ГЛАВА 60

ЛИЛИЯ

Услышав тихий стук в дверь, я открыла глаза, которые были липкими от высохших слез. Темнота окутала комнату, если не считать мягкого сияния рождественских гирлянд вокруг моего окна.

— Лил? — Коннор заглянул в дверь. — Я собираюсь подняться к Каллахан. У нее...

— Коннор, я знаю, что у вас двоих что-то происходит, хорошо? Все в порядке.

Его губы сжались, и он потер затылок.

— Просто... Я не знал, не слишком ли рано после твоей мамы.

— Прошло четыре года. Все в порядке.

— Хорошо. Тебе что-нибудь нужно?

— Я так не думаю. Ты ведь не собираешься приглашать Анджело в ближайшее время?

— Нет. Я его вообще редко вижу. У парня совсем крыша поехала после того, как он узнал, что случилось с этим богатым уродом.

— Что с ним случилось? — Часть меня не хотела этого знать. Хотя я всегда была краем уха осведомлена о темных делишках Коннора и Анджело, но я никогда не лезла в их дела.

Это был призрачный мир, в который я не решалась шагнуть. Он меня пугал.

Впрочем, у меня не было выбора, раз уж Коннор так скрытен.

— Ему выкололи глаза. Отрезали член. Все его кишки были разбросаны по полу вокруг него. Кто бы это ни сделал, это был больной ублюдок.

— Ты сказал мне, что парень, которого он убил, был каким-то садистом. Не из святых.

— Точно. Я уверен, что он поступал и хуже. В любом случае, я не разговаривал с Анджело около двух недель.

Небольшое облегчение после той бури дерьма, через которую я недавно прошла.

— Я просто собираюсь поспать. Завтра пойду и попробую найти работу. — Последнее, что я собиралась делать, это торчать весь день в квартире и горевать в своей спальне.

— Хорошо. Но опять же, ты под моей опекой пару недель, понятно? Не надо торопиться. Я все еще чувствую себя дерьмово из-за платы за обучение Би. — Так и должно было быть, но я промолчала. — Как ты уговорила их разрешить ей остаться?

— Просто во всем разобралась. Ей хватит на пару месяцев.

— Круто. Хорошо. Поспи немного.

Кивнув, я перевернулась в кровати и уставилась в ночное небо. Я коснулась экрана своего мобильного телефона и, когда он остался черным, приподнялась в постели. Проследив путь до конца шнура, я поняла, что не удосужилась включить его в розетку для зарядки.

— Черт побери! — Когда я воткнула шнур в розетку, на экране загорелся индикатор низкого заряда батареи. Я упала обратно на подушку и вздохнула.

Деврик уехал по делам, значит, пока что даже он не стал бы меня искать. Но когда он вернется, что он подумает?

Мысли вернулись к тому дню на пляже, когда он взял меня, чтобы я впервые окунулась в море. Поездка в его машине по извилистым дорогам. Моменты, которые мы разделили вместе. Поцелуи. Его прикосновения. Увижу ли я его когда-нибудь снова? Или он однажды растворится в идеальной мечте?

Я потянулась к краю кровати и достала из чемодана мамину картину с изображением качелей и океана. Сквозь туман слез я смотрела на этот вид, который, как я надеялась, однажды станет реальностью для нас с Би. Даже несмотря на краткость моего визита в этот дом, я чувствовала себя как дома. По настоящему дома.

Я прижала картину к груди, и, когда слеза скатилась по моей щеке, мой палец провел по приподнятому уголку основы холста, где я, должно быть, слишком поспешно запихнула его в чемодан. Я провела пальцем по обтрепанному краю и увидела что-то за ним. Просунув мизинец в небольшую щель, я нащупал что-то внутри. Я потянул за свободный уголок подложки, освобождая его от скоб, и, оторвав достаточно, обнаружила, что к внутренней стороне холста прикреплена сложенная бумага.

Что за черт?

Развернув бумагу, я обнаружила письмо.

Подписанное моей матерью.

За две недели до ее смерти.

Моя милая Лилия,

Если ты читаешь это, значит, я либо забыла об этом, и в этом случае, подозреваю, нас ждет долгий разговор. Либо моя болезнь усугубилась, и ты ищешь ответы. В любом случае, я полагаю, что так и должно было быть.

Я несколько часов, несколько дней решала, как рассказать тебе то, что держала в себе несколько лет. Важные вещи. Поскольку моя болезнь, похоже, прогрессирует, я чувствую, что должна что-то оставить после себя, и было бы несправедливо уносить все мои секреты с собой.

Сразу скажу, что в этом мире для меня нет никого важнее тебя и твоей сестры. Все решения, которые я принимала, я принимала из любви к вам двоим.

Тем не менее, я солгала тебе, любовь моя, и я надеюсь, что ты сможешь найти в своем сердце силы простить меня.

Хотя вы всегда знали меня как Франческу Веспертин, мое настоящее имя — Ванесса Корбин. Я родилась на маленьком острове у побережья штата Мэн под названием Дракадия, где жили несколько поколений нашей семьи. Фактически, мы являемся потомками первых колонистов. Наверное, это был бы интересный разговор, если бы мое прошлое не было таким неблагополучным.

За год до твоего рождения я познакомилась с очаровательным доктором, который убедил меня принять участие в университетском исследовании, призванном помочь вылечить мой диабет. Мы полюбили друг друга, но в то время он был женат, поэтому все было не так просто. Особенно когда я забеременела тобой, и он попросил прервать беременность. Одно только предположение об этом разрывало мне сердце, и я отказалась — это решение возмутило и его, и моего отца.

Твой отец пригрозил, что если я не решусь прервать беременность, то он сделает так, что я никогда не получу опеку над тобой.

Я была молода, глупа и напугана. Поэтому я сбежала, взяв с собой только одежду и деньги в кошельке. И чем дольше я держалась в стороне, тем легче было держаться, потому что объяснять почти два десятилетия избегания казалось сложнее. Ложь, чтобы защитить себя, вышла из-под контроля.

Затем, около двух недель назад, я вернулась домой на похороны своей матери. Я знаю, ты думала, что я рассматриваю возможность операции для Би, но сказать тебе правду в тот момент было сложно. Еще раз прости меня. Я просто хотела еще раз увидеть маму и, возможно, найти способ сохранить дом, в котором я выросла, место, где ты, я и Би могли бы жить свободно. К сожалению, дом был конфискован, и оказалось, что новый владелец — твой отец.

Я должна была уйти. Я жалею, что не сделала этого. Я была глупа, думая, что годы сделали его мудрее. Что он как-то изменился. Я ошибалась.

Он не знает о тебе. Я солгала и сказала ему, что у меня был выкидыш и я потеряла ребенка. Не потому, что я не хотела, чтобы у тебя была связь с отцом, а потому, что он опасный человек, которому нельзя доверять. Я солгала, чтобы защитить тебя, Лилия.

Поэтому я не назвала тебе его имя. Хотя я подозреваю, что ты достаточно умна, чтобы сложить кусочки вместе, основываясь на том, что я тебе рассказала, я настоятельно прошу тебя отбросить свой гнев на меня и держаться от него подальше. Поверь мне, без него тебе будет лучше.

В случае, если я не поправлюсь, не ищи его ни для чего. Ты справишься со всем. Ты всегда справляешься.

Я очень люблю тебя и Би. Бесконечно. И очень горжусь тобой, моя милая девочка.

Люблю тебя навсегда,

Мама

По моим щекам покатились слезы, которые я быстро смахнула, хмуро глядя на письмо. Я подозревала, что она имела в виду Липпинкотта, хотя она и не сказала об этом. Должно быть, она встречалась с ним по поводу дома — ведь все это произошло как раз перед тем, как она заболела. Мог ли он заразить ее?

Звук сильного удара где-то в квартире прервал мои размышления. Приподнявшись, я оглянулась на дверь и, сунув записку и картину обратно в чемодан, на цыпочках подошла к ней, прижав ухо к деревянной панели.

Вернулся ли Коннор?

Хлопнув дверью, я вышла в коридор, чтобы получше прислушаться.

— Коннор? Это ты?

Нет ответа.

Еще один сильный стук, и я вздрогнула.

Навострив уши, я прошла полпути по темному коридору и обследовала кухню и маленькую гостиную напротив нее.

Никого не было видно.

Холодные волны страха пробежали по моей шее, и я бросилась в свою комнату за телефоном, чтобы позвонить Коннору. Я схватила телефон, все еще заряжающийся на прикроватной тумбочке — всего десять процентов заряда — и бросилась обратно к двери. Когда я распахнула ее, Анджело стоял в темном коридоре, его фигура была освещена небольшим количеством света из кухни.

Воздух застыл в моей груди, а желудок сжался.

Его волосы стояли дыбом в беспорядке, а борода и усы, покрывавшие его лицо, говорили о том, что он давненько не брился. Покрасневшие глаза говорили о недосыпании или наркотиках, и он казался худее, чем когда я видела его в последний раз.

С бешено бьющимся сердцем я развернулась к входной двери и бросилась по коридору в противоположном направлении. Врезавшись в дверь всем телом, я стала возиться с замком.

Жгучая боль пронзила мой череп, когда Анджело дернул меня за волосы.

— Куда ты собралась, сука! — Сильный удар выбил телефон из рук, и он отскочил в сторону.

Я открыла рот, чтобы закричать, и тут грязная рука зажала мне лицо, впиваясь пальцами в щеки. Заглушив крик, я вцепилась когтями в его руки и укусила за большой палец. Сильно.

— А-а-а, ебаная сука! — Он отпустил меня, и я вывернулась из его объятий, оказавшись с ним лицом к лицу.

Он загородил дверной проем, слизывая кровь с большого пальца.

Мой телефон лежал справа от него.

Адреналин бурлил во мне горячими импульсами, в то время как мой разум лихорадочно вырабатывал план.

Нож. Ранее я спрятала карманный нож под подушку. А пожарная лестница находилась прямо за моим окном. Я бросилась обратно в спальню, тяжелые шаги Анджело преследовали меня. Как только я вошла в свою комнату, я крутанулась на месте и захлопнула дверь, сильно прижавшись к дереву, и потянулась к замку.

Он врезался в нее с другой стороны, отбросив меня на шаг назад, и из меня вырвался крик.

Я надавила на дверь, напрягая мышцы, чтобы закрыть ее. Ну же!

Даже в ослабленном состоянии он был больше. Сильнее.

Отказавшись от борьбы, я отпустила ручку и бросилась к кровати за ножом. Дверь распахнулась, и в нее с проклятиями влетел Анжело.