ГЛАВА 41

ЛИЛИЯ

Было ясно, что декан Лэнгмор не поверил мне, так как он смотрел на меня со скептицизмом, мерцающим в его глазах. Не то чтобы я винила его в этом. Играть в невежду мне не нравилось, но ради того, чтобы обеспечить себе место в лаборатории Брамвелла, я была готова рискнуть.

— Итак... давайте разберемся, — сказал он, положив руки на свой заваленный бумагами стол. — На вас в Кентерберийских садах напал какой-то человек в маске. В маске птицы, верно?

— Да. Как чумная маска. — Если это правда, что маска мне только почудилась, я не вижу никакого вреда в том, чтобы упомянуть об этом, хотя бы для того, чтобы разрушить все теории, которые они строили вокруг Брамвелла.

— Верно. А Спенсер где был?

Честно говоря, я не могла вспомнить, что именно произошло со Спенсером. Последнее, что я помнила, это то, что он побежал трусцой в сторону мавзолея.

— Он ушел.

— Он оставил вас там, чтобы на вас напал этот человек в птичьей маске?

— Да. Я не знаю, куда убежал Спенсер, но его не было рядом, чтобы помочь.

— Но вы утверждаете, что профессор Брамвелл услышал ваши крики и пришел вам на помощь.

— Да. Он сражался с человеком-птицей. — Несмотря на то, что я не видела, как это происходило на самом деле, я должна была признать, что мне нравилось фантазировать на эту тему.

— Верно. И в это время вы сбежали к себе в общежитие?

Как бы мне ни хотелось на этом закончить рассказ, я не могла ему этого сказать. У каждого общежития стояли камеры. Он бы точно уличил меня во лжи.

— Нет. Когда я уходила с вечеринки, мне было нехорошо. В итоге я потеряла сознание. Профессор Брамвелл отнес меня в свою машину, намереваясь отвезти обратно в общежитие.

— Но...

— Меня вырвало. В его машине. И я была унижена. Я попросила его остановиться, и тогда я выскочила и побежала.

— Куда?

— В часовню. — После разговора с профессором Брамвеллом я узнала, что в часовне нет камер, установленных снаружи. Видимо, Иисус не любил шпионов, и это меня вполне устраивало. Кроме того, это было единственное здание, оставленное незапертым в столь поздний час. — После случившегося я была ужасно потрясена и напугана. Я всю ночь пряталась на скамьях часовни и молилась.

— Ага... — Неверящий тон его голоса совпал со взглядом, которым он посмотрел на меня в этот момент. — Но вы не сообщили об этом в полицию кампуса?

— Нет. Я знаю, что это было неправильно, и мне следовало бы. — Опустив взгляд на колени, я судорожно сжимала руки, размышляя о том, насколько правдоподобно звучит моя ложь. Разрешалось ли оспаривать показания жертв, или это было просто негласное правило? — Но я рассказала вам об этом сейчас.

— Я разговаривал со Спенсером. Он сказал, что вам было нехорошо, когда вы уходили, и что вы действительно видели человека в саду. В чем ваши рассказы расходятся, так это в том, что он убежал. Он говорит, что что-то или кто-то напал на него. — Конечно, напал. То, как Спенсер манипулировал историями, было почти искусством. Если у меня и были хоть малейшие сомнения в том, что произошло между ним и Мел, то моя ситуация окончательно убедила меня в мысли, что этот парень был весьма подозрительным.

— Как я уже сказала, я не могу вспомнить, куда убежал Спенсер.

— Он утверждает, что это профессор Брамвелл напал на него и вырубил.

В горле заклокотало от желания подавить смех. На ум приходили лишь те несколько раз за ночь, когда я разговаривала с профессором Брамвеллом и замечала неодобрительный взгляд Спенсера.

— Это абсурд. Я видела, как профессор Брамвелл отбивался от человека в маске. Спенсер убежал.

— У Спенсера есть увечья, которые подтверждают его утверждение. Довольно неприятно выглядящий синяк под глазом.

— И что? Из-за того, что у меня их нет, мои показания ставиться под сомнения?

— Я этого не говорил. — Лэнгмор вскинул руки и покачал головой, явно испытывая дискомфорт от моего опровержения. — Эти слова не сходили с моих уст, мисс Веспертин.

— У меня есть основания полагать, что меня накачали наркотиками, сэр. — Как только я произнесла эти слова, его рот захлопнулся.

— Возможно, вам стоит подумать о проверке...

— Мне дали ноксберри. Известный галлюциноген. Я подозреваю, что Спенсер дал мне наркотик.

До этого момента я избегала обвинений, потому что если бы я обвинила Спенсера, это, несомненно, усложнило бы мою жизнь. Он был сыном Липпинкотта, а Липпинкотт был хранителем моей стипендии. Как проректор, он принимал окончательное решение о том, разрешат ли мне продолжить учебу в Дракадии, и, учитывая, что у меня наконец-то появилась возможность узнать, что же на самом деле произошло с моей матерью, я не хотела все испортить, разозлив его. Да, правильнее всего было бы донести на Спенсера, но мне не хватало доказательств, а вылететь из Дракадии из-за домыслов — было бы просто ужасно.

— Я приняла от него напиток в начале вечера — уверена, что есть несколько свидетелей с гала-вечера, на котором я присутствовала, которые могут это подтвердить. К сожалению, анализ мочи не выявляет ноксберри.

— Вы уверены, что вам дали ноксберри?

— Конечно, нет. Единственный, кто может подтвердить это, — профессор Брамвелл, но в данный момент вы можете счесть это конфликтом интересов, исходя из обвинений Спенсера. Так почему бы нам не сделать это, ведь в данной ситуации я являюсь жертвой...

Вынужденная необходимость признать это, произнести слово на букву «Ж», жгла мне язык, как кислота. В своем собственном тихом пространстве я бы справилась с гневом от того, что меня накачали наркотиками, а поскольку мои подозрения привели меня к мысли, что это был Спенсер, я постараюсь держаться от него на расстоянии.

— Чтобы не раздувать скандал, я не буду выдвигать обвинения против Спенсера. Я буду избегать его, как и следовало с самого начала. У вас есть мои показания о человеке в маске. Может быть, вы направите свои усилия на него, раз уж я говорю вам, что это он напал на меня.

К сожалению, он не отстанет, и, хотя я чувствовала себя немного неловко из-за того, что вела его за собой в этой заведомо бесполезной затее, мне не нужно было, чтобы Спенсер обвинил во всем Брамвелла — особенно после того, как я договорилась с профессором о довольно выгодной сделке. Не говоря уже о том, что Спенсер прекрасно знал, что Брамвелл на него не нападал. Вся эта ситуация выглядела несколько как акт мести, особенно если учесть, что Спенсер все еще питал неприязнь из-за того, что его друга выгнали. Я бы не удивилась, если бы он сам поставил себе фингал, как в «Бойцовском клубе».

— Вы уверены в этом, мисс Веспертин? Мы не относимся к таким нападениям легкомысленно. Я хочу, чтобы вы чувствовали поддержку в своем рассказе о случившемся.

— Я уверена. Будем считать, что мы все выяснили. Я буду более осторожна и не стану выходить на улицу по ночам. — Фу. Это полностью противоречило моей женской сущности, но я держалась за то, что это было благое дело. У меня появилась возможность узнать больше о болезни моей матери, и я не собиралась втягивать Спенсера в свою мстительную паутину, чтобы отвлечься.

— Очень хорошо. Мы займемся поиском человека в маске в целях безопасности кампуса. И я бы попросил вас сообщать обо всех возникающих проблемах непосредственно мне.

— Конечно.