2

НОВА

— Вот и ты. Они не сказали, что ты задержишься. Ты похудела? — спрашивает Мари.

Я обнимаю ее.

— Я тоже по тебе скучала.

После приземления я помчалась через терминал со своей розовой сумкой наперевес, стремясь воссоединиться с сестрой.

Теперь она отступает назад, изучая меня, и трогает мои блекло-розовые пряди, контрастирующие с ее яркими платиновыми.

— У Харлана были дела в аэропорту, но он будет ждать нас у машины.

— Ты так и не рассказала мне, как вы познакомились, — говорю я, пока мы идем.

— На рабочей вечеринке шесть месяцев назад. Мы делали пиар для благотворительной организации, а он был там от имени «Кодиаков», своей новой команды.

— А теперь ты выходишь замуж, — я качаю головой.

— Не говори так шокировано. Он безумно образованный. Он любит меня. И он плачет на грустных фильмах, — она машет рукой, когда замечает высокого мужчину, вешающего трубку и шагающего через зал прибытия. — Я думала, мы встретимся в машине.

— Две прекрасные леди. Я не мог дождаться.

— Нова, это Харлан.

Его улыбка быстрая и приветливая. Все в нем, от застегнутой на все пуговицы рубашки до крепкого рукопожатия, говорит о том, что он доволен собой и умеет заставить других людей чувствовать себя комфортно.

— Нова. Я много слышал о тебе.

— Я почти ничего о тебе не слышала, — признаюсь я.

Мари ахает, но он только смеется.

То, как он кладет руку ей на спину, знакомо и мило, и у меня замирает сердце.

Они потрясающе смотрятся вместе. Он красив и ухожен в серых брюках и нежно-сиреневой рубашке, которая прекрасно смотрится на фоне его золотистой кожи. Она высокая и стройная, одета в темные брюки и мягкий свитер того же оттенка, который кажется более холодным, чем черный. Веснушки, которые обычно появлялись летом, исчезли или замазаны тональным кремом.

Любая моя оговорка — это защита моей сестры. Я никогда не думала, что она влюбится так сильно и так быстро.

Мы направляемся в зону прибытия, где нас ждет элегантный «Мерседес».

— Все вопросы решил по завтрашней тренировке? — спрашивает Мари.

— Не совсем, — Харлан кладет мою сумку на заднее сиденье и направляется к водительской двери.

Мари вздыхает.

— Ты не можешь его отставить?

— Он — звезда, Мар.

— Он разрушит твою жизнь.

Харлан прочищает горло, когда они садятся на передние сиденья, а я занимаю заднее.

— Хватит разговоров о работе. Мы наскучим Нове, — говорит он, когда мы отъезжаем, напоминая Мари, что я здесь.

— Это правда. Единственный спорт, которым она занималась в детстве, были классики. Она всегда рисовала и мечтала.

— Эй! — я протестую.

— Однажды в школе ее спросили, кем она будет, когда вырастет, и она сказала, что единорогом.

— Это было мило, — говорю я.

— Тебе было двенадцать.

Мы разговариваем, Харлан задает столько вопросов, что я едва успеваю отвечать.

Я рассказываю ему, как давно живу в Бостоне, что мое единственное домашнее животное – золотая рыбка по имени Самсон, за которой в течение месяца, пока я здесь, присматривает друг, и что последний год после окончания колледжа я работаю секретарем в фирме по дизайну интерьеров.

— Вот мы и на месте, — говорит Мари, когда мы сворачиваем в район, полный величественных домов и пологих холмов. Пышный ландшафт украшен ухоженными газонами и идеально ухоженными садами.

— Черри-Хиллз-Виллидж, — читаю я с вывески, глядя на все это широко раскрытыми глазами.

Мы останавливаемся перед домом, стоящим на холме, с которого открывается потрясающий вид, и выходим из машины.

Территория дома — райский уголок, зеленый и полный жизни. Стильный ландшафтный дизайн доведен до совершенства, а на заднем дворе среди голубых елей и дубов расположен пруд.

— Мы все еще притираемся друг к другу, — говорит Харлан. — К счастью, когда мы ссоримся, у нас есть пять акров, чтобы убежать друг от друга.

Я улыбаюсь. Невозможно не любить этого человека. Он милый и самокритичный.

— Мы очень ценим, что ты бросила все дела и приехала на месяц, — продолжает он.

— Не было проблем с работой? — спрашивает Мари.

— Вовсе нет.

Они сказали мне держаться подальше.

— Тогда это перерыв, а потом ты вернешься осенью, — Харлан кивает, не дожидаясь, пока я ему возражу.

Мари хмурится, как будто мысль о перерыве вызывает беспокойство, но ее жених продолжает.

— Мы так рады, что ты останешься с нами. Но поскольку мы живём за городом, тебе понадобится средство передвижения. Я одолжу тебе машину, — он указывает в сторону гаража, и я насчитываю пять дверей.

— Не может быть, чтобы он был полон, — выдыхаю я.

Он смущенно проводит рукой по голове, и от волнения у меня учащенно бьется сердце.

У меня не было собственной машины с... никогда.

Мы направляемся к передней части потрясающего дома.

Я снова замечаю, какой Харлан высокий, когда он распахивает дверь и ждет, пока мы с Мари пройдем первыми.

Внезапно в моих мыслях снова появляется Клэй. Темные глаза, огромные руки, татуировки.

Мари наклоняется ко мне.

— Я удивлена, что Брэд позволил тебе приехать так рано. Как он?

Ее слова прорываются сквозь мои мечты.

— Я не знаю. Такое чувство, что я его никогда не вижу.

— Он, должно быть, занят, ведь он директор фирмы. Будет здорово встретиться с ним на свадьбе.

Чувство вины скручивает мой желудок. Я игнорирую это и улыбаюсь.

— Ты проведешь мне экскурсию или как?



— А это твоя комната.

Мари заканчивает нашу прогулку по роскошному дому у двери на втором этаже.

Она большая и светлая, с ванной комнатой, от которой у меня отпадает челюсть.

— Здесь две душевые лейки.

— Не сходи с ума.

Я обнимаю ее за плечи.

— Я очень рада, что я здесь.

Она вдыхает.

— Я тоже. Хотя я не ожидала, что ты приедешь на целый месяц. Я не могу взять месяц отпуска на работе, а ведь это я выхожу замуж.

— Наверное, мне просто повезло.

Я потянулась к браслету на запястье, но поняла, что его там нет.

Проклятье.

— Что случилось? — спрашивает она.

— Я... Ничего.

Он остался где-то в самолете. В туалете или зажат между сиденьями.

Нет.

У Мари зазвонил телефон.

— Мне нужно сделать кое-какую работу, чтобы доказать свою значимость, прежде чем я исчезну на две недели.

После того как Мари уходит, я поднимаю свой розовый чемодан на кровать.

Я достаю свою шкатулку для украшений и ставлю ее на шкаф, поднимая крышку. Внутри лежат ожерелья, серьги, забавные вещицы из эконом-магазинов. Браслета нет.

Он не был модным, обычный браслет, но он принадлежал моей маме. Не могу поверить, что я настолько отвлеклась, что потеряла его.

Моя грудь напрягается, когда мой взгляд падает на другое украшение.

Я быстро закрываю коробку и возвращаюсь к своим сумкам.

Может быть, я не надела браслет сегодня.

Возможно, я была пьяна во время полета. Мои воспоминания размыты. Настолько размыты, что я забыла, во что была одета? Достаточно размыты, чтобы галлюцинировать соседа по креслу и весь наш разговор?

Я распаковываю свою ручную кладь, кладу сложенную одежду в пустой комод, затем тянусь к передней молнии. Нащупывая в переднем кармане все, что я еще не разобрала, натыкаюсь на плотно скомканую глянцевую бумагу. Я достаю «Спортс Иллюстрейтед». Когда я листаю его, там оказывается вырванная страница. Я провожу пальцем по неровному краю и думаю о его теплых глазах.

Его сильные руки.

Его татуировки.

Я прикусываю губу.

Он настоящий.

Это было так приятно. Его прикосновения, его внимание. То, как он смотрел на меня, словно видел меня.

Но я больше никогда его не увижу.

И это хорошо, потому что я здесь ради сестры и начала новой жизни. Меньше всего мне нужно отвлекаться на какого-то красавца из другого мира.

Я бросаю журнал на шкаф рядом со шкатулкой и решаю забыть его.