ГЛАВА 26

ДЕВРИК

Я отнес телефон в лабораторию внизу и уставился на ярко освещенный экран. В тот момент, когда он потускнел, я коснулся места между значками, чтобы не заблокировать его. К черту вторжение в частную жизнь. Я уже дважды доверял людям, пытавшимся украсть мои исследования, и будь я проклят, если позволю какому-то новоиспеченному подростку сделать то же самое. Тот факт, что она обладала столь глубокими знаниями об организме, уже заставил меня обратить на нее внимание, но то, что она так подробно описала его клиническое проявление, стало тревожным сигналом о ее намерениях.

Я добрался до своего кабинета в нижней лаборатории, где Липпинкотт так любезно убрал все камеры. Там я нажал на значок фотографии, и изображение в маленьком окне предварительного просмотра заставило меня нахмуриться. В крошечном угловом квадратике, фон которого был в основном темным, я смог разглядеть то, что выглядело как ее рука под подолом юбки.

Блять.

Я бросил телефон на скамейку и отступил назад, глядя на него.

Я ошибся. Очень сильно ошибся.

Не делай этого.

Я хотел оправдаться тем, что мне нужно было узнать, записала ли она мой урок, но это была ложь. Правда заключалась в том, что мне нужно было проверить, хватит ли у нее смелости сделать что-то столь дерзкое и возмутительное прямо у меня на глазах.

Потирая затылок, я зашагал к парте.

Почему? Зачем смотреть, если я прекрасно понимаю, что было на видео?

Экран потускнел, и я дернулся, чтобы не заблокировать его. Как только я коснулся экрана, видеозапись пришла в движение.

На заднем плане я уловил лишь невнятный голос Росса. Камера, похоже, располагалась между ее коленями, учитывая короткую длину бедер и подол юбки в верхней части экрана.

В животе у меня заныло, и я хотел сказать, что это от отвращения, но знал, что это не так. В паху пульсировала давно дремлющее и мерзкое желание.

Камера скользнула ближе к темным глубинам под юбкой, и в тот момент, когда она отодвинула подол, пропуская свет, мои колени чуть не подкосились. Ее киска была прекрасно видна, чисто выбритая, без единого волоска, и когда она прижала два пальца к своим складочкам, открывая себя, я прикусил костяшки пальцев, глядя на эту прекрасную розовую плоть.

Что б меня.

Что. Б. Меня.

Сначала она только играла со складочками, щекоча крошечную жемчужину плоти, от которой у меня покалывало кончики пальцев.

— Прошу прощения за беспокойство, — услышал я свой голос на заднем плане, и ее бедра дернулись, от чего изображение подпрыгнуло.

Внезапно она остановилась, ее пальчики легли на бедро, и я увидел, как она вытирает влагу со своей кожи.

Остановись. Прекрати сейчас же, сумасшедший ублюдок.

В конце концов, за свою жизнь я был замешан в достаточном количестве скандалов. Последний, связанный со студенткой, даже не был оправдан той репутацией, которую я заработал. Я никогда не прикасался к ней, не испытывал ни малейшего желания, и тем не менее меня выставили каким-то маньяком. К счастью, полное отсутствие улик и достаточно надежное алиби очистили мое имя, но я поклялся, что больше никогда не ввяжусь в подобную историю. Не тогда, когда мои исследования были на грани успеха. Не тогда, когда эта унылая полоса неудач, в которой я жил, должна была взлететь в другую стратосферу успеха.

Как раз в тот момент, когда я потянулся, чтобы выключить видео, она снова сделала движение рукой. Я замер, наблюдая, как ее палец дразнит аппетитный кусочек плоти.

Закрыв глаза, я покачал головой. Не делай этого. Девушка была моложе меня по крайней мере на двенадцать, может быть, тринадцать лет. Женщина, но молодая.

И студентка, черт возьми.

С непристойным, влажным звуком, похожим на ASMR-порно, я открыл глаза и увидел, как два ее пальца исчезают внутри нее, а мой голос все еще звучит на заднем плане. Она вводила и выводила эти влажные пальцы, а я невольно читал свою лекцию.

Я снова закусил костяшки пальцев, чуть не до крови стиснув их, чтобы не вырвать из рук болезненную эрекцию, расцветающую за молнией. Я больше не мог этого выносить.

Я поставил видео на паузу и полностью вышел из приложения.

Жадный голод сотрясал мои мышцы. За все годы преподавания — в качестве ассистента в аспирантуре, ординатора в медицинской школе и профессора — я никогда не испытывал такого сексуального искушения. Никогда. Мне делали дерзкие предложения студентки, я терпел их заигрывания, но всегда умел игнорировать все это. Меня никогда не интересовали мои студенты, даже те, которые приходили на занятия накрашенными и в обтягивающей, откровенной одежде, строили мне глазки и оставляли подарки. Одна даже оставила клочок бумаги с запиской встретиться с ней в библиотеке в определенное время.

Красивые девушки с деньгами и блестящим будущим, и все же я ни разу не клюнул на эту наживку.

Я был не настолько глуп, чтобы разрушать свою репутацию из-за какого-то глупого увлечения студентки. Даже если это увлечение граничило со странной одержимостью, как в случае с Дженни Харрик.

Но именно дерзость этой девушки пробрала меня до костей. То, как она сидела в моем классе, с дикими волосами, напоминавшими осенние листья, ее дерзкие высказывания и эти глаза. Смелые, аквамариновые глаза, которые постоянно бросали мне вызов. Глаза, которые, как я представлял, смотрели прямо на меня, пока она ласкала себя в моем классе.

Я должен был бы рассердиться на нее, но это было самое захватывающее зрелище, которое я когда-либо видел. Возможно, это эффект от последней инъекции, которую я принял.

Я думал, что сексуальные желания со временем уменьшились, раз уж я так быстро потерял интерес к Лоретте. Но, очевидно, это было не так.

Более того, я могу сказать, что все стало еще хуже.

Свет на ее экране снова померк, и я провел пальцем по экрану, не давая ему заблокироваться. Под действием адреналина я отправил видео на свой телефон, затем нажал на ее сообщения и удалил их навсегда. Там я увидел несколько сообщений — одно из них было адресовано кому-то по имени Коннор.

Я нажал на эту тему и прочитал ее последний диалог. Все, что я смог понять, это то, что Коннор задолжал какие-то деньги за обучение некой Би. Был ли он ее парнем или мужем, я сказать не мог. Других сообщений до этого не было, как будто она их стерла.

Второе сообщение было адресовано некой Джейде и касалось сайта под названием «ВойерБэйт». Нахмурившись, я вбил адрес в телефон в режиме инкогнито, и передо мной открылось видео с женщиной, мастурбирующей в библиотеке. Заголовок на странице гласил: Легкие деньги! Присылайте свои видео и получайте деньги!

Мне сразу пришло в голову, что она сняла это видео ради денег. Я перешел к ее сообщениям с Коннором, и внезапно история сложилась в единое целое. Похоже, кто бы он ни был, он лишил ее столь необходимых денег.

Судя по тому, что я просматривал скучные снимки кампуса, сделанные ее камерой, она не любила публичного удовлетворения, но делала это только от отчаяния.

Мысль о том, как ее влажные пальцы погружаются в ее киску, пронеслась в моей голове, как ядовитый пар, который быстро испарился, оставив меня больным и пьяным. От того, что она, похоже, наслаждалась своим маленьким спектаклем, у меня по позвоночнику пробежала дрожь.

Более мудрый человек выгнал бы ее из класса и избежал бы неизбежной головной боли, которая непременно должна была последовать.

Я, конечно, никогда не считал себя мудрым.

***

Не дождавшись окончания рабочего дня, я вернулся в лабораторию, где обнаружил мисс Веспертин, сидящую на своей скамье, в прекрасном расположении духа и с совершенно невинным видом с яркими глазами как у лани и губками бантиком. Когда я подошел, мой взгляд остановился на ее ногах, и я вздрогнул, вспомнив, как они были согнуты вокруг камеры телефона. Черт возьми, как я буду смотреть на девушку после этого видео.

Я был благодарен за то, что на видео не было видно ее лица, иначе я бы потерял всякое самообладание.

Я передал ей телефон, который уже давно был заблокирован.

Опустив взгляд, она не удосужилась посмотреть на меня, принимая устройство. Это должно было бы вызвать у меня чувство симпатии к ней, но ублюдок во мне нашел ее унижение совершенно захватывающим.

— Надеюсь, вы удалите все, что записали в моем классе.

На мгновение она уставилась на свой телефон, затем перевела взгляд на меня. То, как она изучала меня, как будто знала, что я смотрел это, только укрепило мое холодное выражение лица. Я с ранних лет научился сохранять лицо лжеца перед теми, кто гораздо могущественнее хитрой девчонки. Я ждал, хватит ли у нее смелости бросить мне вызов.

Вместо этого она убрала телефон, не сводя с меня пристального взгляда.

— Конечно, профессор.

Будь она проклята.

Будь проклято это невинное лицо и губы цвета вишни, которые она покусывала, и которые, вероятно, были на вкус как вишня.

Не говоря больше ни слова, она собрала свои книги и ушла.