Глава двадцать третья

Было трудно поднять эту тему перед Даворином. В основном, он весь день был на грани. Он был в контакте с Домиником — они вдвоем пытались выследить Богдана и тратили на это каждый час бодрствования.

Его раздражало то, что Богдан полностью выпал из поля зрения. Он пытался точно рассчитать, когда будет его следующий удар, но к тому времени, когда это произойдет, меня уже давно не будет.

Каждый раз, когда я пыталась рассказать ему о своих планах, у меня ничего не получалось. Во рту у меня пересохло, в горле сжалось, и слов не было. Я не могла понять почему. Это был план, который у меня был, по крайней мере, два года, и появление Даворина в моей жизни не изменило его.

Это не должно было измениться.

И все же одна мысль о том, что он не пойдет со мной или не попросит меня остаться, меня разозлила. Никто не собирался препятствовать мне уйти, и никто не собирался заставлять меня оставаться. Наконец-то у меня появился шанс сбежать, и будь я проклята, если я его упущу.

Тем временем, пока я пыталась придумать, как сказать об этом Даворину, я встретила Тиану. Она была любопытной и хотела бы покопаться в этом. Мне не нужно было, чтобы кто-то меня выслеживал, не говоря уже о ее любопытной заднице.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — сказала она, закусив нижнюю губу.

Я подняла бровь, потягивая мартини. В баре не было хороших вариантов виски, поэтому вместо этого я остановилась на этом напитке.

— Что это?

— Я встречаюсь с Ником, — выпалила она.

Я пыталась вспомнить, кем был Ник. Мне потребовалось целых тридцать секунд, прежде чем я удивленно подняла обе брови. Я сказала ей, что если ей полезно продолжать с ним встречаться, ей следует это сделать. Однако я никогда не предполагала, что она действительно это сделает.

— Серьезно? Лучший друг того мертвого чувака?

Лицо ее было серьезным.

— Пожалуйста, это очень… жестоко с твоей стороны.

— Но это правда, - защищалась я.

Ее плечи опустились.

— Ладно. Постарайся быть внимательной хотя бы иногда.

Я посмотрела на нее понимающим взглядом. Ни разу за свои двадцать четыре года я не была внимательной ни к кому, кроме себя. Люди были хищниками, худшими из худших. Если бы я не поставила себя на первое место, никто бы этого не сделал, и я не собиралась прекращать так думать сейчас.

— Конечно, — ответила я, пытаясь отодвинуть ее от себя.

Тиана была одной из немногих, кто не разозлил меня как следует. Обычно эти люди умирали. У меня не было бы проблем сделать с ней то же самое; однако за те несколько лет, что я ее знала, она доказала, что стоит моего времени, а такие люди были редкостью.

— И? - призвала она.

— Ну что ещё? — я была сбита с толку.

— Мне нужно твоё мнение о нем. Ты та, кто умеет хорошо читать людей, и я не уверена, что он тот, кем себя выдает.

Я задумалась об этом на мгновение. У нас было две встречи. Первая была в мой день рождения в «Лунаксе», где я впервые встретила Даворина. С Ником все было в порядке, никаких проблем не возникало. Его взгляд все время был прикован к Тиане. А второй раз был, когда его друг встретил свой неизбежный конец, и я мало что в нем заметила, кроме того факта, что он был чертовски скучен.

— Нет, он не причинит тебе вреда, — заверила я ее, прежде чем добавить: — Хотя, если ты не уверена в нем, возможно, тебе не следовало вступать с ним в отношения.

— Это правда, — пробормотала она. — Но он мне очень нравится, и я хочу дать ему шанс.

— Во что бы то ни стало, сделай это. Это твоя жизнь.

Она ухмыльнулась.

— Спасибо.

Я потягивала свой третий мартини за час, пока мы продолжали болтать. По большей части она рассказывала мне, как они с Ником начали встречаться, как проходили их свидания или как он ее поцеловал. Мне пришлось подавить зевок.

— Эй, послушай, — прервала я, когда тема Ника начала действовать мне на нервы. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она тут же остановилась.

— Хорошо.

— Я уезжаю.

Она была шокирована.

— Куда уезжаешь?

Я пыталась придумать хорошую ложь, которая помешала бы ей задавать ненужные вопросы, на которые у меня не было желания отвечать.

— Мне предложили работу за границей, и я согласилась.

Тиана светилась от счастья.

— Замечательно! Когда ты уезжаешь?

Я пожала плечами.

— Не знаю точно, когда, но скоро.

Печаль отразила ее черты. Она попыталась скрыть это широкой улыбкой, но ее глаза сказали мне все. Тиана была очень чувствительным человеком, и последствия моего ухода до нее не сразу дошли.

— Ты не планируешь возвращаться, не так ли? — её голос был едва выше шепота.

— В ближайшее будущее — нет. Но я не знаю, что будет через год или два.

Это была ложь. Нью-Йорк стал для меня домом, но пришло время отпустить это и найти этот дом в другом месте. Возможно, это произошло потому, что я ненавидела ощущение, будто снова нахожусь в клетке, несмотря на то, что это огромный город.

Тиана рассмеялась.

— Ну тогда. Я буду здесь, когда ты решишь вернуться.

Я провела с ней еще час. Я позволила ей говорить о вещах, которые меня не интересовали. Я никогда больше не увижу ее, поэтому предоставила ей момент, в котором она отчаянно нуждалась. Я была единственной ее подругой, и хотя мне было все равно, есть у меня друзья или нет, для нее это было очень важно.

В тот момент, когда я вернулась в свою машину, меня снова охватило странное чувство. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это было волнение. Сама мысль о том, что скоро я покину это место, не приносила мне ничего, кроме счастья.

Мой телефон завибрировал, вырывая меня из мечтаний. Медленно, все еще наблюдая за дорогой, я подняла его с пассажирского сиденья. Мои брови сузились. Это было слишком длинное голосовое сообщение. Номер был неизвестен, и внезапно меня осенило.

Прошло четыре дня со дня смерти Брианны — с тех пор, как она отправила эти сообщения со своего телефона. Однако я никогда не ожидала, что одно из них придет мне.

Недолго думая, я подключила телефон к динамикам автомобиля и увеличила громкость.

— Я знаю, ты, наверное, удивлена, что слышишь мой голос, ведь это ты меня убила, — ничего, кроме горечи, не было в ее тоне. — И не заблуждайся, я говорю тебе это не с добра, а потому, что мне на самом деле плевать на тебя, — она усмехнулась.

Мои руки сжимали руль, пока я продолжала слушать.

— Мне просто грустно, что меня не будет рядом, чтобы стать свидетелем твоего приступа ярости, когда я закончу это сообщение.

Я закатила глаза и пробормотала:

— Давай.

— Видишь ли, я нашла эту драгоценную папку в твоем сейфе. И я не собиралась этим пользоваться, потому что это действительно не мое дело, но почему бы и нет? Что касается того, почему я отправила тебе это сообщение… ну, ты удивишься, узнав кое-что о мужчине, с которым ты делишь постель.

Я глубоко вздохнула, мне не нравилось, к чему все это ведет.

— Но я также в ярости. Мой отец не заслуживал того, чтобы его выпотрошили, и он умер. Возможно, он был плохим парнем по отношению к другим, но он был лучшим отцом в мире, чего ты никогда не поймешь.

Меня разозлило то, что ей удалось нарушить мой покой, несмотря на то, что она была мертва.

— Видишь ли, Богдан, твой отец, хотел нанять моего отца, чтобы тот выследил тебя и проследил за тобой. Конечно, это было непросто, потому что ты наблюдательная. Поэтому, когда мой отец отверг это предложение, Богдан предложил ему сделку, от которой он не смог отказаться — пять миллионов долларов за твою голову.

Я смеялась. Это было невозможно. Убийца попробовал однажды и потерпел неудачу. В качестве доказательства у меня было пулевое ранение.

— Он согласился, но только при условии, что ему будет оказана профессиональная помощь. Конечно, твой отец сказал ему абсолютное нет, и в конце концов Богдан добрался до него и выпотрошил. Ну, я предполагаю, что это сделал один из его людей. Но ты хочешь знать, что во всем этом было самое лучшее?

Ее громкий смех заставил меня поморщиться. Это повредило мои уши.

— Человеком, которого позже наняли, чтобы убить тебя, и приняли за пять миллионов долларов, был Даворин.

Как будто все остановилось. Как только его имя сошло с ее губ, я замерла. Ничто не могло подготовить меня к этому и ничто не могло предотвратить мою реакцию.

— Ирония, не так ли? Как ты никогда не ожидала, что это произойдет, учитывая… — она сделала паузу, и я поняла, что она имела в виду. — О, и ты, наверное, уже должна это знать, но убийца, который пытался убить тебя в России, был Даворин.

Я резко вздохнула.

— Конечно, ты ни в коем случае не обязана мне верить, но я нашла твой адрес электронной почты, и доказательства теперь должны быть у тебя, — она молчала. — Ох, и пошла ты на хуй, сука.

Я нажала на тормоза, несмотря на то, что находилась на шоссе, и проигнорировала гудок позади себя. Если бы кто-нибудь из этих людей попытался приблизиться ко мне прямо сейчас, он бы получил пулю между глаз.

Дрожащими руками я разблокировала телефон, и, как сказала Брианна, меня ждало электронное письмо. Я тут же открыла его и начала читать.

Каждая встреча моего отца с Даворином, каждая запись их телефонных разговоров и каждая денежная операция были подробно описаны в документе, который мне прислала девушка. Я пролистала его, так как была не в том состоянии, чтобы прочитать его как следует, но у нее там было все.

Когда мне было шестнадцать, отец дал мне немного больше… свободы. Я не была так заперта, как раньше, и научилась быть безразличной, как он мне велел. Однако за эту свободу пришлось заплатить цену.

В жаркий августовский день я тренировалась с Алексеем на улице. Мы изо всех сил старались не испортить мамин розарий, но спасти удалось лишь ограниченное количество вещей — кто-то из нас всегда запутывался в шипах или ломал цветы.

Мои инстинкты обострились. Я почувствовала, что что-то не так, но было слишком поздно. К тому времени, как я заметила снайпера, который находился далеко позади меня и не мог видеть ничего, кроме кусочка моего лица, пуля пронзила мою грудь. В сердце она едва не попала, и только потому, что Алексей повалил меня на землю после того, как пуля вышла из пистолета.