Я нарушила все правила.

Так что я собиралась нарушить это последнее, неудобное правило.

Если бы я могла дотронуться до него во сне, я могла бы дотронуться до него где угодно.

Ритуал кровавых рун не превратил меня в пепел, и прикосновение Полубога смерти тоже не превратило бы меня в потрескавшуюся глиняную статую.

Я бы не согласилась с тем, что он может быть только в моих снах, не после того, как я встретила его во плоти. И никто не мог выбирать, какие сны ему будут сниться в ту или иную ночь. Мне нужно было нечто большее, чем те несколько счастливых мгновений с ним.

— Я жажду твоих прикосновений больше всего на свете, — сказал он, и в его глазах появилась тоска. — Но…

Я ударила его ладонью по лицу, прежде чем он успел остановить меня.

— Нет, ягненочек! Что ты наделала? — Он вскрикнул от ужаса, его глаза расширились от опустошения.

Но я не упала замертво.

Только река удовольствия пробежала по моей коже. Прикосновение его свежей щетины к тыльной стороне моей ладони было восхитительным.

— Э-э, извини, — сказала я, улыбаясь ему. — Я ударила тебя слишком сильно, но ты не оставил мне особого выбора.

Он ошеломленно уставился на меня.

Неохотно я убрала руку от его лица, но он поймал мое запястье и поднес мою ладонь к своим губам.

— Ты можешь прикосатся ко мне, ягненочек, — недоверчиво сказал он. Парень моих грез выглядел как Полубог Радости, а не как Полубог Смерти. — Ты действительно можешь прикоснуться ко мне.

Я победно рассмеялась.

— Я же говорила тебе, глупыш.

Я не говорила ему. Я просто действовала.

Сексуальная, удивленная улыбка тронула его губы.

— Никто никогда не называл Полубога смерти глупым. Никто не осмеливался.

— Я осмелилась, — сказала я. — Я…

Он заключил меня в объятия с такой страстной силой, что у меня округлились глаза от головокружения.

— Ты моя, мой храбрый ягненок, — объявил он.

Он наклонил голову и прижался губами к моим.

Жар, словно раскаленное солнце, исходил от него ко мне, и жидкое пламя вспыхнуло между моих бедер.

С поцелуем смерти, жизнь расцвела во мне.