — Ты сможешь тратить в Дублине все, покупая что душе угодно, пока я буду на совещании, разбираться со стариками и их старыми устоями.

— А разве ты не старик? — Дразняще спрашиваю я, протягивая руку, чтобы провести пальцами по его русым волосам в искренне ласковом жесте, который я слишком поздно осознаю. —Мне так сказали. Что я выхожу замуж за старого, дряхлого...

Тео рычит во все горло, его свободная рука скользит вокруг, чтобы сжать мою задницу через узкие джинсы.

— Если бы утка в духовке не сгорела, я бы водрузил тебя на эту столешницу и показал, насколько я дряхлый.

— Только не утка, — невинно шепчу я, и он сужает глаза и крадет еще один поцелуй. Его язык скользит по моей нижней губе, а затем проникает в рот и сливается с моим, вино и слабый привкус трав наполняют мои чувства, а его бедра упираются в мои.

— Господи, женщина, — ругается он под нос, покусывая мою нижнюю губу, и с сожалением отстраняется, когда рядом с плитой что-то звякает. Он берет мою руку и просовывает ее между нами, чтобы я могла почувствовать твердый гребень его члена сквозь ткань брюк. — Не думаю, что кто-то так сильно и часто заводил меня с тех пор, как... — Он испустил долгий вздох, отстраняясь, и покачал головой. — Может быть, никогда. Если так, то я этого не помню.

— Видишь? — Я улыбаюсь ему. — Старик.

Тео сужает глаза, и очередной смех срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить. На мгновение я не понимаю, насколько я счастлива, пока он не отворачивается, и осознание не возвращается.

Мы не были вместе достаточно долго, чтобы понять, будет ли это длиться вечно, есть ли у этого реальная основа, помимо той, которую нам пришлось создать, но, по крайней мере, из того, что я могу видеть, мы с Тео работаем вместе. Он хочет меня, а я хочу его, я не могу притворяться иначе, если только не хочу лгать и себе, а я не вижу в этом смысла. Кажется, мы смеемся друг над другом. Он нежен со мной, осторожен, но так, что я чувствую себя ценной, а не обделенной. А его преданность своей семье...

Я поджимаю губы, стоя с бокалом вина в руке и наблюдая за тем, как Тео достает из духовки керамическую сковороду с хрустящей птицей, наполняя комнату ароматом, достойным любого пятизвездочного ресторана. Меня снова и снова поражает осознание того, за какого мужчину я вышла замуж. И что я могла бы иметь, если бы все было иначе.

Тео ценит прошлое своей семьи. Он ценит их тяжелый труд и преданность, то, что потребовалось, чтобы привести его к тому состоянию, в котором он сейчас находится, и он проявит такую же преданность своей собственной семье, когда придет время. Вот почему он относится ко мне так, как относится, почему он так нежен и терпелив со мной, почему он обращается со мной так, будто я ценна - потому что для него я такая и есть. Я - его жена, его семья, которая, как он верит, даст ему собственную семью, следующее поколение Макнил, чтобы продолжить наследие, которое, очевидно, так много для него значит.

От нахлынувших эмоций я задыхаюсь, глаза стекленеют от слез. Я не успеваю спрятать их, как Тео ставит сковороду на плиту, достает овощи и смотрит на меня. Добродушное выражение на его лице исчезает, сменяясь озабоченностью, он снимает рукавицы и быстро подходит ко мне, его пальцы слегка касаются моей челюсти, когда он подносит мое лицо к своему.

— Что случилось, Марика? — Мягко спрашивает он, и я понимаю, как мне нравится, как он произносит мое имя. С его акцентом оно звучит по-другому, и я с трудом сглатываю, стараясь не разрыдаться.

Я не могу отделаться от ощущения, что все, что я делаю, неправильно. И это заставляет меня разрываться между братом, мужем и любовником. Это также означает, что я должна солгать Тео, потому что, если я скажу ему правду прямо сейчас, я не представляю, что произойдет. Я не могу сделать подобный выбор в момент столь сильных эмоций.

— Никто никогда раньше не готовил для меня. — Это звучит глупо, и я прикусываю губу, пытаясь придумать, как придать этому смысл. — Я имею в виду, что у меня есть домашний персонал, я выросла с ним, но я никогда не представляла себе своего мужа на кухне, готовящего для меня ужин. Я никогда не представляла себе ничего подобного, честно, — шепчу я, глядя на него, и это не ложь.

Я не представляла Тео. Я не могла, не таким, какой он есть. Я не представляла себе человека с мягким характером или добрым сердцем, человека с талантами, о которых я и подумать не могла, что он может их развить, человека, который приходит ко мне без требований и приказов.

Тео - такой человек, с которым, если бы у меня был выбор найти его для себя, я, возможно, захотела бы быть вместе. И это кажется самым жестоким обманом из всех.

— Я с радостью буду готовить тебе ужин почти каждый вечер, когда мы будем здесь, если для тебя это так важно, — пробормотал он, проведя большим пальцем по моей нижней губе. — Но не в том случае, если это заставляет тебя плакать. — Он поднимает руку и вытирает слезу, которая начала падать с моих ресниц. — Я надеялся, что никогда не заставлю тебя плакать, Марика. Я знаю, что это нереально, ни в каком браке. Но я надеялся, что пройдет чертовски много времени, прежде чем это случится.

Я с трудом сглатываю, чтобы не выдать болезненного всплеска эмоций, и заставляю себя улыбнуться.

— Просто день был долгим, — успокаиваю я его. — Много вещей, к которым я не привыкла. Я даже никогда раньше не летала...

— Мы это обязательно исправим, — с улыбкой говорит Тео, еще раз проводя пальцами по моей щеке, а затем отходит, чтобы вернуться к еде. — Не знаю, почему твоя семья держала тебя взаперти, как тепличный цветок, думаю, для тех, за кого они бы тебя выдали замуж, было бы гораздо привлекательнее, если бы ты хоть немного знала о мире. Но в конце концов, — добавляет он, открывая ящик, чтобы вынуть оттуда инструменты для резьбы по утке, — я почти рад, что они так поступили. Значит, я смогу показать тебе все те места, где ты сама никогда не была, девочка.

Я делаю еще один глоток вина, смена темы разговора помогает мне взять эмоции под контроль.

— Ты любишь путешествовать?

Тео кивает.

— В последние годы мне удается не так часто, как хотелось бы. — Он кладет часть запеченного мяса на фарфоровую тарелку, добавляет овощи и картофель из кастрюли, которую я не заметила. — Но я думаю, что скоро дам Финну больше ответственности. Мы сможем путешествовать и наслаждаться временем, проведенным вместе. И больше времени здесь, если тебе понравится это место, как я надеюсь.

Он протягивает тарелку.

— Пойдемте ужинать. Думаю, в меньшую столовую.