— Богохульство! — Сказал Теодор. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то так сильно ругался. Мы должны просто дать ей то, что она хочет, и покончить с ней.

— Заткнись, Теодор, — сказал Аксель. — Прикоснись к ней, и я прикончу тебя.

Затем меня подняли с земли, пока я яростно билась.

В следующий момент я была в объятиях Акселя.

— Я не дам тебе умереть, — сказал он. — Позволь мне принять пламя в себя. Если мы умрем, мы умрем вместе.

Безжалостный огонь перескочил от меня к нему, стремясь найти нового хозяина, хотя он все еще поджаривал меня.

Агония исказила красивое лицо Полубога Войны, но он подавил крик и только крепче прижал меня к себе.

Шок пронзил меня, несмотря на ужасный огонь, все еще бушевавший внутри.

Я никогда не ожидала, что кто-то, и меньше всего Полубог, сделает это для меня, хотя именно он в первую очередь привел меня к этой стадии.

Полубог никогда бы не пожертвовал собой ради смертного. Они были печально известны как самые эгоистичные, своекорыстные ублюдки на планете.

Но Аксель был готов умереть за меня — или вместе со мной.

— Нет, — Я сопротивлялась в его объятиях. — Просто убей меня.

— Возможно, с нашими объединенными силами огонь разделиться между нами, вместо того, чтобы сжигать нас поодиночке. — сказал Зак и тоже обнял меня.

Затем я почувствовала, что к нам присоединился Морской Полубог.

— Что вы делаете? — Закричал Теодор. — Вы бессмертные Полубоги, но вас все равно можно убить. Вы не можете тратить свои жизни ради девушки, которую едва знаете.

Полубоги позволили огню сжигать их, а также продолжали вливать в меня свою силу, чтобы защитить меня.

Поток прохладного воздуха пробежал по моим венам.

Затем, внезапно, огонь исчез, и жжение прекратилось.

Я обмякла в объятиях Акселя, все еще бормоча о том, что буду преследовать их как мстительный призрак.

— Перестань болтать, Печенька, — прошептал Аксель. — Ты будешь жить. Ты выжила.

Кто такая Печенька? Было ли поблизости печенья?

— Печенье? — Я поперхнулась. — Я хочу одно. И где оно?

— В моих объятиях, — сказал он, а затем поцеловал меня.

Я не знала, что на меня нашло, но я была не в лучшем состоянии и не в здравом уме. Я не сопротивлялась ему, хотя все еще ненавидела его.

Полубог Войны попробовал меня на вкус, как будто я была самым вкусным, что он когда-либо пробовал.

Мне понравился его чистый мужской аромат, как ветер и горящие звезды, хотя я только что почти сгорела заживо.

Я прижалась к его твердому торсу, запустила пальцы в его густые каштановые волосы и ухватилась за них.

Наш поцелуй стал глубже, и мгновенно жидкий огонь закружился у меня между бедер.

Я смутно помнила, что на мне не было трусиков, но я не помнила, почему я не надела их в первую очередь.

Новый вид желания опалил меня, непохожий ни на что, что я испытывала раньше.

Я выгнула спину и крепче прижалась к своему врагу, зная, что хочу его больше всего на свете.

Из его груди вырвался грубый стон.

Вожделение Акселя врезалось в меня, как твердая сталь и нектар одновременно. Он был Полубогом Войны, так что даже его желание было воинственным, но это заводило меня так, как никто никогда не заводил.

Я стала Мэриголд, которую едва узнавала.

Аксель отстранился от меня, и я сердито посмотрела на него за то, что он лишил меня плотского удовольствия от его рта и тела.

Он мрачно усмехнулся, убирая мои пальцы с прядей своих пышных волос.

— Мы должны остановиться сейчас, Печенька, — сказал он. — Или я не смогу остановиться. Я буду делать с тобой ужасные вещи, грязные и порочные вещи.

Я приоткрыла рот и недоверчиво уставилась на него.

Затем медленно здравый смысл вернулся ко мне.

В огромном зале Олимпии было устрашающе тихо, у меня пересохло в горле, и я вспомнила, что чуть не сгорела дотла.

Двое других Полубогов и священник уставились на меня так, словно у меня выросли рога демона.

Я провела дрожащей рукой по голове, чтобы убедиться, что это не так.

Испытывая облегчение от того, что я все еще могу быть собой, я перевела взгляд на Акселя.

— Как ты посмел поцеловать меня!

Мой голос был резким, хотя мои губы умоляли о еще одном поцелуе.

Я не хотела этого признавать, но его вкус вызывал привыкание, как наркотики.

В поцелуе Полубога была магия.

Он ухмыльнулся мне.

— Ты поцеловала меня в ответ.

— Я этого не делала, — сказала я. — И даже если бы я это сделала, я была не совсем в себе.

— Теперь ты в себе? — мягко спросил он. — Давай приведем тебя в порядок, Печенька. Тебе нужен отдых. У тебя сегодня был тяжелый день.

Его большой палец вытер мои непрошеные слезы. Он провел большим пальцем по губам, слизывая мои слезы горячим взглядом, как будто хотел понять, есть ли в этом огонь или магия.

Внезапно другая сильная рука оттащила меня от Акселя, и я оказалась в объятиях Зака.

Полубог Войны зарычал.

— Я защитил ее. Я тоже спас ее, — сказал Зак. — Итак, моя очередь.

Его очередь для чего?

И он наклонился к моим губам и тоже поцеловал меня.

Что? Теперь я была их призом, наградой за то, что выжила?

Но Полубог Неба действительно хорошо пах, как сандаловое дерево, солнечный свет и мощный секс. Мне следовало бы дать ему пощечину, чтобы показать, что у меня все еще есть достоинство и здравый смысл, но я тоже хотела от него немного большего.

Его небесная сила окутала меня, и икра его молнии ласкала мою кожу, сверкая, как крошечный фейерверк. Это не причинило боли, но вызвало дрожь удовольствия по всему телу, от груди до пальцев ног.

Мое изнеможение исчезло, и мое звериное вожделение пробудилось к моему новому объекту интереса.

Я схватила его за лицо, чтобы притянуть ближе.

Я хотела его так же сильно, как Акселя.

Мой голод по Полубогам был настолько первобытным, что ошеломил меня.

Ритуал сильно меня запутал. Теперь, когда руны впитались в мое тело, я чувствовала себя по-другому. Я не могла сказать, нравится мне эта версия меня или нет, но я чувствовала себя сильной и освобожденной.

Что-то глубоко внутри меня хотело слиться с Полубогом Неба, стать единым целым с ним и его силой, соединиться с ним и заявить на него права. Движимая дикой потребностью, я поцеловала его с неистовой силой.

Зак усмехнулся мне в губы от моего собственнического проявления, а Аксель предостерегающе зарычал.

Морской Полубог оставался спокойным, но его сила отказывалась оставаться на месте; она обрушивалась на меня, как волны, пропитывая меня своим неодобрением и темной потребностью одновременно.

— Хватит, Зак, — сказал Аксель. — Она моя. Я увидел ее первым.

Он втиснулся между нами, как клин, и уставился на небесного Полубога.

Небесно-голубой взгляд Зака не отрывался от меня, яркий, благоговейный и полный желания.

Аксель не растерялся и обнял меня, как будто боялся, что кто-то другой заберет меня.

— Будь с ней понежнее! — рявкнул он. — Она все еще в шоке.

— Она возбудила всех нас троих, — сказал Пакстон тоном, в котором слышался темный гнев. — Ни одна женщина, до нее не могла этого сделать.

Он сказал это так, как будто это была моя вина. В чем была его проблема?

— Разве ты не видел, что с ней сделали руны? — Прошипел Аксель. — Это воспламенило ее изнутри! Она не может отвечать за свои действия прямо сейчас. Я никому не позволю воспользоваться ею, пока она уязвима.

— А как насчет тебя? — Спросил Зак. — Кто же тогда защитит ее от тебя?

— Я бы никогда не причинил ей вреда, — сказал Аксель.

Зак скрестил мускулистые руки на широкой груди и фыркнул.

— Она не кажется мне хрупкой, даже после того, что с ней случилось, — сказал Пакстон. — Она больше похожа на самку-акулу, которая готова укусить.

— Я все еще здесь, на случай, если вы, придурки, не заметили, — прошипела я. — И есть ли вообще самка-акула? Как ты можешь узнать пол акулы? Ты переворачиваешь ее и заглядываешь? Я не думаю, что акуле понравится твой тычок.

Аксель рассмеялся.

— Это моя девочка, веселая, как всегда.

Пакстон бросил на меня сердитый взгляд.

— Я морской Полубог. Я знаю свое дело.

Зак фыркнул, проводя рукой по своим коротко подстриженным волосам.

— Укус Мэриголд был на самом деле восхитительным. Я не пробовал ничего подобного целую вечность.

— Мы закончили, — проворчал Аксель. — Мэриголд сыта по горло. Она больше не потерпит легкомыслия.

Он накинул на меня свой плащ и подхватил на руки, и я прильнула к нему, как виноградная лоза, выжидающе глядя на него снизу вверх, надеясь, что он удостоит меня еще одним горячим поцелуем.

Я недостаточно насладилась им, когда он поцеловал меня, мне было мало.

Старая Мэриголд думала о том, каким безумием было для меня целоваться с двумя Полубогами. Я едва их знала. Но после того, как руны пронзили мои кости и превратились в отвратительное пламя, может быть, я заслужила небольшой перерыв с большим отвлечением?

— Она принадлежит не только тебе, Аксель, — сказал Морской Полубог. — Поскольку вы оба поцеловали ее, я требую такой же вежливости. Я тоже спас ее.

Я повернулась к нему, облизывая припухшие губы — результат поцелуя двух Полубогов. Пакстон сногсшибателен. Его распущенные серебристые волосы обрамляют совершенное мужественное лицо, которое казалось вырезанным из чистейшего, самого твердого льда. Его тело — каждая рельефная мышца, излучающая силу, — мечта каждой женщины.

У меня итак скользко между бедер, и я тоже вожделела его.

Однако я также была взбешена.

Он и отдаленно не был дружелюбен по отношению ко мне, хотя вместе с другими Полубогами помог потушить огонь внутри меня.

Он потребовал поцеловать меня. Он даже не потрудился спросить, хочу я этого или нет. Он думал, что может заявить о своих правах так, как сочтет нужным. Бьюсь об заклад, он был титулованным придурком, который всегда брал то, что хотел. Бьюсь об заклад, он относился к женщинам как к одноразовым удовольствиям, едва оценивая их, как будто мы были мусором.

Некоторые женщины могли бы не замечать его недостатков и бросаться к нему, потому что он был великолепен и силен, но я бы никогда не стала встречаться с мудаком. Я бы не уступила ему ни на дюйм.