Я встретилась взглядом с его фиалковыми глазами. Дерзость и темный голод в них заставили мое сердце на секунду затрепетать.

Но я знала, что если ты будешь играть со злодеем, то обожжешься.

Я была буквально изжарена пламенем, и последнее, чего я хотела, — это быть глупым мотыльком.

— Я не трофей, чувак, — сказала я Морскому Полубогу. — Я больше ни с кем не целуюсь.

— Но ты позволила им поцеловать себя, не так ли? — Сказал Пакстон, прищурив глаза.

— Я была сама не своя, — сказала я. — Но я начинаю чувствовать себя лучше. Я не хочу связываться ни с кем из вас. — Я раздраженно махнула рукой и попыталась высвободиться из объятий Акселя. — Зачем я вообще тебе это объясняю? Кого я целую, никого не касается, кроме меня самой.

— Ты понимаешь, что, отказывая мне, ты наживаешь себе врага? — спросил морской Полубог. Угроза исходила от него, физически натирая и оставляя синяки на моей коже.

Ярость пронзила меня.

Я изогнулась в объятиях Акселя, изо всех сил пытаясь приземлиться на землю и устоять на ногах.

— Смирись с этим, придурок, — прошипела я. — Отказ — это часть жизни. И я плохо отношусь к угрозам.

Он направился ко мне с яростью в глазах, но Зак встал между нами.

Аксель отодвинул меня за спину, готовый вступить в войну с Пакстоном.

Морской Полубог остановился, окинув нас оценивающим взглядом, и озорная улыбка растянула его чувственные губы.

Как бы он ни использовал свое обаяние плохого мальчика, на меня это не действует. Я укрепила стальные стены своей воли, проверяя свою защиту от его харизмы и моего вновь разбушевавшегося либидо.

— Так вот как теперь все будет? — Спросил Пэкстон. — Вы двое позволили женщине разделить нас? Вы знаете, чем это закончится.

— Отвали, Пэкстон, — сказал Аксель. — Я не буду повторять это снова. С Мэриголд на сегодня хватит, так что перестань вести себя как придурок.

— Остынь, Пэкстон, — также сказал Зак.

Пэкстон отступил назад.

— Пока я оставлю ее в покое.

— Вы все можете обращаться непосредственно ко мне, — горячо сказала я. — Я в комнате.

Если они думали, что они выше меня, я была более чем счастлива разрушить их иллюзии. Никто ни над кем не был выше. Это была элементарная вежливость.

— Ты впитала мою силу молнии, Мэриголд, — сказал Зак.

Я почувствовала прилив энергии с тех пор, как он послал свою молнию, чтобы приласкать меня, пока мы целовались, почти как если бы это восстановило меня после иссушающей силы огня.

Поцеловал ли он меня, чтобы испытать?

Но его поцелуи и прикосновения были чем-то большим. Я чувствовала его необузданное желание и голод, такое же сильное, как и у Акселя.

Теодор кашлянул в нескольких шагах от меня.

— Простите меня, Полубоги, — сказал Теодор. — Если вы все закончили целоваться или говорить о поцелуях, нам нужно сосредоточиться на выяснении, от кого происходит девушка.

— Давайте посмотрим, что у нее есть, — сказал Пакстон почти злобно.

Если бы я принадлежала к его дому, у него была бы юрисдикция надо мной, поэтому я молилась, чтобы, какой бы силой я ни обладала, это не имело ничего общего с Посейдоном.

Аксель снова поднял меня. Прежде чем я успела запротестовать, он отнес меня к своему трону и усадил на него. Шок лишил меня дара речи. Несмотря на то, что сейчас никто не присутствовал во владениях Полубогов, чтобы увидеть это, мне казалось, что Аксель делится со мной своей силой — или, по крайней мере, считает меня равной себе, чего, насколько я знала, Полубоги никогда раньше не делали.

Или, может быть, это был просто способ Акселя извиниться передо мной.

Я растерянно моргнула, ожидая, что другие Полубоги будут возражать против моего пребывания на одном из тронов, но никто из них, казалось, не был обеспокоен ни в малейшей степени.

О, Теодор выглядел немного озадаченным тем, где я сидела, но он не высказал своего мнения. Он, вероятно, не хотел бы познать гнев Полубога Войны.

— Печенька, — сказал Аксель, его тон был заискивающим.

Я нахмурилась на него за то, что он дал мне прозвище Печенька, хотя я слишком любила печенье. Кто не любил? Особенно миндальное печенье, которое было абсолютно греховным лакомством.

Зак выгнул бровь, услышав это прозвище. Пакстон фыркнул своим задиристым носом, как бы говоря, что считает меня кем угодно, только не сладким, вкусным печеньем.

Аксель обезоруживающе улыбнулся мне, но я на это не куплюсь.

— Нам нужно увидеть символы на тебе, чтобы понять, к какому дому ты принадлежишь, — сказал Аксель.

Я не хотела, чтобы кто-нибудь из них видел, но это было неизбежно. Они должны были знать мою родословную.

Я сбросила с плеч его плащ. Мой халат был изодран в клочья.

Я посмотрела на пространство между моей левой лопаткой и левой грудью, но не заметила никаких символов.

— Там ничего нет, — сказала я в шоке.

— На ее коже ничего нет, — повторил свое удивление Теодор.

— Но мы видели отпечаток всех двенадцати рун, когда пламя обожгло ее, — сказал Зак. — Может быть, символы остались где-то в другом месте на ее теле.

В месте, куда не попадало солнце? Я чуть не хихикнула.

Конечно, они потребовали бы осмотреть мое тело в поисках символа, любого символа, и я не смогла бы отбиться от них всех, если бы они действительно были настроены решительно. Кроме того, я хотела знать, есть ли на моем теле какие-либо посторонние метки.

Я стянула обрывки халата до талии, и все три Полубога в упор уставились на мою грудь, вместо того чтобы искать символ, который они должны были найти.

Они даже не взглянули на грудь других посвященных женщин, когда они показывали свои — ладно, кроме идеальных грудей Деметры.

Я впилась в них взглядом.

— Не то чтобы у меня было три сиськи, ребята.

Рука потянулась к моей груди, и, к моему удивлению, она принадлежала святому Теодору.

— Отвали, Теодор, — прорычал Аксель, отталкивая святого. — Кто дал тебе разрешение трогать Мэриголд?

И Зак, и Пакстон тоже угрожающе зарычали на священника.

Теодор отшатнулся и поднял руки сдаваясь.

— Я не разделяю того интереса, который вы испытываете к Мэриголд, — запротестовал он. — На ее коже нет следов ожогов. Даже ни единого волдыря, несмотря на то, как сильно ее обожгло пламя. Я просто хочу прикоснуться к ее коже, чтобы убедиться, что то, что я вижу, реально.

— Тебе повезло, что мы вообще позволили тебе посмотреть, — проскрежетал Аксель.

Я быстро взглянула на свою кожу. Она была золотистой, загорелой и гладкой, как шелк.

— Нравится вид, джентльмены? — Я хихикнула, заметив, что их взгляды все еще прикованы к моей груди. — Вы собираетесь и дальше пялиться на мою грудь или начнете помогать мне искать какие-нибудь скрытые символы?

Аксель усмехнулся.

— Моя Печенька.

Полубоги оторвали взгляд от моей груди и начали изучать остальную часть моего тела с недовольным видом.

— Этот котенок не знает, когда нужно держать рот на замке, — сказал Пэкстон, зайдя мне за спину, чтобы проверить её. — Сначала нам придется приручить ее, если мы хотим, чтобы она стала нашей.

Что? Приручить меня? Их?

Имел ли он в виду, что они поделятся мной и сделают своей игрушкой? Это произойдет, когда Ад замерзнет.

— Я не ваша, — сказала я.

— Пока нет, — уверенно ответил Зак.

— Вы, конечно, можете попробовать, — сказала я. — Ваша фантазия сбудется, когда солнце по-настоящему засияет из ваших задниц.

Аксель рассмеялся, как будто не верил, что я говорю серьезно.

Захотела бы я быть смешной после того, как меня только что почти сожгли? Полубоги могли быть действительно апатичными и эгоцентричными, даже молодой Полубог Войны. Бьюсь об заклад, эти качества были семейными чертами их богов.

Если бы я когда-нибудь справилась с этой работой, я могла бы быть просто женщиной, которая смогла бы преподать им всем урок.

Зак покачал головой, но больше ничего не сказал.

Пакстона, однако, даже слегка не позабавила моя грубая аналогия.

— Это вызов? — спросил он ровным тоном, в котором было больше, чем немного угрозы.

Зак и Аксель бросили на него предупреждающий взгляд.

— Я не просто нагну тебя, Princesa, — продолжил Пакстон, игнорируя Зака и Акселя. — Я сломаю тебя. Ты можешь обвести вокруг пальца двух моих кузенов своей экзотической внешностью, но ни один из них не сможет остановить меня, если ты захочешь познать мою плохую сторону — я уберу тебя, смертная. И ты еще не встречалась с бессердечным Полубогом Смерти. Ни мужчина, ни женщина не могут околдовать его. Никто не прикаснется к нему оставшись в живых.

Princesa — с испанского означало Принцесса. Морской Полубог насмехался надо мной. Я была настолько далека от принцессы, насколько это вообще возможно. Я выросла на улицах. Пакстон просто напомнил мне, что я уличная крыса, назвав меня принцессой. Держу пари, Аксель проинформировал своих кузенов-Полубогов о том, где он меня поймал.

— Ты прекратишь терроризировать Мэриголд? — Аксель бросил вызов в ответ. — Ты знаешь, что я на ее стороне.

Пакстон удостоил Акселя взглядом.

— Даже Зак на твоей стороне, поскольку вы двое живете в одном доме, но Гектор всегда будет на моей стороне. И я хочу, чтобы вы двое помнили, что мы договорились не ссориться из-за женщины.

— Может, у меня и лавандовые волосы, — сказала я ехидным тоном, поднимая кулак в воздух, — но мой образ далек от экзотики. Это повседневный образ обычной девушки. А во-вторых…

Аксель опустил мой кулак.

— Не раздражай его, пока ты все еще в деликатном состоянии, Печенька.

— Не оставляй ее и Пакстона одних в комнате, — заявил Зак. — И мы предотвратим катастрофу.

Теодор глубоко нахмурился, кружась вокруг меня, все еще пытаясь найти символ божественной силы на моей коже или, может быть, дождаться, когда он появится.

— Возможно, она даже не смертная, — сказал священник. — Ни один смертный не смог бы выжить, направив божественный огонь. Даже Полубог не справится с этим в одиночку. Руны с объединенной силой двенадцати главных богов наложили бы отпечаток и на бога.