Он наклонился вперед, его руки сжались в кулаки, и он издал хрип.
Когда он рухнул на землю, адреналин взорвался в моих венах, и я, выронив телефон, рухнула рядом с ним.
— Профессор!
Сжав зубы, он дрожал, но это не было похоже на припадок, который случился с ним некоторое время назад. Его глаза смотрели на меня с мольбой, от которой у меня защемило сердце.
Я не знала, что делать!
— Я позову на помощь. — сказала я, нащупывая свой упавший телефон.
— Нет! — Он протянул руку и схватил меня за руку, его теплая ладонь сжала мое предплечье, прижимая к себе. Глаза были закрыты, он продолжал держать меня, его тело тряслось и дрожало, он хрипел и задыхался. Его губы шевелились, когда он шептал что-то, чего я сначала не расслышала, но потом его лицо исказилось, а тело выгнулось, как будто его ударило током. — Непробиваемый!
Снова это слово. Я слышала его в последний раз, когда у него был такой приступ.
Я не двигалась и не пыталась вырваться из его рук. Завтра, конечно, останется синяк, но мне было все равно, я наблюдала за тем, как он мучается от того, что в него вцепилось.
Позови кого-нибудь, — пронеслось у меня в голове, и его отказ от помощи повторился с тем, как отказывалась моя мать. Позови сейчас же!
Когда я подняла телефон, чтобы набрать номер экстренной службы кампуса, хватка на моей руке ослабла. Обернувшись, я увидела, что напряжение на его лице ослабло. Его тело меньше дрожало, когда он выдыхал через нос. Глаза по-прежнему были закрыты, но он, казалось, успокоился, а его большой палец поглаживал меня по предплечью. Туда-сюда, туда-сюда. Когда он открыл глаза, в них появилась почти пьянящая безмятежность, прежде чем она преобразилась у меня на глазах. Расслабленность на его лице снова стала жестче, и он отпустил меня, откинувшись назад и резко выпрямившись.
Отведя взгляд от меня, он нахмурился, похлопал себя по груди и брюкам и достал серебряный портсигар, в котором хранились сигареты.
— Вы в порядке?
Засунув сигарету между губами, он снова похлопал по карману и достал зажигалку, поджигая кончик сигареты. Он сделал одну длинную затяжку и уперся локтем в согнутое колено, сжимая переносицу.
— Подозреваю, что остаток пути до остановки вы пройдете самостоятельно.
— Я не уйду, пока не буду уверена, что с вами все в порядке.
— Я в порядке. — Он помахал мне рукой. — А теперь, пожалуйста. Идите.
— Нет.
Взгляд, который он бросил на меня, был таким, какого я ожидала бы, если бы дала ему пощечину.
— Я подожду несколько минут. Для собственного спокойствия. — Бросив сумку рядом с ним, я опустилась на траву, которая за последние несколько часов стала значительно холоднее. — У вас какое-то заболевание.
— Ничего особенного, — сказал он и сделал еще одну затяжку.
— Что это?
— Болезнь Вонерика. Редкое врожденное заболевание. Довольны?
— Аутоиммунное заболевание.
— Да.
И тут мне стало ясно, почему этот человек так предан своему делу, так беззаветно увлечен кучей червей.
— Вот почему вы работаете над токсином. Но мне показалось, что вы говорили, что ваша работа направлена на борьбу с диабетом. Это осложнение диабета?
— Нет. Так получилось, что механизм схож. К сожалению, всем наплевать на болезнь, которой страдает лишь один из пятисот тысяч человек.
Я хотела спросить, не собирался ли его отец изучать то же самое, но не хотела, чтобы он снова отгораживался от меня.
— Это... — Я зажала рот, не желая этого говорить.
— Смертельно? Да. Если она достигнет моего сердца, то для меня все кончено.
Боже, как резко это прозвучало. При мысли о том, что я дважды чуть не стала свидетелем его смерти, мой желудок скрутило.
— Что значит непробиваемый?
Его бровь дрогнула.
— Ничего. — Сигарета болталась в кончиках пальцев, он потер лицо о бицепс вытянутой руки. — Я прошу прощения за то, что дотронулся до вас.
— Не стоит извиняться. Я счастлива, что моя рука оказалась полезна для вас. — Вздрогнув, я покачала головой. — Боже. Забудьте, что я сказала. — Какая глупость. — Итак, этот токсин... откуда вы знаете, что он так влияет на аутоиммунитет?
— Это было доказано на мышах.
— Вы сказали, что должны доказать, что токсин обладает потенциалом. Разве его действие на мышках не доказывает это?
— Доказывает. — Он еще раз затянулся сигаретой и бросил ее в траву. — К сожалению, смерть является одним из основных потенциальных побочных эффектов. Пока я не смогу выделить стабильный вариант токсина, мне придется изучать мотыльков.
— Вот, а я думала, что вам нравится изучать мотыльков, судя по тому, что вы говорите на своих лекциях.
— Зависит от того, каких мотыльков я изучаю. — Не сводя с меня глаз, он поднялся на ноги и, спотыкаясь, отступил на шаг.
Размышляя о том, не заигрался ли он снова, я рассеянно потянулась к нему. Когда он отдернул руку, я отшатнулась. Точно. Он не любит, когда к нему прикасаются.
— Извините, — сказала я.
— Я не хотел быть...
— Нет. Вовсе нет. Пожалуйста, не надо ничего объяснять. Я не должна была прикасаться к вам. Боже, я не хотела, чтобы это прозвучало странно. Или жутко. — Уф. Просто прекрати уже. Покачав головой, я собрала свою сумку. — Я пойду. Думаю, последний автобус будет минут через десять.
— Мисс Веспертин. — На его оклик я обернулась. — Увидимся завтра.
Улыбнувшись, я кивнула.