Глава 20

Что-то изменилось.

Чувствуя себя несколько сбитой с толку, на следующее утро я стояла в дверях кухни и просто смотрела на своего фальшивого мужа. Ни разу за все время, что я здесь жила, я не спускалась вниз и не видела, как он готовит для нас завтрак. Бывали случаи, когда наши пути как бы «пересекались» на кухне, и поэтому мы ели тосты, хлопья или датскую выпечку одновременно. Но ни один из нас никогда не готовил еду для другого по утрам. До сих пор.

Я не жаловалась. Это пахло так вкусно, и я умирала с голоду. Но это вызвало у меня небольшие подозрения. Возможно, это просто означало, что я была цинична. Я предполагала, что скоро узнаю.

Словно почувствовав меня, Дейн оглянулся через плечо.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

Он указал подбородком на остров.

— Присаживайся, — пригласил он, а затем вернулся к раскладыванию еды.

Я подошла к островку и опустилась на табурет. Там меня ждала кружка дымящегося кофе вместе со столовыми приборами. Как заботливо. И совсем не в стиле Дейна.

Он поставил на стол две тарелки с яйцами, беконом, сосисками, тостами и картофелем для завтрака. Я удивленно вскинула брови. Он выложился по полной.

— Спасибо, — сказала я, беря свои столовые приборы.

Он сел на табурет напротив меня.

— Хорошо спалось?

— Вполне, спасибо. А ты?

Он пожал плечами и принялся за еду.

Я сделала то же самое, и, черт возьми, это было вкусно. Одна вещь, которую я узнала о Дейне, заключалась в том, что он знал толк в кухне. Он был компетентен во многих вещах, что заставляло меня чувствовать себя немного несуразной. Я могла бы лучше насладиться едой, если бы не ноющее чувство в моем нутре, говорящее, что это доброе дело не будет «бесплатным».

В середине трапезы я спросила:

— Хорошо, чего ты от меня хочешь? Я бы предпочла знать заранее.

Он поднял свою кружку.

— У меня должен быть скрытый мотив, раз я приготовил нам завтрак?

— Обычно ты ничего не делаешь по доброте душевной, — заметила я. — Не пойми меня неправильно, я ценю, что ты приготовил завтрак, независимо от того, почему ты это сделала. Я просто предпочла бы узнать сейчас, чего ты добиваешься.

— Все, чего я хочу, это чтобы ты закончила завтракать, — он сделал глоток кофе, а затем вернулся к своей еде.

Все еще испытывая неловкость, я, тем не менее, снова переключила свое внимание на еду. Независимо от того, что сказал Дейн, я была совершенно уверена, что это был не просто добрый или вежливый жест. Может быть, он сделал это, чтобы смягчить меня. Возможно, он беспокоился, что я все еще могу быть слишком расстроена, чтобы остаться; что он думал, что, попробовав вести себя «мило», у меня будет меньше шансов уйти. Мотивы Дейна иногда имели смысл только для него.

Почувствовав на себе его взгляд, я подняла глаза и увидела, что он изучает меня поверх края своей кружки. Я нахмурилась и проглотила последнюю яичницу.

— Что?

— Ты должна пригласить свою семью как-нибудь прийти сюда на ужин.

Он... он хотел, чтобы люди пришли к нему домой? Это было что-то новенькое.

— Почему?

— Потому что ты скучаешь по ним, — он поставил свою кружку. — Раньше ты часто их навещала, а теперь почти не видишь. Почему?

— Они продолжали спрашивать, не было ли что-то «не так дома», потому что я слишком часто навещала их. Они думали, что у нас с тобой возникли проблемы, особенно с тех пор, как ты перестал ходить со мной к ним.

Он нахмурился.

— Я был с тобой, когда ты в последний раз виделась с приемными родителями, и в последние два раза, когда ты навещала Саймона.

— Да, и они все это время наблюдали за нами, как ястребы, ища намеки на то, что наш брак, возможно, уже на грани срыва.

— Это еще одна причина пригласить их сюда. Они должны видеть, что все в порядке.

Но все не было в порядке. Особенно теперь, когда я поняла, как легко этот человек мог причинить мне боль. Влюбленность сделала меня очень эмоциональной. Я больше не могла контролировать свои чувства. Он проник сквозь мою защиту, и его чувство собственничества потрясло меня.

В общем, я изо всех сил старалась проявлять бдительности в присутствии людей. Я была слишком осторожна, слишком недоверчива. Не имело значения, насколько хорошим был парень, мне всегда казалось, что я жду, когда он напортачит. Я ненавидела это в себе; ненавидела то, что ожидала, что люди причинят мне боль. Это было несправедливо по отношению к ним.

Дейн не был милым, или приятным, или добрым, и я подозревала, что именно поэтому он смог обойти мою защиту. Я не ожидала, что он будет представлять для них реальную угрозу, поэтому не была полностью настороже. Я практически преподнесла ему власть причинять мне боль на блюдечке с голубой каемочкой, и это был полный отстой.

— Я не знаю, насколько хорошо я смогу убедить свою семью, что все «в порядке». — Дело было не только в том, что я была настолько эмоционально неуравновешена, а в том, что я была немного раздражена тем, что была единственной, которая испытывала чувства. Если бы ему прислали мои компрометирующие фотографии, он бы разозлился на то, что я нарушила свое слово, но он бы не почувствовал никакой пожирающей ревности, которая пронзила меня прошлой ночью.

— Почему же?

— То, что люди все время пытаются играть с нами, начинает меня раздражать, — подметила я. — Я думаю, это повлияло на мое... притворство, скажем так?

— Притворство? — повторил он с мрачной ноткой в голосе.

Я отодвинула свою пустую тарелку в сторону и пожала плечом.

— Разве мы не этим занимаемся? Притворяемся?

— Хм, — он пригвоздил меня взглядом охотника, от которого волосы на затылке встали дыбом. Он встал со стула и подошел ко мне, ни разу не отведя от меня глаз.

— Скажи мне.

Я свела брови на переносице.

— Что?

— Скажи мне, что у тебя на уме. Все было в порядке, пока ты не получила флешку — и как только я смогу доказать, что за этим стояла Хизер, я заставлю ее заплатить. Теперь ты выглядишь так, словно несешь на своих плечах тяжелый груз.

Были времена, когда я действительно презирала то, каким проницательным он был. Как будто всерьез презирал это.

— Ты сказала, что поверила моему объяснению тех фотографий, — продолжал он. — Это правда?

— Да. Я тебе верю.

— Тогда что же тебя беспокоит?

— Как я уже сказала, то, что люди играют с нами в игры, поскольку это действует мне на нервы. Я устала от этого.

— И это все?

— Да.

Дейн приблизил свое лицо к моему.

— Я тебе не верю, — прошептал он. — Что-то не так, и это связано с той флешкой. Мы и так достаточно лжем людям, Виена. Мы не можем также вешать друг другу лапшу на уши. Мы должны быть на одной волне. Прошлой ночью ты сказала, что тебе нужно, чтобы я был честен с тобой, когда это важно. Я буду. Даю тебе слово. Я рассказал тебе все, что ты хотела знать. А теперь мне нужно, чтобы ты была со мной откровенен.

Должен ли он был быть таким рациональным и справедливым?

— Я уже сказала тебе все прошлой ночью.

— Ты упомянула, что ложь действует тебе на нервы. Но я знаю, что ты предпочла бы лгать своей семье, чем просить их принять участие в обмане, так что не это тебя тяготит, — его взгляд затуманился, как будто он глубоко задумался. Затем его темные глаза вернулись ко мне. — Тебе не нравится, как сильно тебя зацепили фотографии, — вспомнил он.

— Нет.

Он осторожно обхватил мое левое запястье и поднял мою руку. Он посмотрел на кольца, в его глазах сверкнуло что-то, чему я не могла дать точного названия.

— Ты рассматриваешь это как реквизит. Возможно, они не имеют для нас того же значения, что и для других супружеских пар, но они не бессмысленны. В некотором смысле, они представляют собой соглашение, которое мы заключили той ночью в твоей старой квартире. Если бы я думал, что ты предала мое доверие, как ты думала, что я предал твое, я был бы так же зол, как и ты, если не больше.

Его глаза потемнели, когда он крепче сжал мое запястье.

— И, если бы я думал, что ты позволила другому мужчине трахнуть тебя, я бы и близко не был так спокоен, как ты прошлой ночью, — сказал он низким и глубоким голосом. — Я бы не был в настроении разговаривать и задавать вопросы. Все, что я хотел бы сделать, это выследить этого ублюдка и выбить из него все дерьмо. Он бы писался кровью целую гребаную неделю. Пока ты носишь эти кольца, ты моя. Ни один другой мужчина не имеет права прикасаться к тебе. Я, мать вашу, не допущу этого.

Я сглотнула, совершенно пораженная одержимостью, вспыхнувшей в его глазах.

— А кольцо на твоем пальце?

— Говорит, что я также под запретом. Здесь нет различий — ни один другой мужчина не прикоснется к тебе, как ни одна другая женщина не прикоснется ко мне. Так что имей все это в виду, если тебе покажется, что ты встретила мужчину, который станет идеальным мужем. Я не позволю тебе уклониться от нашей сделки. Я не позволю ему заполучить тебя. И я ни капельки не раскаиваюсь в том, что прижимаю тебя к себе. Это делает меня эгоистичным мудаком? Да, без сомнения. Но ты так знала это, — он прикусил тыльную сторону моей ладони, а затем отпустил мою руку.

Я уставилась на него, несколько успокоенная осознанием того, что я была не единственной, кто чувствовал себя немного территориально. Было приятно, что я не переживала эту борьбу в одиночку; это заставляло меня чувствовать себя не такой жалкой.

— Позвони Саймону и своим приемным родителям сегодня. Пригласи их прийти сюда на ужин, — он приподнял бровь. — Хорошо?

Я медленно кивнула.

— Хорошо.

Он сжал мою шею.

— Допивай свой кофе. Сэм скоро приедет.

***

Мелинда поправила подушку позади себя.

— Как продвигаются планы относительно церемонии?

— Отлично, — сказала я, прижимаясь к Дейну на другом диване. Я была сыта после обеда из трех блюд, который мы съели благодаря его любезности. Я помогала ему готовить еду то тут, но основную часть блюд сделал он. — Крис и Майли полностью в курсе событий, и они держат нас в курсе каждой мелочи.

— Они работают очень плодотворно, не так ли? И они такие милые. Твое платье уже готово?