О, он был таким галантным и правдоподобным, что я почти купилась на это.

— Спасибо тебе за то, что ты такой добрый и заботливый.

— Я не добрый и не заботливый. И ты единственный человек, который когда-либо говорил это.

— Ну, ты добр ко мне. Не волнуйся, я больше никому не скажу. Я бы не посмела разнести твой образ властного босса в пух и прах.

— Хорошо. Тогда я не буду рассказывать людям, что ты грызешь ногти на ногах.

Я разинула рот от ужаса.

— Я не грызу ногти на ногах.

— Я не говорил, что ты это делаешь. Но скажу, если ты будешь ходить и говорить людям, что я добрый и заботливый.

Я ахнула.

— Ты бы не стал.

— Ах не стал бы?

— Возможно, — пробормотала я. — Может быть, ты все-таки не такой добрый.

— Рад, что мы понимаем друг друга, — Дейн снова перевел взгляд на своего брата. — А какая еще причина, по которой ты пришел?

— Мне нужно написать речь для презентации, с которой я выступаю на следующей неделе, — ответил Кент. — Я надеялся, что ты мог бы прочитать ее и высказать мне свое мнение. Мне что-то в ней не нравится, но я не могу до конца понять, что именно. Мне нужна свежая пара глаз.

— Я посмотрю.

— У меня есть копия на телефоне.

— Ты можешь почитать мне это, пока я готовлю напитки. Кофе? — спросил он меня.

Я помотала головой.

— Нет, спасибо.

Он вопросительно поднял бровь, глядя на Джен.

Она улыбнулась.

— Кофе было бы великолепно. Два кусочка сахара, без молока.

Дейн запечатлел поцелуй на моих губах.

— Я всего на минутку, — он вышел из комнаты вместе со своим братом.

Я снова заняла свое место на диване, сев напротив Джен, которая сидела с такой прямой спиной, что я была готова поспорить, что та у нее болела.

Закинув ногу на ногу, она изобразила на лице улыбку, которая не коснулась ее глаз.

— Твоя семья кажется очень милой.

— Так и есть. Мне повезло.

Она прочистила горло.

— Я спросила у организаторов вашей свадьбы, могу ли я как-нибудь помочь с подготовкой к приему. Они сказали спросить тебя.

— Организаторы все предусмотрели, но с твоей стороны мило предложить.

Она прищурилась, внимательно наблюдая за мной.

— Ты думаешь, что я все испорчу, — догадалась она.

— Да, — я не видела необходимости отрицать это. Я не была сукой; я просто не собиралась оскорблять свой интеллект или ее, придумывая глупые оправдания.

— Я могу это понять. Но я прошу тебя дать мне шанс. Я просто хочу загладить свою вину за то, что сделала и сказала.

— Зачем? — спокойно спросила я. — Давай будем честны, и обсудим все раз и навсегда. Я тебе совсем не нравлюсь. Я чувствую это в каждом нашем взаимодействии, так зачем предлагать помощь с планами приема?

— Дейн не просто мой шурин, он мой друг — он был им долгое время. Он важен для меня. Он никогда раньше не сердился на меня. Теперь, когда он холодно ко мне относится, все кажется... неправильным.

— Ты не можешь винить его за то, что он злится на тебя.

— Я его совсем не виню. Я хочу исправить ситуацию, поскольку меня гложет совесть. Я хочу, чтобы мой друг вернулся.

— Не думаю, что это произойдет, пока ты не избавишься от своей решительности ненавидеть меня. Для меня это не проблема, а вот для Дейна да. Поставь себя на его место. Сомневаюсь, что ты хотела бы быть рядом с кем-то, кто так сильно не одобряет Кента. — С другой стороны, может, ей было бы все равно. За все время, что я видела их вместе, они никогда не вели себя как пара — не было ни прикосновений рук, ни объятий, ни даже крошечной «искры», но чувствовалось уважение. Как будто они были близкими друзьями. Она нахмурилась.

— Значит, ты должна мне нравиться, если я хочу, чтобы он простил меня? Вряд ли это получится. Мы не всегда можем помочь тем, кто нам нравится или не нравится.

— Мы можем, раз находим причины не любить кого-то, а не даем им шанс, — возразила я. — Послушай, мы с тобой никогда не будем лучшими подругами. Но мы можем, по крайней мере, быть вежливыми друг с другом. Хотя бы ради него.

— Я могу быть «вежливой». Как я уже сказала, я хочу исправить то, что натворила. Но этого не случится, пока ты стоишь на пути.

Я нахмурила лоб.

— Как я могу стоять на пути?

— Я прошу тебя дать мне шанс исправить то, что я сделала, но ты не позволяешь.

— Есть много способов, которыми ты могла бы попытаться исправить свою ошибку, — указала я. — Я не буду мешать, но я также не доверю тебе помогать с организацией приеме. Найди другой способ.

— И ты поддержишь мою дружбу с Дейном? — с вызовом спросила она, скрестив руки на груди. — Ты не почувствуешь угрозы от того, насколько мы с ним близки?

Угроза? Была ли она серьезна?

— Не думаю, что вы двое настолько близки, как тебе хотелось бы, чтобы я думала.

— Почему нет?

— Потому что люди делятся своими счастливыми моментами с теми, кто им ближе всего. Он не позвонил тебе, чтобы рассказать о нашей помолвке. Он не позвал тебя, когда мы стояли у часовни. Он даже не написал тебе. И я слышала, как он не раз говорил тебе, что ему все равно на то, во что ты веришь. Этим вроде как все сказано. — Так что было откровенно оскорбительно, что она ожидала, что я буду думать по-другому.

Краска залила ее лицо.

— Тебе просто не нравится, что мы с ним когда-то были парой.

— Пара? О, Дженни, это так мелочно.

— Я Джен.

— Вы с Дейном трахались. Один раз. Вот и все. Почему ты хочешь, чтобы я думала, что это было нечто большее? Честно говоря, я не понимаю, что бы ты получила от этого. Если только у тебя нет к нему чувств.

Ее глаза сверкнули, как кусочки льда.

— Я замужем за его братом.

Но, возможно, она хотела выйти замуж за другого Дэвенпорта, но остановилась на Кенте. Или, возможно, она просто испытывала какое-то чувство собственности к Дейну из-за их прошлой связи на одну ночь или многолетней дружбы.

— Я люблю Кента, — заявила она.

Это не обязательно означало, что она любила его так, как жена должна любить своего мужа, или что у нее не было таких же чувств к Дейну.

— Я забочусь о Дейне, он для меня семья, — добавила она.

— Приходить в его дом и вести себя подобным образом по отношению к его жене — это не то, как семья поступает с семьей.

Джен хотела заговорить снова, но замерла при звуке шагов, доносящихся по коридору. Она изобразила на лице выражение «самой невинности» и постаралась расслабиться.

Братья вошли в кабинет, разговаривая между собой.

Она мило улыбнулась Дейну, когда он протянул ей чашку кофе.

— Спасибо, Дейн.

Он слегка прищурился. Казалось, он не купился на ее игру. Дейн опустился на диван рядом со мной, и положил руку мне на плечо.

— Ты в порядке?

Я надулась и заставила свои губы дрогнуть.

— Нет. Обними меня.

Он бросил на меня забавный взгляд.

Губы Кента скривились.

— Мне нравится, что ты не воспринимаешь его слишком серьезно. Ему это нужно. Кто знает? Ты могла бы даже помочь ему развить чувство юмора.

Вряд ли.

— Давай не будем ждать чудес.

— У меня есть чувство юмора, просто меня нелегко развеселить, — сказал Дейн. — В отличие от некоторых людей, которые будут смеяться в самые неподходящие моменты. Как во время их свадебной церемонии.

От этого воспоминания мои плечи затряслись от беззвучного смеха.

— Это было бы и вполовину не так смешно, если бы ты не был так раздражен.

— Вы все еще не показали мне видеозапись церемонии, — сказал ему Кент.

Дейн вытащил свой сотовый из кармана.

— Я скачал ее на свой телефон.

Я моргнула. Он скачал ее на телефон? Я сохранила видео на своем ноутбуке, но не на телефоне. Честно говоря, я полагала, что Дейн засунул бы флешку куда-нибудь в нишу и выбросил запись из головы, как только показал бы ее соответствующим людям.

Взяв телефон, Кент придвинулся ближе к Джен на диване. Когда они смотрели видео, он фыркал, хихикал и недоверчиво качал головой. Джен улыбнулась, невольно забавляясь.

Кент вернул мобильник брату.

— Боже, Дейн, твое выражение лица было бесценным.

Дейн убрал телефон в карман.

— Хм.

— Ну, зато будет что показать внукам, — сказал Кент.

Только усилием воли я удержался от улыбки. Не будет ни детей, ни внуков. Не у нас с Дейном. Я уеду меньше чем через двенадцать месяцев. Это было почти так же грустно, как и мысль о том, что он будет жить в этом большом доме один, год за годом, становясь все старше и старше.

Я могла только надеяться, что, в отличие от Хью, одиночество в конечном итоге не угнетет Дейна. Мне не хотелось, чтобы он жил с сожалениями. Не хотелось, чтобы он чувствовал себя одиноким и опустошенным, даже если это означало, что он ни разу не пожалел о нашем предстоящем разводе.

Через некоторое время после того, как Кент и Джен проехали через ворота безопасности, Дейн закрыл входную дверь и повернулся ко мне.

— Что не так? Не говори мне, что все в порядке. Тебе хорошо удавалось скрывать это от них, но тебя что-то беспокоит.

Я все еще чувствовала себя немного подавленной при мысли о нашем неизбежном разводе. Я не только покину этот дом, я покинула «o-Verve»... и, вероятно, никогда больше не увижу Дейна.

— Джен тебе что-то сказала? — настаивал он. — Она тебя расстроила? Ты не выглядела расстроенной, когда я вернулся в кабинет, но на ее лице было выражение «я такая невинная». Что она сказала?

— Ничего такое. Она просто хочет исправить то, что натворила, — неопределенно ответила я, не видя смысла усугублять отношения между ними, добавляя, что именно она сказала.

— И?

— И она надеялась, что я позволю ей сделать это, разрешив помочь в организацией приема. Я предложила ей найти другой способ загладить свою вину перед тобой.

Он прищурился.

— Что еще?

— Ничего интересного.

Он вторгся в мое личное пространство, что делал слишком часто в последние дни, наглый ублюдок.

— Виена, расскажи мне остальное.

Я вздохнула.

— Она просто была мелочной, притворялась, что вы очень близки и когда-то были «парой». Я предложила ей перестать вести себя со мной озлобленно, и попытаться быть вежливой. Никогда не знаешь, может, она действительно последует моему совету.

— Итак, если тебя расстроила не Джен, то что же? С этого момента мы будем откровенны друг с другом, помни. Так скажи мне.